1 января (19 декабря по старому стилю) 2022 года Православная Церковь помянула святого Илью Муромца (Илью Муромлянина, Муравленина, Муровца и т.д.), мощи которого покоятся в катакомбах Киево-Печерской лавры. По свидетельству Афанасия Кальнофойского, монаха Киево-Печерской лавры, жившего в 1-й пол. 17-го столетия, Илия Печерский жил за 450 лет до него.
Это подтверждается исследованием останков преподобного. Радиоуглеродный анализ в ситуации с Ильёй Муромцем, как известно, не подошёл. Для означенного метода исследования необходимо несколько сот граммов костей, которые нужно озолить, т.е. сначала сжечь. А потом уже из золы выделяют радиоактивный углерод, определяют его количество и давность объекта. В случае с Илиёй Печерским был применён аминокислотный метод анализа, потребовавший всего лишь 50 миллиграммов материала. Аминокислотная (хотя и менее точная, чем радиоуглеродная) датировка мощей Ильи Муромца показала, что этот человек жил в XII веке.
Преподобный Илия Печерский, чудотворец Муромский (так его обозначили в святцах) был воином и в самом конце жизни монахом. В дальнейшем он оказался одним из центральных персонажей русского Былинного Эпоса. Вернее, — его «базовым прототипом». Илья Муромец был, весьма вероятно, современником автора «Слова о полку Игореве» и великих киевских князей: Святослава Всеволодовича Черниговского, Рюрика Ростиславича Смоленского и, возможно, Романа Мстиславича Волынско-Галицкого.
Всю свою жизнь провел Илия в походах, а в конце жизни принял монашеский постриг и затворился в Киево-Печерской лавре. Здесь и покоятся его мощи. О преподобном Илие известно также, что он скончался, сложив персты правой руки для молитвы так, как принято и теперь в Православной Церкви — три первые перста вместе, а два последних пригнув к ладони. В период борьбы со старообрядческим расколом (2 я пол. 17 — 19 вв.) этот факт из жития святого служил сильным доказательством в пользу трехперстного сложения.
2 августа 2018 года в Киеве открыли памятник, посвященный былинному герою Илье Муромцу. Постамент знаменитому богатырю был установлен в парке «Муромец» на одноимённом острове. Название сего географического объекта также связано, скорее всего, с жизнедеятельностью рассматриваемого персонажа.
Почти всю свою киевскую службу Илья Муромец пребывал в статусе рядового, иногда воеводствующего над небольшими подразделениями простых горожан и смердов, велико-княжеского дружинника. Лишь после тяжёлого ранения (предположительно при осаде Матери Городов Русских черниговско-смоленскими войсками Рюрика Ростиславича в 1203 году) наш герой получил титул боярина и в придачу к нему — вотчину. Ею оказался один из островов на Днепре возле Киева.
Постригшись в монахи Киево-Печерского монастыря и не имея детей новоиспечённый боярин свою вотчину отдал в залог (как «вклад» для свой же обители). Отсутствие в «Киево-Печерском патерике» жития преподобного Илии косвенно свидетельствует о том, что в иноческих подвигах святой воин успел провести не так много времени. После смерти «Ильи Печерского» остров Муромец перешёл в непосредственную собственность монастыря и был таковым аж до конца XVII века. С переходом этой монастырской земли (бывшей боярской вотчины) во владение городу.
Прототипом былинного персонажа большинством исследователей и русским православием считается уроженец деревни Карачарово, близ Мурома. Хотя документальное упоминание этого села достаточно позднее, но археологические слои отмечают наличие там постоянного поселения ещё в начале II тысячелетия н.э. Весьма вероятно, что означенный населённый пункт был основан как вотчина одного из т.н. «черниговских былей (боилов)» — вассалов Святослава Ярославича Черниговского протоболгарского происхождения. Приехав в Киев муромо-карачаровский богатырь из смердов стал великокняжеским дружинником. Затем он принял монашество в Киево-Печерской лавре под именем Илия и был причислен к лику святых как «преподобный Илья Муромец» (канонизирован в 1643 году).
Т. е. ещё под властью Речи-Посполитой у Синода Киевской митрополии (Петра Могилы, Сильвестра Коссова и др. «духовных регимантарей для схизматиков») не было никаких сомнений в муромском происхождении канонизируемого субъекта. Несмотря на то, что киевляне 12 — 17 вв. нередко называли Муром под искажённым названием Моров, Муров. Игнорируя это обстоятельство, а также вопреки сюжетным (связанным с Ильёй Муромцем) линиям содержания былин, некоторые публицисты высказывают предположение, что родиной этого богатыря были не Муром и не Карачарово. Мол-де ею могли быть либо Карачев (крайний восток нынешней Брянской области), либо Моровск (Моровийск) в теперешней Черниговской области (к югу от областного центра по Десне). Тем самым предполагается, что Илья Муромец был по происхождению не пра-южновеликороссом, а пра-украинцем. Т.к. он якобы родом не то из Карачева, не то из Моровска.
Однако Преподобный Илия канонизирован в 1643 году под именем «Ильи из Мурома», а не «из Моровска» и не «из Карачева». С другой стороны Карачев находится (и всегда находился) глубоко на территории нынешней РФ, на северном стыке расселения курян с брянско-камаринцами. И украинского (или же пра-украинского) там ничего никогда не было.
Другое дело город Моровийск — нынешнее село Моровск. К означенному топониму подводят некоторые вариации второй части именования Ильи Муромца: Моровлянин, Моровлин, Муравленин, Муровец, Мурович, Муромлян. Так или иначе позволяющие как-то увязать былинного героя с Моровском. В самом же этом селе (бывшем городе) никаких исследовательских «зацепок», кроме топонима, к древнерусскому богатырю, однако, — нет. Да и выехать из Моровийска (а не из Мурома) в Киев через Чернигов, Илья никак не мог. Моровск лежит как раз на кратчайшей (описанной Владимиром Мономахом в своём «Поучении») дружинной дороге между обеими княжескими столицами. Моровийск ближе к Киеву, чем сам Чернигов. Не мог Илья по означенной дороге поехать сначала «назад» на полсотни километров, а затем «вперёд» на 150.
Вот как маршрут богатыря описан в былине «Первая поездка Ильи Муромца»:
Первый скок скочил на 15 вёрст,
На другой скочил — колодезь стал;
.....................................................
В третий скочил — под Чернигов-град.
.....................................................
«Ох ты гой-еси, Илья Муромец!
Ты пойдёшь-ка к воеводе нашему,
Ты изволь у него хлеба-соли кушати», —
«Нейду я к воеводе вашему,
Не хочу у него хлеба-соли кушати;
Укажите мне прямую дороженьку
На славный стольный Киев-град».
Т. е., выехав со своей малой родины, Илья через «третий скок» добрался до Чернигова и у местных «нарочитых мужей» спрашивал дорогу на Киев.
Хотя в самом Моровске никаких (кроме названия сего населённого пункта) исследовательских «зацепок» к Илье Муромцу нет, но в недалеко расположенном к северу от этого села Чернигове оные (быть может и кажущиеся) вроде бы и имеются.
В первую очередь «зацепкой» является древнерусский (а, вернее, северянский) курган 1 й пол. X века, расположенный на нынешней территории этого областного центра. Этот курган (народное название которого — Гульбище) вот уже 150 лет раскапывают археологи. Среди многочисленных артефактов означенных раскопок были обнаружены захоронения мужчины, женщины и коня. Один из скелетов скорее всего принадлежал дружиннику. Также были найдены различные предметы, сопутствующие языческому (Илья Муромец, напомним, как по былинным, так и по редким археографическим свидетельствам в конце своей жизни был последовательным христианином) погребальному обряду кремации. Был обнаружен жертвенный сосуд с бараньими костями и мехом со следами сожжения до возложения в могилу. Бытовые предметы включали монету (саманидский дирхем кон. IX века), огниво, гребень, нож, молоток, гвозди, остатки деревянных вёдер и бронзового кувшина. Имелись и драгоценности: бусы, стеклянные слитки, золотые и серебряные пуговицы, массивные бронзовые подвески, бронзовое кольцо и серебряные поясные пряжки. Среди различного военного снаряжении наиболее впечатляющей находкой был очень большой меч — крупнейший из найденных древнерусских мечей. Его общая длина с рукоятью — 126 см. Клинок шириной 6,5 см имел длину 105 см, массивную рукоять украшали серебряные насечки и три ряда камней. Для сравнения, в X веке древнерусские мечи обычно имели длину 85–90 см. Для свободного владения мечом, найденном в кургане «Гульбище», воин должен был иметь рост не менее 215 см. Ну или немного пониже (порядка 2 метров), если этот меч предназначался исключительно для наездника. О богатырской фигуре этого неизвестного черниговского дружинника (или даже боярина) свидетельствовали и другие предметы воинского снаряжения, найденные в кургане. Среди них, в частности, были замеры стремян. Найденные в кургане стремена в полтора раза больше, чем типичные для того времени.
Некоторые исследователи и узкие специалисты по древнему вооружению поспешили предположить, что здесь похоронен былинный Илья Муромец, имя которого неоднократно упоминается в связи с теми или иными событиями в Чернигове или около него.
Однако, в 1988 году Межведомственная комиссия Минздрава УССР провела экспертизу мощей святого Илии Печерского, находящихся в Киево-Печерской Лавре. Исследования мощей показали, что преподобный был исключительно сильным человеком. Хотя он имел рост немного выше среднего (179 см), был чрезвычайно плотного телосложения (нормальный, без учёта вероятной полноты, вес — где-то в районе 100 кг.). Это больше соответствует эпическому образу этого богатыря. В аспекте сравнения его, например, с некоторыми другими былинными персонажами. С Микулой Селяниновичем, например, или со Святогором.
Реконструкция облика преподобного Илии по черепу (метод Михаила Герасимова, выполнена С. А. Никитиным).
Да и хронология... Илия Печерский — киевский дружинник 2-й пол. 12 столетия. Гульбищенский богатырь — боярин черниговско-северянского племенного «светлого князя» 1-й пол. 10 века. Сына или внука полу-легендарного северянского «светлого» же князя «Чёрного». Означенный черниговский богатырь — современник великого киевского князя Игоря Рюриковича, однако не его дружинник. Он — язычник, как и почти вся тогдашняя Русь. Назовём этого гульбищенского богатыря — Квази-Моровляниным. Т.к. нет никаких данных о его происхождении. То ли из Моровийска? То ли из Сновска? Либо из Любеча? Или же из какого-то из других дальних и ближних «пригородов» столицы северян? Может быть даже из самого Чернигова? А вдруг он — уроженец дальних весей и городов Северской Земли — Курска, Брянска, Вжища или Мценска? Не был Квази-Моровлянин и современником Владимира Крестителя (Красного Солнышка), и не мог быть у оного (старше которого гульбищенский богатырь — лет на 60-70) на службе.
Иное дело — «обеспеченность» персонажей «Былин» теми или иными историческими прототипами. Означенные эпические типажи порой результат синтеза из 2-х, 3-х, а то и из нескольких реальных персонажей Древней Руси. Так, например, былинный князь Владимир Красное Солнышко — явное сочетание образов Владимира Крестителя, Владимира Мономаха и Владимира Ольгердовича. Так что можно утверждать, что в основе былинного типажа Ильи Муромца заложены гиперболизированные биографические народные сведения об Илие Печерском. Однако, не исключено предположение, что в оную эпическую «биографию» вошли и определённые сведения о других дружинниках. В т.ч. и отдельные данные из жизни чернигово-гульбищенского Квази-Моровлянина. Это, в связи со всем выше изложенным, хотя и маловероятно, но допустимо.
И что же мы предположим? А именно то, что в биографическую канву «былинного Ильи Муромца» могли войти некоторые деяния гульбищенско-черниговского богатыря.
Можно ли, однако, считать этого то ли моровийчанина, то ли черниговца, то ли сновца — представителем одной из тех групп восточных славян, которые впоследствии стали украинцами? Если гульбищенский богатырь — уроженец Курской, Мценской или Брянской волостей Северской Земли, тот сия «проблема» снимается однозначно.
Сейчас вся Черниговская область населена преимущественно восточно-полищуками и собственно-украинцами. Однако до середины 1-й четв. 17 столетия граница соседства этих 2-х этнографических групп с южно-великороссами (с брянско-камаринской их ветвью) была иной. Линия этого соседства примерно совпадала с тогдашним (нач. 17 века) кордоном Русского Царства с Речью Посполитой. Через Десну тогда эта граница проходила на пол-пути между Моровском (Русское Царство) и Остром (Речь Посполитая).
В ходе Смутного Времени (1605 — 1618 гг.) западные и юго-западные (приграничные с Речью Посполитой) волости подверглись значительной этнической чистке. Отряды лисовчиков, запорожских (рейд, например, Петра Конашевича-Сагайдачного в 1618 году) и надворных казаков осуществили кровавые погромы смолян и брянско-камаринцев. Так, например, отряд подкомория Киевского воеводства Самуила Горностая в марте 1610 года захватил Чернигов. Местное население, которое уцелело, по свидетельству первоисточников, разбежалось.
Этнической чистке подвергалось не только городские, но и сельские брянско-камаринские и смоленские жители. Особенно на кровавой «сельской ниве» потрудились лисовчики («рекрутируемые», в основном, из белорусов и восточно-полищуков.) Граница между носителями белорусских и тульско-смоленских (тоже ветвь южно-великорусских) диалектов продвинулась тогда на восток. Этнически белорусифицировалась большая часть бывшего Смоленского княжества. Что и отразил в своей знаменитой лингво-карте 1914 года — С. И. Соболевский.
Также тогда продвинулся (в данном случае на северо-восток) этнографический кордон восточно-полищуков с брянско-камаринцами и последних с собственно-украинцами. После террора лисовчиков и казаков. Как надворных, так и запорожских. Из захваченных «речь-посполитовцами» Черниговской, Новгород-Северской и юго-западной половины собственно Комарицкой волостей масса народу бежала на Среднюю Волгу, на Самарскую Луку. Там тогда (в 1-й пол. 17 столетия) сформировался Сызранско-Самарско-Бузулукский южно-великорусский анклав в северно-великорусском окружении (о чём свидетельствует та же лингво-карта Соболевского). Говор нынешних обитателей сего анклава очень близок к брянско-камаринской речи.
Да и те (территориально близкие к Речи Посполитой) волости, которые сохранились за Русским Царством, были тоже существенно обезлюжены. Так, например, воевода Путивля (города, ставшего после Деулинского перемирия, пограничным с русской стороны) жаловался в сер. 17 века в Москву на то, что треть дворов в его городе «до сих пор стоят пустыми».
Так что если гульбищенский Квази-Моровлянин с его родственниками и чьи-то предки, то они — прародители нынешних самарцев, сызранцев и бузулукцев.
Один (и основной) из прототипов былинного Ильи Муромца, говоря современными лингвистическими категориями, — восточный южно-великоросс. Другой же («частичный», да и маловероятный, — прототип) — ранний западный южно-великоросс. Из общих предков брянско-камаринцев и луко-самарцев.
А очистил Илья Муромец да Киев-град,
Збавил он же солнышка Владимира
Из того же было полону великого.
Тут же Илье Муромцу да е славу поют.
[Илья Муромец и Идолище в Киеве]
Впрочем, хотя среди «васнецовской тройки» (Илья Муромец, Добрыня Никитич из Рязани и Алёша Попович из Ростова Великого) пра-украинцев и нет, однако в былинном эпосе наличествуют и другие богатыри. Столичные щапы (щёголи), например, — Чурило Пленкович и Давыд Попов. Они явно уроженцы Киевского княжества. Дунай Иванович и Дюк Степанович же по текстам былин — галичане.
