В истории искусства мало произведений, обладающих столь тёмным и всеобъемлющим магнетизмом, как «Остров мёртвых» швейцарского художника Арнольда Бёклина — культурный феномен, вышедший за рамки музеев и ставший частью воображения целой эпохи. Его тревожная визуальная тишина пленила психоаналитиков, диктаторов и революционеров, став символом мучений и одержимостей XX века.
В период с 1880 по 1886 год Бёклин (1827–1901) написал не одну, а пять версий одной и той же загадочной сцены , которые сейчас экспонируются в музеях Базеля, Нью-Йорка, Берлина и Лейпцига. Шестая версия, начатая художником и завершённая его сыном Карло в 1901 году, находится в Эрмитаже в Санкт-Петербурге.
На всех вариантах изображено одно и то же: пустынный скалистый островок, виднеющийся на фоне тёмной, спокойной водной глади, где к берегу приближается небольшая гребная лодка.
Гребец управляет судном с кормы, а на носу, лицом к острову, стоит фигура, одетая во всё белое. Перед ней — богато украшенный белый предмет, обычно интерпретируемый как гроб. Островок окружен густой рощей высоких тёмных кипарисов, которые веками ассоциировались с кладбищами и трауром. В скальных массивах можно различить порталы и окна склепов.
Сам Бёклин всегда отказывался публично объяснять смысл своей работы. Он лишь описывал её как сновидческий образ: «Она должна создавать такую тишину, что стук в дверь вздрагивал бы ». Название, придуманное не художником, было дано ему его дилером Фрицем Гурлиттом в 1883 году.
Без каких-либо указаний автора многие зрители обратились к мифологии. Они интерпретировали гребца как Харона , паромщика, который в греческой мифологии перевозил души в подземный мир. Вода в таком случае представляла собой реку Стикс или Ахерон , а её пассажир в белом — душу недавно умершего человека, отправляющуюся в загробный мир.
Непосредственное вдохновение на создание «Острова мёртвых» имело глубоко личные корни. Картина отчасти напоминает об Английском кладбище во Флоренции (Италия), где Бёклин написал первые три версии. Это кладбище находилось недалеко от его мастерской и также было местом погребения его маленькой дочери Марии. Семейная трагедия, которая повторилась: из четырнадцати детей Бёклин потерял восьмерых.
Что касается модели скалистого островка, было предложено несколько вариантов. Наиболее вероятным является Понтикониси , небольшой зелёный остров недалеко от Корфу, украшенный небольшой часовней среди кипарисовой рощи. Другой кандидат — таинственный скалистый остров Стромболиккьо, расположенный недалеко от вулкана Стромболи.
История создания картины так же увлекательна, как и само изображение. Бёклин завершил первую версию в мае 1880 года для своего покровителя Александра Гюнтера, но в конечном итоге решил оставить её себе.
Пока он работал над картиной, его студию во Флоренции посетила молодая вдова Мари Берна. Она была настолько впечатлена незаконченной «картиной сновидения», что Бёклин написал для неё уменьшенную версию на дереве. По просьбе Берны, которая хотела создать намёк на смерть мужа, художник добавил фигуру в белом и гроб. Позже он добавил эти же элементы к более ранней версии. Он назвал эти работы " Остров могил" (" Die Gräberinsel «).
Третья версия, написанная в 1883 году для арт-дилера Гурлитта, пожалуй, самая богатая история. В 1933 году эта картина была выставлена на продажу. Её приобрёл один из самых известных поклонников: Адольф Гитлер . Фюрер сначала повесил её в Бергхофе, своей резиденции в Оберзальцберге, а затем, в 1940 году, перенёс в Новую рейхсканцелярию в Берлине. Сегодня эту версию можно увидеть в Старой национальной галерее в Берлине.
Финансовая необходимость побудила Бёклина создать четвёртую версию в 1884 году. Её приобрёл барон Генрих Тиссен, но судьба картины оказалась трагичной: она была уничтожена бомбардировками во время Второй мировой войны и сохранилась только в виде чёрно-белой фотографии. Пятая версия была заказана в 1886 году Музеем изящных искусств в Лейпциге, где она и находится по сей день.
Любопытно, что в 1888 году Бёклин создал ещё одну картину под названием „Die Lebensinsel“ („Остров жизни“), возможно, как антитезу „Острову мёртвых“ , где он также изобразил небольшой остров, но на этот раз со всеми признаками радости и жизни.
Популярность картины резко возросла благодаря массовым репродукциям. Писатель Владимир Набоков запечатлел это явление в своём романе 1936 года „Отчаяние“ , написав, что репродукции » Острова мёртвых" можно найти в каждом берлинском доме .
Но её влияние вышло за рамки буржуазных условностей. Три самых влиятельных и пугающих ума XX века попали под её чары.
Зигмунд Фрейд , отец психоанализа, держал репродукцию в своём кабинете. Для него, исследовавшего сны и бессознательное, этот «образ из сна», должно быть, был мощным символом самых глубоких желаний и страхов человеческой психики.
Над кроватью Ленина , архитектора русской революции, висела репродукция. Это противоречивый образ: вождь, обещавший материалистическое и научное будущее, каждую ночь размышляет об аллегорическом путешествии в загробную жизнь.
И, как уже упоминалось, Адольф Гитлер не удовлетворился копией; он хотел владеть одним из оригиналов. Картина, с её мрачной эстетикой и культом смерти, перекликалась с национал-социалистической мифологией, её трагичным и грандиозным видением судьбы.
Наследие, выходящее за рамки художественных границ
Влияние «Острова мёртвых» не ограничилось живописью. Его отголоски находят отклик в музыке, кино, литературе и видеоиграх уже более века.
Композитор Сергей Рахманинов посвятил ему симфоническую поэму " Остров мёртвых " (1909). Примечательно, что музыкант утверждал, что если бы увидел цветной оригинал, то, вероятно, не написал бы произведение: именно чёрно-белая копия стала для него источником вдохновения.
В кинопродюсер фильмов ужасов Вэл Льютон использовал картину в качестве вдохновения и фона для начальных титров своего фильма " Остров мёртвых" 1945 года режиссёра Марка Робсона. Ранее, в 1933 году, в оформлении Острова Черепа в фильме «Кинг-Конг» явно прослеживалось влияние картины Бёклина. Совсем недавно, в фильме «Чужой: Завет» (2017), Ридли Скотт воссоздал атмосферу картины в саду андроида Дэвида.
В литературе такие авторы научной фантастики, как Роджер Желязны, черпали из неё вдохновение для своего романа «Остров мёртвых » (1969). А некоторые видеоигры содержат прямые отсылки к этому культовому произведению.
«Остров мёртвых» переживает эпоху, потому что это больше, чем просто пейзаж. Это архетип. Бёклин не писал конкретную мифологическую сцену или определённую религиозную аллегорию. Он создал неоднозначное, сказочное пространство, которое каждый зритель может наполнить собственными страхами, вопросами и меланхолией.
В своей живописной тишине он говорит о последнем пути, о& 4ce ;nbsp;трауре, о тайне, что сопровождает жизнь. Именно поэтому он нашёл отклик у Фрейда, стремившегося составить карту разума; у Ленина, стремившегося переделать мир; и у Гитлера, стремившегося к господству над ним.
В поисках абсолютных ответов они все трое обратились к картине, которая, как ни странно, не предлагает ни одного. Её сила именно в этом: в том, что она является безмолвным зеркалом нашего вечного интереса к смерти и неизведанному.
По материалам СМИ и соцсетей
