На Театральной, наступая на ноги соседям, в вагон шумно ворвались ничем не примечательные с виду парни. Из тех, кто любит неагрессивно пошуметь компанией поздно вечером в своем спальном районе. На замечание оттесненного от дверей деда («с ума посходили!») беззлобно отреагировали: «А кто здесь здоров?» Минуты две громко обсуждали что-то свое, пока не заметили ровесников азиатской внешности — нескольких корейских студентов в очках и их чирикающих девчонок под 1,5 метра ростом. Студенты им явно не понравились. Начались легкие пошлости, потом запели глупую шутку: «Лица желтые над городом кружатся».
— Да башку отрывать, сколько их развелось! — ни с того ни с сего вспенился заводила и показал в воздухе, как бы он лихо схватил чужачку за волосы и перерезал ей глотку от уха до уха, как в кино.
Весь вагон отморозился, включая совков, постсовков, поколение пепси и поколение большого пальца. В эти секунды они наблюдали за извечной метаморфозой ленивого обывателя, силу которой стараются не замечать потомки нацистов. Разгоняя по организму молекулы адреналина, обыкновенный, довольно рыхлый с виду парень быстро превращался в выродка с горящими глазами. А рядом скакали дружки, уже не стесняясь смотреть в упор на символы своего браво-правого раздражения.
Помню, как однажды в один из советских праздников бабушка повела меня, пятилетнюю, к своей приятельнице, такой же добропорядочной советской бабушке, состоявшей из резных салфеточек, гжели, домашних слоек с корицей и рубиновых орденов. Пили чай, болтали, смотрели телевизор. Вдруг произошло что-то совершенно неожиданное. Хозяйка вытянулась столбиком и тонко запела, безучастно уставившись куда-то в стену глазами дохлой рыбы.
За мостами от заставы всходит солнышко во мгле,
Вместе с солнцем встанет рано Сталин — солнышко в Кремле...
Взглянет Сталин зорким взглядом, как за башнями Кремля
По его великой воле обновляется земля.
Было очень страшно наблюдать за метаморфозой этой старушенции, еще минуту назад живой и веселой. Наверное, глаза ее отца, воинствующего ровесника Гражданской в
Глаза дохлой рыбы будут и у детей парня из метро. Таким ничего не остается, кроме сухой неплодородной золы сгоревшего адреналина.
Поезд остановился, толпа вылилась, межрасовая стычка не состоялась. Студенты, заметившие нездоровый интерес к себе, как будто растворились. Обидчики не решились их преследовать или просто было лень. Зачаточный бытовой фашизм еще не дозрел, не сформулировался и пока отрабатывается в «белых» границах своей территории. Когда границы размоются, при виде новых лиц и языков, цвета кожи, разрезов глаз у озверевших от безработицы, инфляции и социальной депрессии слабаков перехватит дух.
Но пока бузящие украинцы разбираются друг с другом. Непристроенные и неприкаянные, они пытаются превратить свои разбитые корыта в доски для серфинга. Иррационально бодро плывут по вязкой плоскости болота в надежде на волну.
Иррациональная бодрость — симптом сумасшествия.
