События в Украине последних восьми месяцев стали причиной коренных перемен в политической, экономической и социальной жизни нашей страны. Каждое веяние этих перемен внимательно отслеживает целый рой аналитиков. Однако практически никто не отметил, что перезагрузку сейчас переживает и украинский кинематограф.
Дело не столько в том, что у Государственного агентства по вопросам кино вот-вот должен появиться новый глава, от которого и будет зависеть дальнейший курс развития отечественной киноиндустрии, сколько в том, что идеологически наш кинематограф с этого года станет намного более независимым.
Современным украинским кино повелось называть те малоизвестные фильмы, которые иногда выходят в прокат и показываются на фестивалях. Ленты, которые обсуждает узкий круг кинопрофессионалов и ценителей отечественного кино. К последнему не принято относить рекламные ролики и музыкальные клипы, бесконечные сериалы и пестрые передачи, которыми гноятся телеэфиры.
И если эти немногие полнометражные фильмы действительно можно назвать украинскими, то практически всё остальное вышеупомянутое телевизионное барахло — нет. При этом удельный вес последнего — настолько велик, что тот несчастный ежегодный десяток полнометражных украинских фильмов попросту меркнет на его фоне.
Так что наша киноиндустрия является национальной скорее по своей территориальной принадлежности. Идейно же она далека от наших реалий. Мир, который живописуют телефильмы, и близко не напоминает то, что видишь, выйдя на улицу.
«То, что у нас снималась куча сериалов для северо-восточного соседа на общепонятном языке, хорошо только для тех, кто занимается техническим производством этих лент: для монтажеров, операторов, актеров массовки... А для тех, кто составлял креативную часть в кино, — авторов-сценаристов, режиссеров и национальных артистов-звезд — работа в колониальной ситуации не то что не давала развиваться, а часто даже приносила непоправимый вред», — комментирует ситуацию режиссер Олесь Санин.
За всю историю Независимости большинство фильмов в Украине снимались полностью или частично за госсредства. Среди этих лент львиную долю составляли авторские картины. Многие сетуют, что делать ставку на арт-хаус — для киноиндустрии неперспективно. Мол, кинопроизводство можно строить и развивать, лишь делая ставку на популярный кинематограф. То есть на лентах, которые будут успешными в прокате, и соберут зрителей в кинотеатрах. В свою очередь авторские фильмы снимают только для фестивалей, а вложенные в них средства практически никогда не возвращаются.
Мнение, безусловно, рациональное. Однако в том, что в последние годы в украинском кинематографе делалась ставка именно на авторские фильмы, есть один очень значительный «плюс». Авторское кино — это лаборатория идей, которые через четыре-пять лет можно встретить в массовом кино. Ну, а еще через несколько лет — в телефильмах.
В ситуации, когда остро стоит вопрос идентификации украинского кинематографа и поиска его собственного стиля — именно на авторских лентах и надо делать акцент. Ведь чем больше мы будем развивать авторское кино в Украине, тем быстрее избавимся от статуса российской киноколонии.
Колониализм проявлялся, когда фильмы, снимавшиеся в Киеве, показывали нашу столицу как безымянный городок где-то в СНГ. Например, в определенных эпизодах сопливых телемувиков Оксаны Байрак встречаешь знакомые киевские улицы, площади или парки, которые умышленно показываются под таким ракурсом, чтобы в кадр не попали памятники или здания, по которым можно было бы точно идентифицировать столицу Украины. Наверное, такая безликость отечественных локаций позволяла легче продать эту ленту телекомпаниям России.
Колониализм проявлялся и в том, что авторские украинские ленты «Мамай» (2003) Олеся Санина, «Молитва за гетмана Мазепу» (2002) Юрия Ильенко и ряд других выкупались российскими дистрибьюторами и клались на полку. Таким образом, без нарушения авторских прав блокировался их выход на экраны по всему постсоветскому пространству.
Еще один признак киноколониализма заключался в том, что непрофессиональным российским актерам в телефильмах и сериалах поручались главные и второстепенные роли, а звездам украинского театра — эпизоды.
Восстать против этих позорных для Украины законов рынка решались считанные отечественные кинематографисты. Продюсер Владимир Хорунжий снял подчеркнуто киевский альманах романтических короткометражек «Влюбленные» (2011), который был сшит по лекалам таких хитов, как «Париж, я люблю тебя» (2006) и «Нью-Йорк, я люблю тебя» (2008).
Михаил Ильенко замахнулся на создание первого отечественного блокбастера «ТотКтоПрошёлСквозьОгонь» (2011). Но, несмотря на долгие годы работы над ним, в результате получился очень посредственный фильм. Если «Влюбленные» оказались лишь тенью упомянутых альманахов короткометражных фильмов, то творение Ильенко — вообще бракованным клоном рядового голливудского блокбастера.
Выбраться из состояния киноколонии за счёт популярного кино, коим были творения Ильенко, Хорунжего и недлинного ряда других кинематографистов, — не удалось. Установить свои правила в кинематографе популярные фильмы могли бы в случае, если бы украинский мейнстрим исчислялся десятками лент. На деле же их ежегодно выходило где-то по три-четыре. К тому же все они уступали по своему качеству другим популярным хитам проката. Так что украинские популярные фильмы попросту растворялись в густом потоке зарубежного кино. В течение года в украинский прокат выходит в среднем 350 зарубежных фильмов и всего около десятка украинских.
Словом, наш кинопрокат оккупирован преимущественно американскими и европейскими фильмами, а телевидение — российским контентом.
Первое более менее массовое восстание против такого положения дел организовали авторы альманаха короткометражного кино «Мудаки. Арабески» под руководством режиссёра и продюсера Владимира Тихого. Молодые отечественные кинематографисты без всякой поддержки сняли цикл короткометражных фильмов о людях и коллизиях, которые можно увидеть, если просто выйти на улицу.
Эти ленты далеки от идеала, в них много халтуры и непрофессионализма, а некоторые из них — не более чем обычный стеб. Однако их появление в 2010 году стало настоящим прорывом. Ведь это был едва ли не первый случай времен Независимости, когда наши реалии отражались в прокатном кино предельно точно. На контрасте с лакированной телеверсией нашей действительности «Мудаки» во многом шокировали.
С тех пор, по сути, и стоит начинать отсчёт существования самобытного украинского кинематографа. Тем более что с 2010 года фильмов в Украине начали снимать заметно больше. В течение 2010-2013 годов, когда из госбюджета регулярно выделялись немалые средства на развитие киноиндустрии, — ежегодно выходило в среднем по дюжине полнометражных игровых фильмов и несколько десятков короткометражек.
Если бы эта тенденция беспрерывно продолжалась, то, по оценкам экспертов, лет через 10-15 в нашей стране родился бы свой уникальный стиль кинематографии, который бы идентифицировали во всём мире.
Однако с этого года госфинансирование отечественного кино сократится в разы. Соответственно уменьшится и ежегодное количество фильмов. А вместе с тем отдалится во времени тот прекрасный день, когда кинематограф нашей страны признают самобытным.
Но, с другой стороны, после Евромайдана существенно сократится и прессинг российской киноиндустрии на Украину. Целый ряд кинопроектов, которые российские продюсеры планировали снимать на территории нашей страны, заморожены или вовсе закрыты. Говорят, что, отказываясь от связей с Украиной, российские продюсеры постепенно перебираются в Белоруссию.
Так что несмотря на безденежье и спад, украинское кино обрело хорошую возможность избавиться от статуса киноколонии.
«Фильмы с поездами, в которых рассказывается о любви и Второй Мировой» — именно так идентифицировал в целом все постсоветское кино один из наиболее влиятельных сценаристов Голливуда Роберт Макки. Негативная сторона этого заключается в том, что в кинематографическом плане ни одна постсоветская страна ещё не стала независимой. Ведь ни в одной из бывших социалистических республик не родился свой уникальный кинематографический стиль. Ни в одной из них не выросло поколение широкоизвестных кинозвёзд. Словом, кинематографически все эти 15 республик остались в состоянии «совка». Наиболее амбициозные попытки выйти из этого состояния сделали Грузия, Казахстан и Украина. Но все эти страны сегодня лишь закладывают фундамент своего самобытного кинематографа. И едва ли не первое, что свидетельствует об их самобытности — появление своей уникальной тематики в кино.
Так, например, латиноамериканское кино идентифицируют, среди прочего, по теме наркотиков. Японские фильмы знают во всём мире, как «кино о якудза и аниме», а французские — как «кино о художниках и любви». Наши кинематографисты могли бы прославиться на весь мир фильмами, например, о Чернобыле. Однако если собрать все отечественное игровое кино об этой трагедии — не наберется и десяти картин. Украинские ленты могли бы стать лабораторией, в которой исследуются процессы перерождения постсоветского общества. Фильмы на эту тему периодически снимают в России. Однако раскрыть её до конца наши северо-восточные соседи смогут ещё очень нескоро. Ведь это перерождение там происходит очень и очень медленно.
К сожалению, за три года планомерного развития отечественной киноиндустрии (2010-2013 г.г.), она не успела встать на собственные ножки. И переход от российского киноколониализма к самостоятельному существованию будет болезненным.
Облегчить эту участь сможет налаживание связей с другими (не постсоветскими) киноиндустриями. Например, результатом копродукции с Францией, Арменией и Грузией стал фильма «Параджанов» (2013) Елены Фетисовой и Сержа Аведикяна. А копродукции с Германией, Сербией и Черногорией — «Истальгия» (2012) Дарьи Онищенко. Перечень фильмов, снятых в копродукции с Украиной, сегодня переваливает уже за два десятка.
Если сравнивать между собой украинские ленты, снятые при содействии России и непостсоветских стран — сразу бросается в глаза то, что в первых намеренно стерты практически все проявления украинской реальности, а во вторых — наоборот: украинская идентичность бережно сохраняется. Например, в российско-украинской комедии «Ржевский против Наполеона» киевская Лавра показывается как московский Кремль. А в турецко-украинской мелодраме «Люби меня» украинская реальность не вуалируется и называется своими именами.
Радужной перспективой для отечественной кинематографии может стать попадание под крыло какой-нибудь развитой киноиндустрии. Например, Франция в течение многих лет поддерживает дальневосточный кинематограф (Тайвань, Филиппины и т. д.). А Канада активно способствует съемкам фильмов в Африке и на Ближнем Востоке.
Однако украинские законы, регулирующие подобную копродукцию, настолько запутаны и так устарели, что их не могут переписать уже несколько лет. И пока они не будут изменены — масштабное киносотрудничество Украины с другими странами не наладится.
Так что в ситуации, когда ни денег, ни международной поддержки у украинского кино нет, едва ли не единственный выход — продолжать снимать фильмы своими минимальными силами.
Поэтому лицом отечественного кинематографа в ближайшие годы могут стать независимые фильмы, распространяемые через Интернет. Оптимизма добавляет тот факт, что голливудские продюсеры выводят сегодня в тренд независимое кино. Современный зритель всё реже ходит в кинотеатры, предпочитая домашний он-лайн просмотр фильмов. Так что этот путь развития нового украинского кинематографа может иметь популярность.
Первой ласточкой нового независимого и в техническом и в идейном плане кино стал проект «Вавилон 13». В его рамках снимаются документальные ленты об актуальных событиях, в которых максимально точно отображается наша действительность.
Символичным является тот факт, что куратором и вдохновителем этого проекта стал Владимир Тихий, который в свое время собрал молодых кинематографистов для съемок «Мудаков. Арабесок». Последний положил начало выхода Украины из статуса кинематографической колонии России. А «Вавилон 13» не только завершил этот процесс, но и наметил новый путь развития отечественного кино.
Тихой сапой украинское кино всё же становится независимым...
