Результаты опроса группы «Рейтинг», проводившегося с 28 мая по 14 июня по заказу Международного республиканского института (IRI) за средства правительства Канады, указывают на гипотетическую расстановку сил на старте гипотетической избирательной кампании, если выборы будут досрочными. Вряд ли есть основания не доверять этому исследованию (хотя социологические службы сегодня подвергаются критике на Западе, к нам это не относится, наученная горьким опытом Украина довольно продвинута в этом отношении), но как интерпретировать его цифры?
Ведь, к примеру, с одной стороны, мы видим нарастание поддержки крайних флангов — условно «якобинского», к которому можно отнести «Батькивщину» и Радикальную партию (вместе — 22%), и реакционного («Оппоблок» — 14%). Но не все так просто: к «якобинцам» смещается и «Самопомич», чей четвертый результат в 9% заработан отнюдь не в силу поддержки президента и правительства, ибо фракция находится в оппозиции. А если посмотреть на группу «подающих надежды», то это 10%, разделяемые «Свободой», движениями Анатолия Гриценко и Михаила Саакашвили, которых тоже нельзя отнести к центристам или реакционерам. Эта довольно пестрая картина, которая отчасти поясняется множеством других вопросов, поставленных гражданам, представлена в презентации на 67 страниц.
Из них можно понять, в частности, что большинство избирателей на данный момент выступает против досрочных выборов, и здесь играет свою роль то ли здравый смысл, то ли летний период, то ли успешная пропаганда правящих партий (хотя БПП и НФ, имеющие на двоих 12% поддержки, похоже, начали действовать как единый политический организм). Или, например, восемьдесят процентов сограждан ненавидят Владимира Путина, шестьдесят процентов выступают за наиболее жесткие варианты ответов на внутренне- и внешнеполитические вызовы, около половины предпочитают высокий уровень жизни демократической системе (впрочем, так было всегда, особенно, если учесть, что среди иностранных лидеров теперь лидирует Лукашенко). И что отрадно: избиратель начал соображать, что ответственность за внутреннюю политику и экономику несет именно правительство. Все это чрезвычайно любопытно, но какие практические оценки и формулировки могут следовать из этих данных?
Предварительно необходимо сказать следующее: партийные расклады имеют «индикативный» характер. Когда политическая верхушка страны (в рамках сроков, указанных в законодательстве, конечно) приходит к согласию в вопросе о проведении выборов, приводятся в действие избирательные машины («штабы», «инфраструктура», «кампании»). И картина достаточно сильно меняется после выстрела из стартового пистолета: это и влияние СМИ, и фактор лидеров, партийной мобилизации, гласных и негласных коалиций, логики рационального выбора и так далее. На старте избирательной кампании 1999 года президент Кучма обладал рейтингом в 6%. Это не помешало ему набрать 33,36% голосов в первом туре и с огромным отрывом выиграть второй. В 2002 году «Наша Украина» похоронила КПУ, поскольку объединила правый центр, а условный левый центр был отъеден у коммунстов пропрезидентским блоком «За ЕдУ». В 2007 году «Батькивщина» едва не сравнялась с ПР, а в 2012-м той же ПР довольно-таки нагло натягивали результат до 30%. В 2014 году БПП неожиданно (правда, только для себя) уступил первенство «Народному фронту» в общенациональном округе (по «пропорциям» или по «спискам»).
Кроме того, изучение поддержки партий при смешанной избирательной системе мало что говорит о перспективах выборов в мажоритарных округах — бренд, конечно, имеет значение, но судьба 225 мандатов является некой серой зоной, в которой может происходить что угодно (можно разве что предсказать: форой в них обладают представители партий власти — центральной от БПП, и местной или неофициальной от «Оппоблока»). В общем, политика знает много гитик — поэтому к опросам в межвыборный период необходимо относиться с изрядной долей скептицизма, они представляют собой слепок ситуации, находящейся в спокойном состоянии. Тем не менее ряд тезисов из этого добротного исследования извлечь можно.
Во-первых, так называемое «майданное большинство» сохраняется и является главным движущим фактором общественного мнения и политической жизни — именно с ним стараются заигрывать наши партийные старьевщики и, как видно, без особого успеха. Партии, вышедшие из революционной шинели или серьезно перетасованные ею, совместно обладают поддержкой примерно двух третей граждан (59%). Что касается уровня поддержки «Оппоблока» (10%-14% между «всеми» и «определившимися»), то это следствие отхода от Петра Порошенко тех, кто видел в нем модернизированного Виктора Януковича, то есть «доброго папу» вместо «злого папы». Впрочем, надежды тех, кто видел в Порошенко нового Ли Куан Ю, маршала Маннергейма или генерала Пиночета, тоже не оправдались: в самом лучшем случае президент войдет в историю как «шоколадный Гавел».
Во-вторых, стоит обратить внимание на непривычное для Украины мелкое дробление и низкие результаты всех партий (особенно это проявляется в разрезе «от всех»). Никогда еще такого не было, чтобы лидеры симпатий «танцевали» у жалкого показателя в 10%. В развитии такая ситуация уже отмечалась ранее в текущем году. Причем 48% («другая», «не буду голосовать», «не знаю») избирателей временно выключены из процесса соревнования. Это означает, что общество отказало в доверии нынешней политико-партийной системе как таковой — со всеми ее лицами, правилами и довольно-таки косметическими изменениями по сравнению с 2012 годом.
Украинское общество ждет новых политических лидеров, партий и идей, ничем не связанных с прошлым и не юлящих перед принципиальными вопросами, поставленными сформировавшейся гражданской нацией. Если такие лидеры, партии и идеи не объявятся, мы надолго завязнем в трясине мелкопартийности и «правительств меньшинства», как это было в постреволюционной Сербии (на первом этапе еще Югославии, куда входила Черногория и формально — Косово). По крайней мере, до 2004 года, когда на президентских выборах победил Борис Тадич во главе мощной Демократической партии. Впоследствии партийная система стабилизировалась на новых основаниях европейского консенсуса.
При этом очевидно, что европейский консенсус в Украине уже сложился и политические силы, выступающие против евроатлантического вектора (об этом говорят и результаты исследования «Рейтинга»), долгие годы не смогут выйти из маргинальных ниш.
В-третьих, при всей своей индикативности, такой опрос показывает состояние общественного мнения, и оно является несколько тревожным для действующего правительства, хотя бы потому, что в итоге внезапных досрочных выборов оно удержаться не способно.
Гипотетическое новое правительство (если нынешние рейтинги проецируются на мажоритарные округа) сформируют более радикальные и бескомпромиссные политические силы (разумеется, без «Оппоблока»), чья коллективная поддержка, с учетом шансов «Свободы», достигает 35% .
Другое дело, конечно, что две антагонистические львовские партии вряд ли уживутся в одной коалиции. Действующую власть (11% БПП+1% НФ) поддерживают активные граждане, готовые воплощать сложные реформы. Но и их терпение не бесконечно.
Ключевое заблуждение нынешней политической верхушки состоит в том, что она не готова пользоваться логикой революции, отгоняет ее от себя, как неприятный сон, а между тем это основная логика, в рамках которой сегодня развивается в Украине политический процесс. Но это уже совсем другая история.
-1.thumb.jpg)
