Не буквально съели. И не буквально голодные. Речь исключительно о сексуальном голоде и о том, как коллективное женское либидо погубило одного случайного мужчину, оказавшегося не в то время и не в том месте.
Эта картина вызвала на Одесском кинофестивале наибольший зрительский ажиотаж. Не столько потому, что София Коппола получила за нее каннский приз за лучшую режиссуру, сколько по причине Николь Кидман, Колина Фаррелла, Кирстен Данст и Эль Фаннинг на постере (последняя помнилась фестивальной публике с прошлогоднего «Неонового демона», причем на сей раз демонического в ее героине было ничуть не меньше).
«Роковое искушение» -- ремейк «Обманутого» с Клинтом Иствудом в главной роли, вышедшего в 1971 году, который в свою очередь основывался на романе Томаса Куллинана «Разрисованный дьявол». На этапе производства Коппола отметила, что не столько переснимает старый фильм, сколько по-новому интерпретирует саму книгу, то есть обращается к первоисточнику и прочитывает его на новый лад. В оригинале ремейк тоже называется «Обманутый» («Роковое искушение» -- локализированное заглавие российских дистрибьюторов, которые обожают существительные «страсть», «игры», «искушение» в комбинации с эпитетами «роковой», «порочный», «фатальный»). Хотя ракурсу, который выбрала София Коппола, больше подошел бы «Разрисованный дьявол».
События разворачиваются во время Гражданской войны между южными и северными штатами. Южане отступают и сдают свои позиции и территории. После очередного боя раненый янки, то ли брошенный, то ли незамеченный своими, истекает кровью посреди леса, почти что готовый отдать богу душу. Но на него случайно натыкается юная воспитанница закрытого женского пансиона. Она притаскивает солдата в школу, где на него с самого порога, будто мухи на мед, слетаются барышни всевозможных возрастов, начиная с девочек-подростков и заканчивая зрелой директрисой. Все они кудахчут о патриотизме и о том, что немедля сдадут незваного гостя, «врага» в плен южной армии, как только тот немного оклемается. А про себя уже раздевают (вот же неспроста этот глагол созвучен с «разделывают») симпатичного капрала догола.
Если «Обманутый» длился больше двух часов, то Коппола упаковала свою историю в полтора и придала ей комичный и даже карикатурный окрас. Соблазнение здесь происходит стремительно быстро, а у переволновавшихся и перевозбудившихся героинь едва ли не текут пот и слюна. Чего стоят одни только охи и вздохи Николь Кидман, которая берет на себя тяжелую миссию раздеть и обмыть раненого. Поначалу герой Колина Фаррелла думает, как несказанно ему повезло, и чувствует себя шершнем, залетевшим в розарий, султаном в гареме, визитером в раю, которому грезится ПМЖ. Но очень скоро рай превращается в ад.
В чувственном, куда более драматичном и эротичном оригинале с Иствудом есть сцена-сон, в которой капрал занимается любовью сразу с несколькими центральными героинями, а те в свою очередь будто передают его друг другу, как эстафету. Естественно, изголодавшийся на войне по женскому телу, он хочет их всех. И ни одну не хочет обидеть. А они все, лишенные мужского внимания в этой живописной, но пустынной и одинокой глуши, готовы просто-таки выпрыгивать из своих нарядных атласных платьев. И тут, конечно же, свойственная мужской природе любвеобильность сталкивается с присущими женскому нутру собственничеством и нежеланием делиться.
Если Дон Сигел снял историю мужчины, попавшего в ловушку, то София Коппола сняла историю женщин, отомстивших сильному полу за тягу к полигамии. Режиссер фильма с Иствудом определенно был на стороне своего героя. Коппола же, ясное дело, продемонстрировала женскую солидарность. Сигел видел в своих героинях жестокость и даже бездушность. Коппола же увидела сплоченность и единодушие.
Когда семь приличных, воспитанных барышень, изучающих французский, правила этикета и игру на фортепиано, закапывают в землю мужскую ногу -- в том сложно не уловить метафору агрессивной эмансипации и воинствующего феминизма. Если нога – фаллический символ, то сцена захоронения – метафора погребения мужского эго и мужского господства. Здесь уже нет никакой войны между югом и севером, нет никакого «за» и никакого «против» по отношению к чернокожему рабству. Но есть нескончаемая и, по сути, совершенно бессмысленная война полов, которой, как и любой другой войне, не обойтись без человеческих жертв.
