С 23 августа этого года во Львове примут присягу «новые полицейские». 200 юношей и девушек, которые начали учиться в первом потоке, должны выйти патрулировать улицы города и заменить собой и патрульно-постовую службу, и гаишников.
Некоторые из этих новых полицейских прошли испытание мной. Мне пришлось от имени общественности проводить собеседования, на которых мы рекомендовали или не рекомендовали кандидатов для учебы.
Сразу скажу: роль общественности в этом была по максимуму предотвратить коррупцию. Остальные члены комиссии, которые проводили собеседование, — сотрудники милиции и психологи, которые работают в Университете внутренних дел. Ожидалось, что в патрульную полицию будут пробоваться действующие сотрудники милиции. И, понятно, все они знакомы между собой. А значит, попытаются воспользоваться связями.
Знакомые
На тренинге нас предупредили: если кандидат вам знаком, вы не имеете права голоса, вас на время собеседования вашего знакомого заменит другой член комиссии. Обычно в таких случаях это был человек из Киева. Они то уж точно не должны были быть знакомы ни с кем во Львове.
Отмечу: мне знакомые не попадались. А вот майор милиции, который был со мной в комиссии, просмотрев список кандидатов на сегодня, сразу сказал, что вот этот и этот — знакомые.
И вот приходит кандидат, мы разговариваем. Обычные вопросы: возраст, где учился, чем занимается, как относится семья к тому, что идет в полицию. Скажу сразу: парень мне ничем не запомнился. Молодой, худой, высокий, скромный. Разве что чуть-чуть усталым выглядит. Ну так на собеседование добирался с района. Я потом пойму причину его усталости. Но пока мы обсуждаем кандидатуру, возражений нет, критериям отбора соответствует. В графе «рекомендация» пишем: «да».
А потом приходит майор, смотрит на наш вердикт и говорит: «Он мне жизнь спас». Оказывается, они недавно вернулись из зоны АТО. И этот парень во время неожиданного нападения на их блокпост сепаратистов прикрыл собой майора, который оказался в этот момент без бронежилета. Доли секунды, и без отца могли бы остаться двое маленьких детишек.
Мне становится приятно, что такой парень будет служить в нашей полиции.
Внешность и внутренний огонь
За время, пока уже работает киевская полиция, общественность приучили к мысли, что полицейские должны быть красавцами. Проводя с нами тренинг, нам сказали: «Хотелось бы, чтобы все они были высокими, спортивно-подтянутыми, с белозубыми улыбками. Но украинские мужчины — разные. Поэтому, если перед вами не модель из глянцевого журнала, это не означает, что ему нужно отказать».
Всех кандидатов, к которым могли быть замечания по внешности (уродливые шрамы, родинки или татуировки, которые нельзя скрыть), отсеивала врачебная комиссия. Мы должны были больше обращать внимание на неряшливый внешний вид: грязная одежда, рваные джинсы, сальные волосы, щетина, шорты. И таки да, такие приходили, и мы их не рекомендовали.
А один случай все-таки запомнился. На стульчике напротив сидит невысокий молодой человек. 28 лет, приехал из района, из села. По моим меркам уж слишком некрасивый. Большие залысины он пытается скрыть пучком реденьких волос. И именно это делает его уродливым. Но начинаем разговор, спрашиваем о работе. И тут его глаза загораются. Он с таким азартом рассказывает о людях, с которыми сотрудничает, о ситуациях, которые случались в его работе. Вердикт комиссии однозначен: берем. Потом на одном из построений я видела его и поняла, что ему доверили стать лидером группы.
Девушки
Уже после начала учебы парни одной из групп меня упрекнули: из 30 человек в группе всего пять девушек и то трое — замужние.
Да, девушек на собеседование к нашей комиссии приходило мало. В день мы пропускали в среднем сорок человек. Из них редко когда было с десяток девушек. Но если были, то ух, какие!
Все — красавицы. Длинные волосы, длинные ноги, стройные, подтянутые, минимум макияжа. Ни одна из них не позволила себе прийти на собеседование в короткой юбке или шортах. Казалось, именно девушки относились к своей будущей работе серьезно, намного серьезней, чем парни.
Мне было их немного жаль. Так как им придется не только бабушек через дорогу переводить, маленьких зареванных детей успокаивать или бездомных котиков спасать. Работа полицейского не такая уж и романтическая. Поэтому девушек мы немного пугали на собеседованиях.
«Вы готовы сделать искусственное дыхание бомжу?».
«Да. Я умею это делать», — оказалось, что большинство девушек проходили курсы при Красном Кресте и умеют предоставлять первую домедицинскую помощь.
«Вы готовы пожертвовать своим красивым маникюром и укоротить ногти?» — у некоторых очень-очень длинные ногти, я не могу даже себе представить, как они умываются и не царапают себе лицо.
«Да, без проблем», — отвечают.
«А вы готовы обрезать свои прекрасные волосы?» — тут мы уже действительно пугаем, длина волос абсолютно не влияет на качество работы, а у большинства девушек косы ниже пояса.
«Ну, если это обязательно, то — конечно», — все без исключения девушки грустнеют прямо на глазах.
«Да вы подождите начала обучения. Вам инструкторы все расскажут, может, и необязательно», — тут уже пугаемся мы. А то вот выйдут сейчас от нас и тут же отправятся в парикмахерские стричься. Девушки, повторюсь еще раз, очень решительные. Некоторым мы даже прогнозируем должность командиров, будут запросто командовать ротой парней.
Не врите!
Наверное, стоит остановиться отдельно на случаях, когда наша комиссия ставила четкое «нет». Все эти случаи объединены в одно: нам врали.
Причем случаи вранья были иногда такими странными, что мы сами удивлялись. Нет, понятно, что человек хочет себя приукрасить. Но соврал, вранье не прошло. И все — до свидания. Я уже даже не говорю, что в комиссии работают психологи, которые отличают волнение от вранья. Как, например, один парень от волнения не смог сказать, сколько ему лет. Тут ничего страшного. Психологи повели разговор так, что буквально через два вопроса-ответа он уже успокоился.
Но вот перед нами девушка. Не прошла в патрульную службу Киева. Рассказывает о себе, отвечает на вопросы. Все идет хорошо. Но нам интересно, почему же она не прошла в Киеве.
«Потому что я не киевская, не знаю тех улиц. Решили, что я не справлюсь с работой», — отвечает она.
Упс! Вот не надо было этого говорить. Буквально вчера у нас на собеседовании был парень из Киева, который сказал, что впервые во Львове. И были сомнения, сможет ли человек реагировать на вызовы, не зная улиц города. Но нам ответили, что это не является причиной для отказа. Парня мы рекомендовали для обучения. А вот девушке, задав еще несколько вопросов и убедившись в ее неискренности, отказали.
Каверзные вопросы
Наверное, кандидаты в полицейские ожидают, что на собеседовании их будут «валить», задавая каверзные вопросы. Абсолютно нет! Наоборот, задача комиссии — как можно сильнее поддержать кандидата.
Вот перед нами демобилизованный. Красивый, высокий, подтянутый, улыбается. Мы уже знаем, что будем его рекомендовать. Но я задаю последний вопрос.
«Моделируем ситуацию. Вы патрулируете около центрального фонтана. В фонтане купаться запрещено. Но там купаются девушки. Красивые, молодые, трезвые. Ваша задача — убедить их выйти из фонтана».
«Ну, я буду их просить, буду уговаривать», — отвечает парень.
«А они вас не слушаются. А майки уже мокрые, а под майками ничего нет. А девушки красивые, веселые. Они еще и на вас начинают брызгать водой, тянут за руки в фонтан», — нагнетает ситуацию майор милиции.
Кандидат в полицейские краснеет, стесняется, наверное, представляет себе ситуацию с девушками в мокрых майках «на босую грудь». И выдает:
«Я скажу им: девчата, пойдем на каву, только выходите из фонтана».
Комиссия улыбается и отпускает парня, который аж вспотел от такого каверзного задания.
Уклонисты от армии
На фоне того, как военкомы жалуются на отсутствие желающих служить в армии, наплыв в полицейские просто удивляет. Ведь полиция — та же военная структура. Поэтому собеседование с парнями призывного возраста начинается с вопросов:
«Служил? Нет? Почему?».
«А я не годен, у меня плоскостопие», — я даже не берусь вспоминать, сколько раз мне пришлось слышать эту фразу.
«А как вы прошли врачебную комиссию?».
«А я вылечился», — несказанно «радует» нас кандидат, которому удалось вылечиться от неизлечимой болезни.
Или другой случай. Опекун старенькой бабушки. Вначале я не чую тут подвоха. Может, действительно, у бабушки нет других родственников. Но когда кандидату говорят, что с понедельника ему придется приступить к учебе (а собеседование проходит в пятницу во второй половине дня), то вдруг оказывается, что есть и мама, и папа, и сестра, и куча других родственников, на которых можно переоформить опекунство за выходные.
«Готовы ли вы в сентябре, после выпуска, отправиться в зону АТО? Ведь вы теперь сотрудник милиции, должны исполнять все приказы. А милиция служит и в зоне АТО», — спрашиваем мы еще одного.
«А почему — я? Нет, я не хочу ехать в АТО», — кандидат искренне испугался.
Мне становится мерзко от общения с ним.
MMPI-2
Так называется психологический тест, который проходят все кандидаты в полицейские. Это очень занудный тест из 500 вопросов. Они могут повторятся, предложения быть построены каверзным образом. Например, есть вопрос «Курите ли вы?». А через сотню другую: «Какую марку сигарет вы предпочитаете?». Но отвечать на них — нужно. Сами кандидаты в полицейские говорят, что из всех испытаний этот тест самый некомфортный.
Результаты им не говорят. Результаты теста видим мы, члены комиссии. И среди остальных вердиктов там есть строчка «рекомендован к работе в патрульной полиции» или «не рекомендован».
Что это значит? А ровным счетом ничего. Из сорока человек, которые проходят собеседование за день, рекомендовано только двое. Один из них был, точно помню, кандидат, которого мы заставили выгонять мокрых девушек из фонтана. Второго не помню. Помню только, что по результатам собеседования мы его не рекомендовали на работу. Так что обычно наши рекомендации и рекомендации машины не совпадали. Очень многим из тех, кто, по мнению теста, не может работать патрульным полицейским, мы давали «зеленый свет».
Хотя результаты тестов читали. И особое внимание уделяли тем кандидатам, у которых было написано: «пытается показать себя лучше, чем есть».
Словом, еще раз могу повторить: не врите. А всему остальному научат во время учебы и работы.
