В нынешнем обзоре все сплошь мозговые штурмы да командные установки из отрасли социальной психологии. Например, как расширение возможностей нашего разума поможет решить многие мировые проблемы, знаете? Не расширение сознания, что, в принципе, несложно, а именно поднапрячь мозги, дабы дорогу осилить идущему, а не сидящему под баобабом в позе лотоса. Или наоборот.
Кстати, если заплетаться в лотос проблематично, то вот вам свежая книга «Эволюция разума» Рэя Курцвейла, великого футуролога и ученого, работающего над созданием такого искусственного интеллекта, который превзошел бы натуральный. Также Рэй Курцвейл — это, если что, технический директор Google, который выступает со своими сногсшибательными и укладывающими под платан штабелями прогнозами с 1990-го года. Многие, между прочим, исполнились, иначе он бы не получал свои награды из рук трех президентов США и одного Билла Гейтса.
Говорят, в 1990-м Курцвейл предсказал, что компьютер победит чемпиона мира по шахматам к 1998 году, и уже в 1997-м программа Deep Blue от IBM победила Гарри Каспарова. И что компьютеры смогут давать ответы на любые вопросы, получая информацию по беспроводному Интернету к 2010 году (на самом деле, это произошло даже раньше), а в начале 2000-х части экзоскелетов будут помогать инвалидам ходить (компании как Ekso Bionics и другие уже успешно реализовали эти технологии). Но в своей новой книге автор-предсказатель вещает немного о другом.
С одной стороны, Курцвейл всегда мог задаться любым вопросом, и тот становился основополагающим в очередной отрасли кибернетической инженерии, социальной генетики и обратного проектирования человеческого мозга. И в «Эволюции разума» он, казалось бы, этим и занимается, спрашивая, например, почему эволюционный процесс имеет тенденцию ускоряться и сможет ли в 2080 году компьютер стоимостью в 1000 долларов осуществлять вычисления, эквивалентные всем мыслительным операциям человечества за 10 тыс. лет. И это все понятно, от пророка требуют ловкости пытливого ума и никакого мошенничества, и он выдает на гора с трудом налезающие на квадратную голову читателя вполне округлые окончания фантастических романов Герберта Уэллса и Ивана Ефремова.
И лишь единожды в своей книге непогрешимый гуру технического прогресса кривит технократической душой, утверждая, что главный проект человечества — это воссоздать человеческий разум в его небиологической форме и распространить его во всей вселенной. Отроки которой, как известно, мечтали и работали совсем для других червей земных. Точнее, не червей.
Не единожды согрешив в главах «Цифровая кора — модель биологической коры» и «Мысленные эксперименты над мышлением», автор все-таки спохватывается и вспоминает о Кьеркегоре. Нет, прямо он об этом не пишет, возможно, даже не особо зная, марка ли это абрикосовых чипсов, но «Страх и трепет» при этом вспоминается с точностью до рисунка на обложке. Описывая случай из практики своего коллеги, он рассказывает о гигантском кальмаре, который в момент опасности, испугавшись человека с видеокамерой, «задрожал и съежился», и фотографу стало понятно, что «ему страшно», а сам автор книги был потрясен тем, как «в поведении существа столь далекого от человека, с очевидностью отразилась человеческая эмоция страха». Страха, понимаете? Испытывает ли его Билл Гейтс, вспоминая о Стиве Джобсе, не столь важно, а вот каково это — «быть гигантским кальмаром»? «Что он чувствует, когда проталкивает свое бесхребетное тело через небольшое отверстие? — вопрошает Курцвейл и грустно констатирует: — У нас просто слов таких нет, чтобы ответить на этот вопрос». И вряд ли они появятся в 2080 году.
В своей книге «Релевантность» Андреа Ковилл, топ-менеджер одного из ведущих коммуникационных агентств, задается, по сути, теми же вопросами. Как суметь, предлагая товар потребителю, сохранить на лице не звериный оскал капитализма, а эмоциональный фактор значимости продавца, фирмы, бренда, наконец, человека с фотокамерой, пускай даже в костюме кальмара. То есть релевантность здесь важна в том смысле, что даже Билл Гейтс должен заботиться о личной связи своего продукта с клиентом. Иначе все полетит к Стиву Джобсу на кулички.
Если хотите, пример. Причем в «Релевантности» они не слишком глубоки философски, и кальмаров и прочих трепангов в костюме Деда Мороза вы тут не встретите. Но вот историю про студентку, которая не любила геометрию — о, этого вымученного добра здесь хватает. Как правило, подставные фигуры должны в один прекрасный день понять, насколько важна для них эта самая арифметика, которую они обязательно должны проверить алгеброй несложных связей с жизнью, и тогда голова окажется не квадратной, и это обязательно привлечет будущих клиентов. К студентке? На самом деле, неважно. Главное, чтобы костюмчик сидел и все понимали, что, например, смартфон хорош не потому, что он тонкий, легкий и хорошо работает и поэтому им нельзя колоть орехи, а потому что благодаря ему можно позвонить детям за океан.
Но главное, как видим из книги, это не только осознавать собственную значимость, но и уважать неведение других. Отсюда мораль, то есть анекдот. Правда, он не из «Релевантности», а из той же «Эволюции разума», но говорят же, что стоит уважать соседа, пускай даже по обзору нон-фикшн.
Итак, Рене Декарт заходит в ресторан и садится ужинать. К нему подходит официант и спрашивает, желает ли тот закусить. — Нет, спасибо, — отвечает Декарт, — хочу сразу заказать ужин. — Вас интересует специальное меню? — спрашивает официант. — Нет, — отвечает Декарт, теряя терпение. — Хотите ли выпить перед ужином? — не унимается официант. — Декарт оскорблен, поскольку он трезвенник. — Не думаю! — отвечает он с негодованием и — ПУФ! — исчезает.
И пускай Декарт иногда не тот, кем кажется, и запах серы еще долго преследует неискушенного официанта, но в книге «Мир: руководство для начинающих» Йорана Терборна уже первая глава называется соответственно: «Почему мы те, кто мы есть». И только потом все остальное, из проклятых вопросов. Как мы здесь оказались? Куда движемся? Где жить? И тут же, как водится, «Колониальная травма: отождествление с агрессором или восстание против него», а также прочие стежки-дорожки: «Гибридные пути: в первую очередь Россия и Китай».
Правда, вспоминая Декарта в ресторане, растаявшего, словно молодой человек, удививший сторожа в рассказе Хармса, снова наткнемся на «Этническую, религиозную и сексуальную динамику признания». То есть назад к кальмарам, в Африку — и конец всему. Например, европейской цивилизации, если верить главам «Обширное пространство африканской сексуальности», «Креольское неравенство» и «Брак и конец юности». Но главное в признании личной значимости, о которой столько говорилось в «Релевантности» и которая неожиданно всплывает в книге левого историка социальности, ратующего за жизнь по Марксу, это даже не классовая борьба. Это то, как «традиционная светская власть и почитание будут сохранять более сильные позиции в бывшей колониальной зоне и в странах с реактивной модернизацией, чем в Европе или в европейских поселениях Нового Света».
Впрочем, вопреки жанровой и социальной субординации лавры прорицателя из первой книги этого обзора не дают нашему автору спокойно заниматься социальной историей и прочими насущными проблемами мира. «Что касается других вопросов, — вещает он, — то благодаря биомедицине демография, вероятно, окажется под еще большим контролем человека. Жизненный путь человека, вероятно, будет расширен и меньше людей будут выброшены из жизни в младенчестве и детстве. Больше видов рака, вероятно, станут более успешно излечиваться, как теперь уже лечатся рак груди и рак простаты. Рождаемость уже не просто находится под контролем, но создается. Генная инженерия и косметическая хирургия, вероятно, будут формировать еще больше человеческих тел».
И хотя не телом единым, как известно, жив человек, но рулить миром, пользуясь «руководством для начинающих», как видим, приходится более твердой рукой.
