Оборона Луганского аэропорта незаслуженно оказалась в тени аналогичной операции в Донецке. Тем не менее ее можно смело назвать даже более успешной в тактическом плане — несмотря на то, что и там, и там аэропорт как инфраструктурный объект был потерян, однако потерь в Луганском аэропорту было меньше, да и эвакуация обошлась в гораздо меньше человеческих жизней.
Без сомнения можно утверждать, что одним из самых критических дней во всей истории обороны аэропорта было 31 августа 2014 года.
К тому моменту командование сектора «А», имея на руках объективные данные разведки о вторжении четырех батальонно-тактических групп российской армии на луганском направлении, начало проводить масштабную эвакуацию прежде всего артиллерии и танков. Таким образом, защищать остатки аэропорта к концу августа осталась только 1-я рота 1-го батальона 80-й аэромобильной бригады с приданными минометчиками и танками «Булат» 1-й бригады (всего, по разным данным, 5 или 6 единиц).
На тот момент, по воспоминаниям одного из бойцов «Айдара» Андрея Совы, аэропорт представлял собой «..просто поле, кое-где обнесенное сеткой-рабицей. Со взлеткой, перепаханной „артой“, „рулежкой“ перед терминалом, собственно терминалом, десятком-полтора вспомогательных сооружений и двумя бункерами. Терминал с окошками-иллюминаторами, как в самолете, и метеовышкой. И еще типа улица, которая шла в сторону Лутугино, на которой находились вспомогательные сооружения аэропорта. Какая-то администрация, пожарная часть, склад ГСМ и боксы по другой стороне».
Многим защитникам аэропорта к тому моменту было понятно, что штурм неизбежен, и он начался именно 31 августа.
В 2 часа ночи противник начал серьезный обстрел позиций защитников, при этом был задействован серьезный калибр — российские артиллеристы старались поразить бункеры на территории, которые фактически являлись основой обороны. Так как обстрелы из 122-мм и 152-мм орудий, которые проводились в предыдущие дни, были малоэффективны, то привлекли орудия больших калибров.
Очевидец этих событий Сергей Грицюк (на тот момент находился на блокпосту № 6) вспоминал: «Что больше всего запомнилось в ту ночь? То, что такая машинка, как „Пион“ постоянно, через каждые 8 минут „ложила“ в одну и ту же точку. Очень точно. Постоянно: терминал, терминал, терминал...
После того, как мы вышли на связь с нашим командиром батальона, мы со второго залпа накрыли этот „Пион“. В 04:02 этот „Пион“ больше не стрелял».
Боец не мог знать, что фактически это был 240-мм самоходный миномет 2С4 «Тюльпан», который россияне подтянули для штурма ЛАП. По крайней мере, имеется фото одной такой артиллерийской установки из состава 18-го отдельного самоходно-миномётного дивизиона (место дислокации — г. Тамбов) «на учениях» в Миллеровском районе Ростовской области в августе — сентябре 2014 года. И еще: по неофициальным данным (других ввиду закрытости в РФ темы потерь, увы, просто нет), в дивизионе за «донбасскую командировку» был один погибший. Как говорится, выводы пусть каждый делает сам.
Расчет самоходного миномета «Тюльпан» ВС РФ, август 2014 г. Миллеровский район Ростовской области.
Примерно в 04:00 началась уже полноценная артиллерийская подготовка по всему периметру: россияне и боевики использовали буквально все, что у них было — от 152-мм орудий до 82-мм минометов. Особенно сильным ударам подверглись наши позиции — «блокпост № 2» (где на тот момент уже никого не было), «блокпост № 3, 4 и 5».
Около 06:00 началось танковое наступление: между «блокпостом № 1» и «блокпостом № 3», развернувшись в линию, атаковали сразу два десятка вражеских танков (по мнению обороняющихся, это были две усиленные танковые роты Т-90). Это направление было выбрано не случайно — фактически единственное место в обороне, где есть такие большие открытые пространства.
Защитники Луганского аэропорта, лето 2014 г.
Боец с позывным «Сухой» вспоминал: «Они начали заходить через 3-й пост. Посты начали отходить к 8-му — это противоположная сторона „взлетки“. Отошли остатки минометной батареи, остатки 2-й и 3-й рот — там по пару человек оставалось, которые не успели отойти к своим — они попали в плен или отошли к нам — в бункер, где мы их уже забрали и выводили».
В этот момент примерно в 07:00 по приказу штаба сектора (по другим данным — самовольно) сводная танковая рота 1-й бригады отдельными экипажами оставила позиции по периметру обороны и ушла на Георгиевку и далее в глубокий тыл. Это, с одной стороны, значительно ухудшило положение гарнизона, однако, с другой стороны, в условиях артиллерийского «ада» выжить танкистам и сохранить технику было малореально.
С 11:00 противник начал штурм позиций «блокпоста № 5». В этот момент очень важным фактором стала работа артиллерии сектора и «всего, что могло стрелять». «Работала и наша артиллерия из „Точки-У“, работала авиация. Они работали по координатам, которые мы давали, по скоплению войск противника. Вертолеты прилетали два раза, отрабатывали и уходили. Больше они не прилетали. Артиллерия работала постоянно». По официальным данным, ракетчики 19-й бригады за 31-е число выпустили 9 ракет, причем все с кассетной боевой частью (конкретные цели неизвестны по понятным причинам, однако как минимум пять были нацелены в район ЛАП).
Остатки пусковой установки ПТРК «Стугна-П» в Луганском аэропорту.
Серьезно огрызались и защитники: было сожжено несколько вражеских единиц бронетехники. Вот характерные воспоминания: «Мы увидели танк, выстрелили из РПГ и хлопнули один танк. Уничтожили. Потом обстреляли БМП — не давали им просто так подойти».
Причем без устойчивой связи бой очень скоро перерос в хаотичные стычки по всем направлениям. В этих условиях происходили самые невероятные в других обстоятельствах столкновения. Один из случаев вспоминает Виталий Кобрин: «Когда мы передвигались по территории аэропорта, увидели, как по взлетке трое вооруженных в российской форме и тельняшках ведут наших пленных. Наши идут, подняв руки. Это были люди из дивизиона.
Около десяти человек. Мы открыли огонь и таким образом отбили наших пленных. Это был огонь на поражение. Рискованно, конечно, потому что там были наши. Но выбора не было. В плену было бы хуже, потому что артиллеристов убивали сразу. Отбили мы их, и они побежали вместе с нами, говорили спасибо. Одному из них, может быть, и мы случайно прострелили руку...».
Причем в какой-то момент россияне и поддерживающие их боевики (интересно, что часть бандформирований категорично отказалась идти на штурм аэропорта) стали нести такие потери, что вынуждены были отойти. По словам командира 1-й роты 1-го батальона Юрия Руденко, «в один прекрасный момент бойцы докладывают, что услышали, как россияне говорят мол: ну их на х@й! Начали отъезжать понемногу».
Однако было совершенно очевидно, что противник просто отошел на перегруппировку, и примерно в 14:00 командир 80-й бригады Андрей Ковальчук, который находился в одном из бункеров, отдал приказ: «По максимуму уничтожить вражескую технику и отойти живыми». Из бойцов, которые оказались в бункерах, сформировали около десятка групп, задачей которых было обеспечить возможность выхода в направлении Георгиевки и собрать всех оставшихся по разным точкам обороны бойцов. Один из бойцов Николай Попович вспоминал: «Помню, когда наша группа выбежала, там стоял полусгоревший БТР. Механик БТРа, не знаю, каким образом, смог его завести, и мы вскочили и быстро покинули расположение. Когда мы сели в БТР, ротный передал по рации, чтобы мы проехали все посты, они все были в окружении. И мы проехали все посты, позабирали бойцов. А у другой группы была задача по максимуму собрать раненых и „двухсотых“. У каждого своя задача была...<...> Мы всех собрали, и на БТРе оказалось около сорока человек. И тогда в БТР попал РПГ, в средние колеса, они упали, и мы выехали из аэропорта на шести колесах».
БТР-80 80-й бригады на одном из блокпостов вокруг ЛАП.
В итоге примерно в 18:00 колонна смогла выбраться из уничтоженного аэропорта. Причем ее отход прикрывала немногочисленная артиллерия 24-й мехбригады, которая на тот момент еще оставалась на территории металлургического завода в Лутугино.
«Доехали до первого опорного пункта — это был опорный пункт прямо в поле...<...> километров семь от аэропорта, было видно все как на ладони, как все горело».
И еще: «Примерно в три часа мы выдвинулись к позициям артдивизиона и выехали в сторону Луганска. Что мне запомнилось во время этого выезда: это был не хаотичный отход, это было более или менее организованно, когда подразделения выстраивались. Те, кто был на 8-м посту, организованно выезжали. Больше всего запомнилось то, что люди (гражданские) еще не до конца понимали, что происходит: когда мы проезжали Георгиевку, они нам махали руками, приветствовали, не понимая, что мы просто отходим из аэропорта. Конечно, настроение было паршивое».
Развалины Луганского аэропорта.
Для 80-й бригады этот длинный день «стоил» 9 погибших солдат и сержантов (всего же за месяцы обороны десантники потеряли 29 своих побратимов). Вышло же гораздо больше. Потери противника подсчитать достаточно сложно по разным причинам — у бандформирований, по подсчетам независимых наблюдателей, погибло четверо, россиян — около десятка из состава 104-го и 234-го десантно-штурмового полков (причем как минимум трое получили орден Мужества за эти бои).
В целом можно говорить, что последний день обороны ЛАП показал, что десантные войска и артиллерия на тот момент оставались самыми подготовленными родами войск ВСУ. Недаром и оборону Донецкого аэропорта во многом вынесут они же.
При подготовке статьи были использованы интервью бойцов, собранные в рамках проекта «Оборона Луганського аеропорту» и частично опубликованные на сайте Общественно-политического обозревателя «Трибун».
