В рамках секции «Украинские премьеры» кинофестиваля «Молодость» показали украинско-израильскую трагикомедию «NO-ONE» — историю любовных и политических страстей, историю одного краха и одного непоказанного, но очевидного возрождения чудовищной империи.
Дело разворачивается в августе 1991 года во время путча. Новосозданный Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), состоящий из членов компартии, партийных руководителей и КГБ, намеренный пресечь горбачевскую свободу и вернуть режиму былое лицо, устраивает государственный переворот. Но вместо возрождения империи путч приводит к ее окончательному падению.
Главный герой — генерал КГБ, который сидит в кабинетах и следит за ситуацией, до последнего надеясь на успех. Хотя мозгами (а он не дурак) понимает, что системе пришел конец. Пока же в Москве, за стенами скупых совковых декораций, идет своим путем история, в живописном Крыму, среди скалистых рельефов и пляжей Черного моря (роль Понта Эвксинского исполняют моря Мертвое и Средиземное, так как съемки проходили в Израиле), на белых обкомовских дачах отдыхает золотая молодежь — дети чиновников. Среди них — амбициозный племянник генерала, который учится на дипломата, но мнит себя великим кинорежиссером, элитарным человеком высокого авторского искусства.
Там же, в гостинице, отдыхает немолодая, но красивая Тамара, знаменитая советская актриса, жена кагэбэшного генерала, остро нуждающаяся в страстной любви и оттого пустившаяся в курортный роман с молодым пляжным спасателем.
No one на английском означает «никто». Генерал в исполнении Вячеслава Жолобова периодически повторяет, что он — лицо секретное, фигура, что называется, подпольная. А прибывая в Крым, акцентирует, что он здесь инкогнито. «Инкогнито из Петербурга» — конечно же, вспоминается знаковая реплика из гоголевского «Ревизора» (и это далеко не единственная отсылка к классике, здесь вообще целый вагон аллюзий). И продолжаем ассоциативный ряд: никто, ничто, пустое место. Действие фильма разворачивается в несуществующей стране, когда старого УЖЕ нет, а чего-то нового (причем никто не знает, чего именно) ЕЩЕ нет. И вот этот вакуум, вот эта неопределенность и растерянность перед завтрашним днем, закатные проводы дня вчерашнего перед наступлением неизвестности — это и есть No one.
Картина Владимира и Льва Прудкиных, отца и сына, — определенно не историческое кино, хотя и ссылается на конкретное историческое событие и конкретную эпоху. Это скорее фантасмагория на историко-политическую тему, скрытая вуалью пылкой мелодраматической лав-стори, с ревностью, изменами, страстями, в духе шекспировского «Отелло», но только с повсеместным тонким сарказмом. Здесь практически все персонажи говорят с издевкой, которую искусно вплетают в богемную, пышную и многосложную речь.
Уже само вступление, описывающее в двух словах ход и настроение августовского путча, намекает на фантазийность, которая подменяет историческую достоверность, поскольку звучит это вступление примерно так же, как «в далекой-далекой галактике...».
Казалось бы, на дворе уже лихие 90-е, Москва и Петербург вот-вот превратятся в бандитские клоаки, но здесь, на крымских дачах, герои разыгрывают михалковских «Утомленных солнцем».
Почему одной из первых сцен становится сцена имитации секса, имитации полового акта, которая составляет сюжет любительского короткого метра, срежиссированного генеральским племянником? Возможно, потому, что весь Советский Союз, вся советская власть была в некотором смысле имитацией сношения: вроде бы все друг друга имели, но без всякого удовольствия.
Образ генерала, по словам Вячеслава Жолобова, — симбиоз Андропова и булгаковского Воланда (обоих актер играл либо в кино, либо на театральной сцене во МХАТе, причем спектакль «Бал при свечах» по «Мастеру и Маргарите» поставил Владимир Прудкин). Воланд тоже изучал Москву и москвичей инкогнито и дивился тому, как изменился город и горожане. Эти же изменения поражают и генерала КГБ, который больше не узнает мир вокруг, но который подобно сатане помнит прошлое, предвидит будущее и достоверно знает истинные сущности людей.
Если захотеть, то практически во всех деталях сценария, завязанного, казалось бы, на любовной истории и адюльтере, можно прочесть политические подтексты. Например, в названии главного фильма актерской карьеры Тамары, который периодически упоминается в диалогах, — «Месть цветов». Если предположить, что имеются в виду не цветы, а цвета, то возникает ассоциация с белыми и красными, то есть с гражданской войной, предшествующей окончательному приходу большевиков к власти. В 1991 году красные потеряли власть, которую держали в руках без малого целое столетие. Но с приходом бывшего кагэбиста Путина осуществилась эдакая «месть цветов», месть красных, которые вернули себе бразды правления и под флагом лжедемократии воскресили историю кровавого кумача.
Кстати, в фильме «Месть цветов» якобы есть эффектная сцена у фонаря под луной между двумя любовниками. Первым названием картины Прудкиных было «Луна-луна» («Луна-луна, цветы-цветы...», как пела София Михайловна), и сниматься она должна была еще накануне кризиса 2008-го, но финансовый крах застопорил производство. С тех пор многое произошло. В частности, Россия аннексировала Крым и развязала войну на Донбассе. Так что сценарий Прудкиных, превратившийся в «NO-ONE», претерпел ряд существенных изменений.
«NO-ONE» — в действительности кино о настоящем, о сегодняшнем дне, о сегодняшнем Крыме. «Мы обязательно вернемся сюда, в Крым, в место, с которого когда-то все началось», — говорит генерал, планируя побег в Стамбул (это, конечно же, отсылка к булгаковскому «Бегу», повествующему о стамбульской эмиграции русской интеллигенции после наступления Красной армии в Крым в 1920 году). И вот они таки вернулись.
