.thumb.jpg)
16 марта, накануне крымского референдума, мы, украинцы, уже знали результат. Мы знали, что Крым у Украины «отожмет» Путин. Однако мы не предполагали, что, не успев опомниться, мы столкнемся с новой напастью, поселившей в душах людей страх, — практически сразу после этого события возле наших границ появились «дружественные» российские войска...
Все части «Истории одного переселения» читайте здесь
Утро следующего дня было солнечным и внешне мир выглядел спокойным. Так же беззаботно пели птицы, и так же ярко светило солнце.
В 9.30 я отправилась в сельмаг за хлебом. По пути меня притормозил сосед Коля, глава весьма большого семейства. Как и большинство селян, Николай имеет большое хозяйство: две коровы, свиньи, птица и несколько гектаров земли в обработке. «Зажди, — дернул он меня за рукав куртки, - розмова є. Ти у нас на селі розумна, — Коля поскреб затылок, — журналістка. Як вважаєш, Крим піде під Россію?”. “Под Россию», — ответила я. «А ми — теж під Россію?”, — не унимался Коля. «А мы в Европу, — попыталась я успокоить соседа. — Если раньше и были сомнения, то теперь у нас нет иного выхода. Или ложиться под Путина, или пытаться стать действительно европейской страной». «Ой, лишенько, — не на шутку перепугался Коля, — ці ж буржуї моіх двох корів заберуть”. “Да нет, Коля, с Европой купишь еще пару, а может, и больше. Европейцы свое сельское хозяйство в таком упадке не держат. Там дотации фермерам и прочее», — все еще пытаюсь успокоить Колю. «Та ну? Невже?” — сосед искренне удивился. «Знаешь, — сказала я, заканчивая разговор, — я по собачьей теме общаюсь со многими россиянками. И все они в один голос говорят, что после забоя коровы в их селах остаются лишь рога и копыта. Даже кишки в пищу идут. А я этим собак кормлю, забирая на бойне бесплатно, либо рубец — очень дешево». Коля присвистнул от услышанного и озадаченный побрел в сторону своего дома.
Этот день у меня прошел в движении: то за молоком на ферму, то еще по каким-то делам. И все разговоры о войсках, предстоящей войне и объявленной мобилизации. Первым завел этот разговор фермер Володя. «Ездил вчера в Чернигов, — поделился он со мной, — по дороге стоят блок-посты с танками и БТРами. Еле объехал. А в пятидесяти километрах от нас, недалеко от границы, тоже блок-посты. Там люди с окрестных сел солдатиков кормят».
Фермер Григорий Иванович прямо с порога мрачно изрек: «А ведь этот сценарий планировался только на 2015 год, чтоб сорвать выборы. В это время были бы спровоцированы массовые беспорядки посредством Януковича, и от него же была бы просьба к Путину ввести российские «миротворческие» войска. Слышал такой разговор. А майдан подтолкнул». Григорий Иванович, не привыкший унывать, улыбался, как всегда, но в глазах читалась тревога. Что удивляться? И сын Иван призывного возраста, и посевная на носу.
Правда, кому война, а кому мать родная. Паника, вызванная предвоенным положением в стране, наложилась на падение курса гривни и инфляционные ожидания, усилив эффект: моментально взлетели цены на основные продукты — так называемый борщевой набор. В городе картофель подорожал до 10 грн за 1 кг (поговаривают, это не предел), лук — до 14 грн, морковь — 10 грн, свекла — 8 грн. Стоимость посадочного картофеля увеличилась до 6 грн на сегодняшний день. И это в селе, где картошечка считается стратегическим продуктом (ее продают, меняют, ею расплачиваются за услуги/работы), и меньше гектара ее высаживают только дачники. Вспашка огорода трактором подскочила до 15-20 грн за сотку в зависимости от близости к городу. Однако чем дальше от города, тем дешевле.
Зато потенциальный призывник Иван, сын Григория Ивановича, не унывал и испуганным не выглядел. В тот момент, когда его мать Мария наливала для меня молоко, в дом вошел Иван:
— Що, ти вже протитанкові їжаки вкопала на городі? А то як жахне з танку по хаті!
— Иван, ну что ты такое говоришь? — возмутилась я. — Будем надеяться, что наше село не представляет стратегического интереса.
— Та ти не хвилюйся, — засмеялся Ваня, — якщо по твоїй хаті жахне, так і по моїй. Ми тут взагалі біля траси.
Через несколько дней в село приехал военком, собрал всех военнообязанных мужчин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет в клубе, и объявил, что все они должны явиться такого-то числа в призывной пункт в райцентре, имея самые необходимые вещи. Мужики хмурые, бабы чуть ли не в слезах — кто картошку садить будет, если основную рабочую силу на переподготовку минимум на месяц отправят? Но все прошло достаточно спокойно: огороды распахали, картошку посадили. Переживания несколько утихли. Сегодня разговоры о войне можно услышать лишь в магазине в очереди за хлебом. Сельмаг — неизменный бабский клуб, где можно узнать все последние новости и услышать самые невероятные сплетни. Обсуждают с видом знатоков новое техническое правительство, предстоящие выборы, растущий курс доллара, цены на продукты и топливо. Прикидывают, почем можно будет продать новый урожай. И все в один голос твердят: «Путін сказився. У себе в хаті ладу не має, так він до сусіда лізе, падлюка”.
Впрочем, уже сегодня наши мужики посмеиваются: «Нехай ідуть. Шапками не закидаємо, але ж і хлібом-сілью не зустрінемо. Ліси у нас великі — аж до Білорусі...”.
Недаром во время Второй мировой войны, вплоть до 1942 года, немцы, считавшиеся лучшими вояками в мире, боялись соваться в наши леса. Партизанское движение мобилизовало большинство жителей. Немцы так и не смогли справиться с партизанами. А ведь у нас, на севере Черниговщины, есть достойный пример наших дедов — партизанский отряд «Лесоград», действовавший в Елинских лесах в 1942-43 гг под руководством Николая Попудренко и Алексея Федорова. На март 1942 года в «Лесограде» насчитывалось более 900 человек. Был создан целый городок из землянок в лесу. За весь период войны черниговскими партизанами было уничтожено 32 тыс. фашистов, пущено под откос 389 эшелонов, взорвано 43 ж/д моста, подбито 136 танков, 797 машин, сбито 7 самолетов, потоплено 56 пароходов и барж.
Есть у нашего народа опыт...
