«Нет! Не для того я тебя растила, — в телефонной трубке стоял истерический визг, — не для того в университете выучила, чтоб ты теперь коровам хвосты крутила!». Именно такой реакцией встретила моя мать новость о решении уехать из столицы в далекое село на Черниговщине.
Именно так воспринимает большинство родственников желание своих близких покинуть социум ради изменения своей жизни. «Ни мои родители, ни свекры категорически ехать с нами не хотят, да и нас не отпускают», — говорит Алена из Украины.
Все части «Истории одного переселения» читайте здесь
Советская культура воспитывала людей с уверенностью, что село — это грязь, тяжелая физическая работа, а крестьянский труд совсем не в почете, да и после перестройки село — это еще и алкоголизм. Во времена Союза быть инженером с городской пропиской в коммуналке было куда престижнее, чем агрономом или зоотехником с добротным домом и приусадебным хозяйством в селе. Вспоминаю своего покойного деда. По его рассказам, когда у него родились свои дети, он «выписал» свою мать в город, ведь тогда селяне даже паспортов не имели. Зато десять лет назад он наотрез отказался от предложения моих родителей продать квартиру и купить дом в ближайшем пригороде. А моя свекровь рассказывала, что, решив сбежать из родного села в Чернигов на учебу (мать ее не отпускала — готовила дочери иную участь), та хитростью выманила у председателя справку для получения паспорта в городе.
Однако по словам самих селян, в те времена жили они сытнее, чем городские. «Женился я на своей Марусе, — говорит фермер Григорий Гаврик, — тут же председатель нам хату выделил. Я бычка на откорм в колхозе взял. В сельмаге приобрел мебельный гарнитур в рассрочку без всяких процентов». Сегодня сложно говорить о возрождении села, несмотря на громкие заявления власти с обещаниями помощи. Однако в последние пять-шесть лет наметилась устойчивая тенденция к переезду из города. Особенно заметно это было во время экономического кризиса в 2008-2009 гг. Ведь, честно говоря, в ту пору селяне кризис на себе практически не ощутили: наличных денег у них и так всегда не хватало, а продукты — свои. К слову, по социологическому опросу, проведенному в 2012 году в России, каждый пятый житель РФ готов уехать в деревню, чтобы начать фермерский бизнес. Бывшая киевлянка Вая, переехавшая с мужем и двумя детьми в Черкасскую область, аргументировала решение так: «По нашему мнению, Киев стал непригодным для жизни. Еще пятнадцать лет назад там можно было жить. А три года назад во мне со страшной силой проснулось желание самой выращивать морковку-фасоль, и тогда вектор движения стал очевидным».
Впрочем, далеко не у всех горожан хватает смелости принимать подобные решения самостоятельно, не обращая внимания на родственников и знакомых. Одним слишком дороги родственные связи, чтобы в самом худшем случае решиться на их разрыв, других держит квартира, оставленная родителями, что является веским аргументом для шантажа детей. Третьих пугает потеря стабильности, ведь в селе работы, кроме примитивной физической, нет. Страхи укрепляют обычно родители, сами вышедшие «от земли-от сохи», и прошедшие свой тернистый путь в городе. Понятно, что такой доли своим детям они не желают. Несколько лет назад Павел поменял престижную работу в московском банке на должность менеджера среднего звена в белгородском гипермаркете. «Цена моего переезда проста: полный разрыв отношений с родителями, — признается он, — я даже ничего не пытался им объяснить. Коренным москвичам, считающим всех жителей регионов людьми второго, нет, даже третьего сорта, бесполезно что-то объяснять. Так что на пропащем и бестолковом сыне они поставили жирный крест. Взаимно. Без всяких душевных мук с моей стороны». В 2010 году киевлянин Сергей решил изменить свою жизнь. Его родители — бывшие селяне — пришли в ужас. Замысел свой он осуществил. «Но какой ценой! — грустно вспоминает Сергей. — С отцом была потеряна связь на полгода. А мать неоднократно звонила моей жене, обвиняя ее во всех смертных грехах, что, мол, это она „увезла“ сына в село, хотя идея уехать была полностью моя». Однако не все доводят свою затею до конца. По разным причинам люди возвращаются в город. Сергей не стал исключением — три года назад он покинул село из-за не сложившихся отношений с женой, но вскоре купил дом в другом населенном пункте. Моя личная история лишь подтверждает негативное восприятие подобных идей. Мать относительно спокойно стала относиться к селу лишь года через полтора. И, тем не менее, она упорно скрывала от всех родственников и знакомых истинное положение вещей. Дед, умерший в прошлом году, так и не узнал о моем новом статусе — ей было стыдно признаться, что ее дочь стала простой селянкой.
Возникают сложности не только с родственниками и знакомыми. Социум с завидным упрямством не хочет принимать факт, что жизнь в селе для переселенцев — это, прежде всего, самовыражение, путь к творчеству и независимости (хотя бы частично) от системы. Село десятилетиями воспринимается как пристанище для неудачников. Впрочем, чему удивляться? Ведь и в моем селе хватает спившихся горожан, выселенных из своих квартир при разных обстоятельствах. К примеру, у моих соседей живет персональный «крепостной» Петя, бывший слесарь-инструментальщик пятого разряда. Он умудрился пропить даже свою сельскую хибару. В итоге люди, у которых он работал скотником, пожалели его и определили в свою старую хатку. Теперь Петя трудится за еду и «чарку» без допуска в хозяйский дом.
По своему опыту могу сказать, что весьма сложно поменять мнение сельского социума по поводу того, что ты не лузер. На меня первое время подозрительно поглядывали: «Кредит, наверное, отдавать не хочешь, вот и прячешься?». «Я уже вторую работу потерял, — добавляет белгородец Павел, — не хотят коллеги принимать факт, что я живу в деревне, езжу на машине лучше, чем у директоров. Все это рождает коллапс в их мозгах, а как следствие — злобные взгляды в спину и пересуды. Эта злость — защитная реакция людей на выходящую за их зону комфорта ситуацию». Лидия из Киевской области подтверждает, что работодатели с подозрением относятся к сельским жителям. Если ты из села, уже априори худший специалист. По этой причине ее муж так и не поменял столичную регистрацию на село в Бориспольском районе.
И все же не все так негативно настроены по отношению к селу. Когда мои друзья и знакомые узнали о моем переезде, то крутили пальцем у виска. А с некоторыми людьми вообще прервался контакт. Однако в течение ближайших двух с половиной лет эти же самые люди устраивали чуть ли не паломнические поездки и... не хотели возвращаться в Киев. А Татьяна из Саратова вспоминает, что когда они с мужем искали дом, ее мать ругалась, дескать, это алкаши, грязь и вонь. Чтоб лучше купили себе дачу с тремя сотками на Волге, как «белые» люди. Позже, удивляется Татьяна, мать предложила помощь в выращивании рассады. Сама приехала к ним в деревню ее высаживать, потому как детям не доверяет в этом вопросе. Все выходные в адрес семьи Татьяны звучала критика. «По ее словам, у нас даже сорняки неправильные», — смеется она. Спустя неделю мать заявила, что вскоре приедет к ним на посадку огурцов.
Многие переселенцы советуют нивелировать негатив родственников приглашением их в собственное «Простоквашино». Часто после первой поездки друзья и родственники возвращаются вновь, а некоторые даже решаются купить домик по соседству. Хотя Павел из Белгорода уверен, что корень зла кроется не в самом селе, а как раз в мнении о нем. И лузерским местом его будут считать до тех пор, пока не изменится массовое мнение о селе, а не само село. А до тех пор между горожанами и селянами будет стоять стена неприязни.
