...Многие, наверное, помнят, к чему может привести отсутствие редактора и слишком рьяные усилия его заместителя, оказавшегося с глазу на глаз с жизнью животных в одном, отдельно взятом журнале. «После человека. Зоология будущего» Дугала Диксона (М.: Азбука-Аттикус) действительно напоминает трудовые будни вольноопределяющегося Марека из бессмертной эпопеи о бравом вояке Швейке, хотя производственные условия у них разные. Герой у Гашека, как известно, страдал от невежества читателей, не желавших радоваться его кабинетным открытиям «нетопыря заморского» с острова Исландия, домашней кошки с вершины горы Килиманджаро под названием «пачуха оленья раздражительная» и «блохи инженера Куна», которую он нашел в янтаре и которая была совершенно слепа, так как жила на доисторическом кроте, который также был слеп, потому что его прабабушка спаривалась со слепым «мацаратом пещерным» из Постоенской пещеры, которая когда-то простиралась до самого Балтийского океана.
Так вот, людей в книжке Диксона, равно как и на планете в его истории, попросту нет. И некому предъявлять претензии редактору-фантасту, придумавшему такие виды животных в будущем, которым позавидовали бы не только упомянутый выдумщик у Гашека, но даже Дарвин и Брем. А все потому, что автор расписал свой причудливо иллюстрированный сценарий на отдаленное будущее, то есть приблизительно на 50 миллионов лет после нашего времени. Ну и предоставил членам своего нового животного царства время, чтобы пройти через драматические изменения в строении и поведении.
Кто же там живет, спросите? Какие блохи с пика Коммунизма, заключив союз с муравьями и секвойями, останутся праздновать победу над фашизмом человека—венца природы? В принципе, автор не слишком экстравагантен в своём изобретательстве, ведь в его фауне будущего каждый вид животных иллюстрирует известные процессы эволюции в прошлом — адаптацию и специализацию, конвергенцию и адаптивную радиацию. А коитус прабабушки крота с пещерным монстром что иллюстрирует? То-то же.
Впрочем, без чудачеств и тут не обошлось. Хотя в данном случае вымышленные зверушки — это необычные примеры вышеупомянутых реально существующих процессов, поэтому реальную научную ценность книжка все-таки имеет. И пускай животные здесь воображаемые, но они наглядно иллюстрируют целую цепь важных биологических принципов. И все же как все это выглядит, чтоб вы понимали.
Представьте себе, что человек уже уничтожил виды, численность которых снижается в наши дни, разрушил среду обитания и сам исчез. Кто его переживет? Да те же самые блохи с тараканами, вредители и нахлебники, которых он не успел повывести. «Результат этого — уточняет автор, — предположение, основанное на фактах. То, что я предлагаю, не является точным предсказанием — это скорее зондирование возможностей». Было бы кому зондировать через 50 миллионов-то лет.
...Хоть и не так давно, но не менее уверенно в Сети ходила также шутка о том, как «я плакал, впервые за двадцать лет после школы использовав слово „вакуоль“ при разгадке кроссворда». Интересно, как бы рыдал автор, столкнувшись — спустя тридцать лет уже после института — со словом «валентность»? Ненужные, в общем-то, слова, неупотребляемые, несуществующие для неспециалиста, и вот на их основе написана целая книга «Язык химии. Этимология химических названий» Ильи Леенсона (М.: Сorpus).
Неразбериха, заметим, полная в этой самой химии. Разные главы книги пытаются разъяснить, например, отсутствие связи между названием химического элемента в таблице Менделеева с его реальным именем в жизни. Железо ведь «айрон», не так ли? Тогда при чем тут «феррум» и еще «плюмбум», если свинец — это «олово» в большинстве славянских языков? А «светофор» и «фосфор», оказывается, вообще означают одно и то же, а если перевести слово «светофор» на латынь, то получится люцифер (от лат. lucifer — светоносный). «Систематические названия далеко не всем понятны, включая даже химиков, — разводит руками автор. — Почему, например, углеводород, состав которого отражается формулой С21Н44, называется генэйкозаном? Что за „коза“ такая в этом слове?»
Короче, неудивительно, что вся эта «валентность» приснилась Менделееву в страшном сне, породившем, как известно, и не таких чудовищ.
Вспомнишь тут мать, и не только городов русских. Кстати, в книжке ее вспоминают. В частности, в стихах схоларов — членов средневековых университетских корпораций, поминающих незлым тихим словом родную металлургию: «Семь металлов создал свет / По числу семи планет. / Дал нам Космос на добро / Медь, железо, серебро, / Злато, олово, свинец, / Сын мой, сера — их отец! / И спеши, мой сын, узнать: / Всем им ртуть — родная мать!».
Или возьмем первооткрывателей того или иного химического элемента. Вот где несправедливость, которую, походя, исправляет автор книги.
Например, бериллий. Впервые был получен в 1798 году французским химиком Луи Никола Вокленом, а название восходит к названию города Белур в Южной Индии, где когда-то водились изумруды. Ну и назови ты эту мелочь «воклен», сделай человеку приятное. Ванадий их всех разберет, куда только начальство смотрит. Вот почему «Язык химии», если серьезно, важен. Это и справочник по этимологии химических названий, и настоящий словарь, помогающий нам разобраться в происхождении и значении тех или иных терминов, в которых всегда так просто было запутаться. Ну и также его можно читать как увлекательное повествование об истории химии как науки еще и об «анатомии слов».
Автор следующей книги нашего обзора тоже настроен весьма скептически по отношению к «общепринятым мнениям». И не дает спуску ни научным кликушам, ни народной молве. «Кому верить?» Брайана Клегга (М.: Манн, Иванов и Фербер) — вообще очень полезная лектура, в ней о многих серьезных вещах в популярном формате можно узнать. Например, о том, что говорит наука про пользу и вред глютена, смузи, палеодиеты, витамины и пробиотики. Мыть ли овощи и мыться ли самим в джакузи? Стоит ли тренировать мозг и развивать память? И как его развивать, если вокруг — вышки сотовой связи, которые вредны или нет? И если не вредны, то почему хрустят суставы? И потом гомеопатия, вы ее вообще с утра замечали? Не говоря уже о похмелье.
Кстати, если все предыдущее — от спагетти до шампуня — по мнению автора, часто бывает навязано СМИ или продиктовано пережитками прошлого, то насчет похмелья — о, тут он подвергает все строжайшей проверке, и подавляющая часть напитков эту проверку не выдерживает. Практически всегда оказывается, что наши представления, казавшиеся непреложной истиной, не имеют под собой научной основы. А теперь вот в своих выводах хоть кто-то руководствуется наличием или отсутствием научных доказательств. Поскольку все мы, оказывается, в плену иллюзий, а не зеленого змия, представляете?
Нет, понятно, что «алкоголь сам по себе — простое органическое соединение, представляющее собой самый настоящий яд, но в небольших количествах он не наносит вреда организму и производит на нас весьма приятный эффект». Но главное ведь, как всегда, не мешать водку с портвейном, а в этом мы как раз заблуждаемся! «И если кто-то считает, что составляющие коктейля прибавляют ему силы, пусть не обольщается, — предупреждает автор. — Зато эти же составляющие способны замаскировать вкус алкоголя и помешать понять, сколько на самом деле вы выпили».
Ну и чтобы не перепутать. «Мужчины при регулярном употреблении алкоголя не должны превышать дозу в 3-4 порции в день, — напоминают нам, — а женщины — 2-3. Одна порция алкоголя содержится в половине пинты пива крепостью 4%. Небольшой бокал вина (125 мл) содержит 1,5 порции, а стопка крепкого напитка — одну. Также необходимо делать перерыв и по меньшей мере два дня в неделю обходиться без спиртного». Именно в эти два дня можно успеть прочитать сию книжку, дабы трезво взглянуть на всё с точки зрения логики и фактов.
