«Красный» Китай: штрихи к портрету. Часть II

Представляю вашему вниманию заметки по итогам 10-дневного путешествия по стране под названием Китай в поисках ответа на вопрос, как взаимодействуют рыночная экономика и коммунистическая партия. И не только...

Первую часть читайте здесь

На распутье

Несколько слов о китайском селе. Тема тем более интересная, что есть, с чем сравнивать. У нас с развалом колхозов, по сути, развалился сельский уклад. Я даже не говорю о том, что оценочно в сельской местности в Украине сегодня — порядка 4,5 миллиона безработных. Я говорю о том, что село вообще не имеет перспективы.

Фермерство в его нынешнем виде ничего особо продуктивного селу не принесет — это мелкотоварное производство с ограниченной рентабельностью и острым финансовым дефицитом (вспомните, что американские фермеры живут на гигантские дотации государства, а вовсе не за счет своей рентабельности). Крупные агрохолдинги, как это ни удивительно на первый взгляд, в рабочей силе не нуждаются, кроме как в сезонной. Посеяли, прополку заменили химией, сбор урожая максимально автоматизировали — селу от этого ни тепло, ни холодно.

Есть еще один вариант — возрождение производительных сельхозкооперативов (своего рода коллективных хозяйств), но для этого нужны государственная программа и госфинансирование, которых нет и, судя по всему, не будет. Наша власть настроена распродавать пахотные земли, и чем хуже селянину сегодня, тем лучше будет она себя чувствовать завтра на земельных аукционах.

Украинское село оказалось на перепутье, не ведая, куда идти. В аналогичной ситуации было 30 лет назад и китайское село. Сельхозкоммуны и жесткое госрегулирование продовольственного рынка к 80-м годам прошлого века выполнили, можно сказать, свою историческую миссию — минимально, но накормили миллиард китайцев (недоедали, потребляли менее 2 тысяч калорий на человека, но еды хотя бы хватало всем, чего раньше не было).

Вопрос встал ребром: какие технологии и хозяйственные механизмы нужно внедрить в АПК, чтобы, во-первых, сделать отрасль действительно эффективной, многократно увеличив производство продовольствия, во-вторых — дать гарантированную работу и доходы каждому селянину, а не сотне фермеров, в-третьих, — давать не только продукты, но и прибыль, чтобы за счет этих средств развивать инфраструктуру сельской местности.

В Украине поступили тупо и строго по рекомендациям Запада (в консультативный совет при президентах Кравчуке и Кучме входил даже пресловутый г-н Сорос): тремя указами распустили действующие колхозы-совхозы (более 70% из которых были рентабельными и прибыльными), далее разрешили растащить на кирпичики коллективную колхозную собственность (памятники тому — остатки разрушенных ферм и МТС) и дали добро на приватизацию государственной собственности в АПК (от селекционных станций и хлебозаводов до производств сельхозтехники и удобрений).

В Китае поступили сложно — начали экспериментировать. Лозунг ЦК КПК сформулировали просто: найти решение «трех сельских проблем»: села, сельского хозяйства и крестьянства. Причем центром тяжести реформ определили увеличение доходов сельского населения. Эксперимент не обошелся без ошибок. Например, в 90-е годы резко подняли цены на зерно и начали принуждать крестьян так же резко повышать объемы производства. Казалось бы, совершенно адекватное решение: государству — продовольственную безопасность, селянину — стимулирующий рост доходов. Но следствием этого шага стало снижение цен, повлекшее развал рынка сельхозпродукции в начале 2000-х годов.

Движущая сила сельской реформы «по-китайски» — закрепление производственных заданий за крестьянскими дворами. Идея возникла отчасти спонтанно — осенью 1978 г. в провинции Аньхой из-за сильнейшей засухи оказалось невозможно провести осенний сев. 1 сентября провинциальный комитет КПК принял решение: выделить крестьянам по 3 фэня (0,02 гектара) земли для выращивания овощей. При этом с посаженной на засушливой земле пшеницы не взимался налог и не осуществлялись госзакупки. Была разрешена инициатива использовать не обрабатываемые ране отмели и предгорья для выращивания зерновых и масличных культур. Из этого, выросшего благодаря природному катаклизму, эксперимента появилась идея — метод закрепления производственных заданий за крестьянскими дворами. В 1980 году идею поддержал ЦК КПК, и к весне 1983 года число производственных бригад, в которых осуществлялось закрепление производственных заданий, достигло 95% от общего количества. И на первом этапе реформ это стало основной формой хозяйствования в сельском Китае. Урожайность (и, соответственно, доходы крестьян) подскочили на треть. Но не решалась вторая часть проблемы — как перейти к крупнотоварному производству в АПК.

Пятое отступление: «земля — народу»

В Китае земля является исключительно государственной собственностью, и даже каких-либо разговоров о возможной ее приватизации и продаже в частные руки нет и быть не может. Там понимают, что земля — главное богатство страны.

Но чтобы иметь возможность привлекать инвестиции и стимулировать рост сельского хозяйства, в КНР в 2007 году был принят закон, который по-новому трактует взаимодействие государственной и частной форм собственности. В отношении земли вопрос решился так: она была, есть и будет государственной, но максимальный срок ее аренды крестьянской семьей вырос с 30 до 70 лет. Кроме того, а это тоже крайне важно, разрешалась передача права аренды земли по наследству внутри семьи. Так своеобразно решился «земельный вопрос». И таким вот образом Китай обеспечил стимулы для рынка при помощи косвенной экономической реформы, а не всеобщей либерализации и приватизации, в ловушку которых попала нынешняя Украина.

В китайском сельском хозяйстве эффективность цен и производства была достигнута отнюдь не отменой квот и планового распределения (госзаказ для многих производителей в условиях кризиса является не кнутом, а пряником). Рыночную экономику впустили в плановое хозяйство, разрешив производителям торговать по рыночным ценам, но при установленной норме прибыли.

Село XXI века

Мы ехали в образцовое с точки зрения реформ село в провинции Аньхой. За окнами мелькал обычный провинциальный пейзаж: небольшие села, густо застроенные серыми двухэтажными домиками, каждый клочок земли в пределах видимости был вспахан и обихожен. Видимый из окна быт — достаток без роскоши. Поворот — и наш автобус вкатывается... не в село, а в новенький, с иголочки, городок, как позже выяснилось, на 7 тысяч жителей.

Нарядные школа и детский сад, аккуратненькие индивидуальные дома (150 кв. м со всеми удобствами), современная мэрия, магазинчики и кафе, идеальная чистота. В центре на площади — наглядная агитация. Но не политическая: висят семейные фотографии местных жителей и короткие рассказы об этих образцовых семьях городка. На другом заборчике — плакаты с... правилами хорошего поведения для детей и взрослых.

Нам рассказывают душещипательную историю. Мол, пришел бизнесмен-инвестор, договорился с жителями трех окрестных сел, потом построил для людей современный городок, а старые села развалил и на освободившейся площади посеял пшеницу. Цена вопроса — 1 миллиард 300 миллионов долларов инвестиций.

Честно говоря, в ответ мне сразу представилась некая образцовая «потемкинская деревня», построенная властью для демонстрации лохам-иностранцам китайских успехов на селе. Инвестиции предполагают получение прибыли, серьезные инвестиции — серьезной прибыли. Пшеница — это хорошо, но прибыль от нее не столь велика, чтобы «отбить» почти полтора миллиарда долларов. И только потом, когда мы начали знакомиться с хозяйством и вникать в его реальную экономику, стало понятно: это не реклама, а реальное воплощение в жизнь программы модернизации сельского Китая.

Интенсификация производства и создание прибыльного товарного сельского хозяйства произошли за счет объединения крестьянских наделов в общее поле, что позволяет применять современные технику и технологии.

А нынешний этап развития села — инновационный. С этого года в Китае запускается научно-технологический проект по инновациям в сельском хозяйстве. Показанное нам хозяйство — реально действующая модель этой программы. Основа его прибылей — объединение науки и производства.

Главный источник доходов здесь — не пшеница, а селекционная деятельность. Местный, можно так сказать, «сельский НИИ» занимается выведением новых сортов растений и для АПК, и для озеленения городов. Научные разработки в местных теплицах превращаются в готовые саженцы, т. е. в товар на продажу. Прибыльность технологической цепочки — 300 миллионов юаней по итогам 2012 года.

Поскольку здесь существует большое тепличное хозяйство, с его, в том числе, фруктами и овощами, к нему спустя время просто добавили парк и декоративные сады — получилась зона «зеленого туризма». Сюда приезжают и как в ботанический сад — погулять, посмотреть, купить декоративные саженцы. И чтобы, например, купить прямо из теплицы экологически чистую дыню.

Но бизнес-творчество на этом не остановилось. При селекционной лаборатории был научный отдел, занимающийся климатологией в АПК, решили по максимуму использовать и его возможности. Чтобы приезжающие туристы оставили в хозяйстве дополнительные деньги, построили маленький аквапарк и огромный аттракцион «Цунами».

В рукотворный «морской залив» под крышей помещается сразу 2,5 тысячи посетителей. Перед ними — 40-метровый экран, на котором видеокартинка — реальные съемки гигантской волны. А из специальных тоннелей на посетителей выплескивается и сама волна в натуральную величину. Ужас, восторг, восхищение. Цена билета — 138 юаней (1 юань = 1,3 грн.). Работает аттракцион только в теплый сезон, но в 2012 году он один принес хозяйству 250 тысяч юаней прибыли.

Сейчас здесь строят огромную гостиницу для туристов и большой ресторан местной кухни. Все здешние жители работают в хозяйстве — кто в полях, кто в теплицах, кто с туристами. Зарплата начиналась от 300 долларов и растет ежегодно вместе с ростом хозяйства. Жители промышленного города Уху (столицы админрайона) приезжают и просятся здесь жить и работать. Пока не берут. Но уже заложили новый жилой район и несколько крупных общежитий.

Сельский агрокомплекс. По пробиркам раскладывают саженцы

Шестое отступление: «кто в доме хозяин?»

Вы спросите: а при чем здесь государство в этом образцовом сельскохозяйственном предприятии — частные инвестиции, частный бизнес-проект? Государство при главном. Договор между инвестором и крестьянами — владельцами земельных наделов и сельских домов был трехсторонним. Третья сторона — местная власть, которая от имени государства выступила гарантом того, что инвестор выполнит все свои обязательства, не кинет и не обманет темных крестьян.

Без такой гарантии ни один сельский житель ни в одной стране мира свой дом и свою землю добровольно не бросит и не отдаст. Побоится.

А новая государственная инновационная программа для села как раз и строится на опыте таких вот экспериментальных бизнес-проектов. Государство вмешивается в их работу в режиме контроля и стимулирования: налоговые льготы, льготные кредиты, прокладка дорог, электрификация сёл и всё прочее, необходимое для развития инфраструктуры.

Именно на такой политической, экономической и научной базе современный социалистический Китай строит свою продовольственную безопасность. И ставит новые задачи — бережное отношение к земле, восстановление ее плодородия, сохранение и очистка водоемов пресной воды. И чтобы крестьянин был доволен и нынешним днем, и днем завтрашним.

А теперь давайте вернемся в город. Предлагаю краткий конспект впечатлений о прогулках по четырем китайским городам, а точнее — об аспектах социальной политики.

Городские зарисовки

Пролетарский город Уху

Город сопоставим с Днепропетровском — 1,6 миллиона жителей, хотя официально здесь числится почти 4 миллиона. Дело в том, что в Китае принято передавать в подчинение мэрии близлежащие сельские уезды, а таковых вокруг Уху набирается четыре.

Город интересен темпами своего развития. В 1995 году он занимал 25-е место в рейтинге экономического развития территорий Китая, а к 2008 году поднялся на второе место. Впечатляет?

За счет чего такой рост? Совсем недавно Уху и прилегающие уезды входили в четверку всекитайских лидеров по производству риса. Сегодня этим достижением не хвастаются, говорят совсем о другом.

Мэрия взяла курс на новую индустриализацию, определив для себя четыре отрасли: автомобилестроение, производство запчастей, домашней бытовой техники и кабельной продукции.

За три десятилетия реформ в Уху появилось или модернизировалось 340 новых предприятий, и все они занимаются инновационным производством по новым технологиям. Это заслуга городской власти? Решайте сами, но предварительно узнав о том, что из городского бюджета профинансирована модернизация предприятий на 5... не миллионов, а миллиардов юаней, т.е. почти на миллиард долларов.

И за короткий срок провинциальный сельскохозяйственный город превратился в центр новых технологий. Здесь сегодня 180 научно-исследовательских учреждений. Здесь запатентовано 16800 изобретений, в том числе 7750 из них принадлежат крупнейшему государственному автоконцерну «Чери».

Мы побывали на заводе. Это предприятие полного цикла — от производства двигателей до сборки готовых автомобилей. Я в свое время видел новый, поставленный южнокорейским «Дэу», сборочный конвейер на нашем АвтоЗАЗе. Небо и земля. У китайцев совершенно новый технологический уровень, всё управление — через компьютеры.

Умилил такой штришок, напомнивший об СССР: в моторном цехе с любовью обустроен уголок, посвященный местным изобретателям и рационализаторам. Портреты, описание изобретений и выставка железяк, иллюстрирующая эти технические находки. Рядом — галерея передовиков производства.

Зарплаты на предприятии начинаются от 3 тысяч юаней (на наши деньги — от 4 тысяч гривен). Любые инициативы, инновации, изобретения поощряются премиальным рублем. Простите, юанем.

Кстати, опять же за годы реформ в Уху количество вузов выросло до десяти, здесь сегодня обучается почти 150 тысяч студентов. И, что очень важно, быстро развивается структура среднего технического образования — предприятия требуют подготовленных рабочих кадров. В городе 25 техникумов, в них учится 590 тысяч молодых людей.

В Китае сегодня происходит активная миграция трудового населения, особенно молодежи, из села в город. Потому существует и работает государственная программа, обеспечивающая профессиональную подготовку бывших селян к городским промышленным профессиям.

А главное — растущие предприятия обеспечивают выпускников рабочими местами.

Уху в определенном смысле — город контрастов. Не в том смысле, в каком вы подумали. Город чистенький, вымытый и очень свежий на вид везде — и в центре, и на рабочих окраинах. Но центральные улицы уже «стремятся в Европу», здесь широченные пешеходные проспекты, бутики с дорогими товарами (отмечу, что почти без покупателей). А окраины напоминают жилмассивы украинских городов, правда, не в девять этажей, а в тридцать. И, в отличие от наших городов, очень зелены, обустроены, нигде бумажки на тротуаре не встретить, не говоря уже о мусорных кучах (в Уху я мусора не видел вообще, в Шанхае видел).

И Уху, кстати — единственный китайский город, в котором я не видел полицейских. Только рано утром куда-то мимо гостиницы торопливо проехал патрульный автомобиль. Основное средство передвижения в городе — автомобили «Чери» и велосипеды. В других городах преобладают иномарки.

Город-космополит Шанхай

О Шанхае большинство имеют представление только по фотографиям его знаменитой набережной и стоящих на ней небоскребов. Хотя старые районы города мучительно напоминают Одессу — и архитектурой, и растительностью.

Строго посредине между новыми высотками и старенькими двухэтажными домами, на узкой и очень «китайской» по антуражу улочке (в маленьких магазинчиках продают всё, что угодно — от цветов до стройматериалов, от живых кроликов до дешевой одежды) — стоит неприметное четырехэтажное здание. Это Центр обслуживания населения. Один из 200, раскиданных по всему городу.

Центр обслуживания населения

Прямого аналога таким центрам нет в нынешней Украине. А если вспомнить СССР, то это получается некий симбиоз ЖЭКа, паспортного стола, юридической консультации, выездной бригады местной поликлиники, а также районного дома пионеров, дома культуры и клуба школьников по месту жительства.

На первом этаже жители микрорайона могут получить любые необходимые им консультации, советы, бланки документов, поставить печати, взять справки. На всех остальных этажах — бесплатные кружки, клубы и секции. В одном кабинете мы увидели разных по возрасту любителей народной музыки. Они репетировали что-то очень национальное на инструментах, название которых я спросил, но не запомнил.

В небольшом зале — царство женщин среднего возраста. Под руководством тренера они занимались тем, что я назвал бы аэробикой. Но с китайским колоритом — ритмичные танцевально-маршеобразные движения, исполняемый с красными косынками и в движении колонной. Женщины засмущались, а потом, видимо, встрепенулись и начали исполнять такие залихватистые танцевальные па, что засмущались мы — незваные гости.

Здесь же и детские кружки — технического творчества и... юных журналистов. Самый популярный кабинет — компьютерный зал с бесплатным Интернетом и инструктором, который подсказывал весьма пожилым посетителям тонкости общения во Всемирной паутине. Но не пустует и библиотека. Говорят, что популярностью пользуются учебно-познавательная литература и душещипательные китайские женские романы. Во дворе здания — спортивные площадки, футбольное и баскетбольное поля. Финансируется это всё, естественно, из городского бюджета. Людей во время посещения, по моим прикидкам, было человек триста. Младшему — лет пять, старшему — боюсь даже угадывать, но лихо танцующей женщине было далеко за 65.

Особые приметы Шанхая — собирающиеся по вечерам и танцующие прямо на парковых аллеях или на улицах группы молодежи. Алкоголь продается круглосуточно, но людей в таких магазинах я вообще не встречал, хотя сам заходил частенько.

Основной транспорт — гигантская сеть метро на 300 станций, полупустые рейсовые автобусы и автомобили-иномарки. Самые популярные — «Ауди», много «Тойот», очень мало «Мерседесов». Но все они — лицензионной китайской сборки.

Набережная в Шанхае

Отступление седьмое: «как это можно есть?»

В Китае, подходя к обеденному столу, всякий раз понимаешь, насколько ты любишь Родину и нашу простую кулинарию.

Не буду пугать рассказами о жареных тараканах, такого мы не встречали. Хотя познакомился с местным и очень распространенным лакомством — у курочки или утки отрезают лапки, подстригают на них когти, слегка поджаривают — и всё, местный «хот-дог» готов. Его продают прямо на улицах.

Есть здесь и «Макдональдсы» (очень, к слову, невкусные — хуже, чем в Украине — привкус пластика), есть европейские пиццерии, кафе, рестораны. Параллельно существует круглосуточная уличная кухня — почти на каждой улице стоят многочисленные жаровни и подносы с полуфабрикатами, рядом — один-два столика. Подходишь, показываешь пальцем на разложенное в кюветиках нечто, его поджаривают и подают тебе на тарелочке или в пакете. Я не рискнул, коллеги рискнули и остались живы, говорят, что вкусно.

Но главная особенность местной кухни заключается в том, что ты практически никогда не угадаешь, что именно в данный момент жуешь или хлебаешь. Талант китайского повара измеряется в невиданных мною раньше критериях: приготовить блюдо так, чтобы отсутствовал вкус исходного продукта. Образно говоря, если это блюдо из мяса, то оно должно быть на вкус овощами или рыбой. Я не угадывал никогда. Поэтому старался есть то, что бесспорно узнаваемо — рис, сырую или жареную рыбу, внятные кусочки мяса или птицы.

Да что говорить! Я привез дочери всяко-разных китайских сладостей, так вот одна из конфет оказалась с... мясом.

Продолжение — на следующей странице

Роскошный Гуанчжоу

Городу более двух тысяч лет, его часто называют Южными воротами Китая, именно здесь когда-то начинался знаменитый Шелковый путь из Поднебесной в остальной мир. Кстати, по китайским меркам, город небольшой — 10 миллионов постоянного населения, хотя по факту, наверное, раза в полтора больше.

Первое впечатление (а прилетели мы часам к 11 ночи): мучительная влажная жара. Те, кто бывал на курортах Сухуми, меня поймут — климат одинаковый.

Второе впечатление: город действительно очень современный и подчеркнуто богатый. Яркие новостройки умело вписаны в пейзажи колониальной застройки конца позапрошлого века. Много оригинальной архитектуры и роскошных бутиков — работающие допоздна пяти-семиэтажные торговые центры.

Удивительно, но даже лица прохожих, скорее, не азиатские, а европеизированные — светлые. Поговаривают, что здешние китайцы пользуются отбеливающей косметикой. Одежда на прохожих — писк европейской моды, хотя вся она из местных бутиков. Стоит ли напоминать, что 90% мировых брендов одежды вполне легально и официально шьется именно в Китае. А в Гуанчжоу расположено 50 предприятий, которые входят в топ-лист самых крупных в мире.

— У нас в провинции живут и самые богатые, и самые бедные китайцы, — говорит руководитель международного отдела местного правительства. А потом лирически вздыхает: — Я слушаю русский язык как музыку...

Международный отдел мэрии расположен в историческом центре города среди дорогущих особняков. Прямо напротив — школа. В пяти шагах от дверей мэрии — детские спортивные тренажеры и забавные детские скульптуры. Я принялся расспрашивать о том, какого класса это учебное заведение, ведь у нас на таких пафосных улицах расположены исключительно элитные гимназии для элитных детей. Школа оказалась самой обычной.

Кстати, в Китае образование и питание школьников — бесплатные. Но родители всё равно пусть символические суммы, но платят. И не в пресловутый «фонд школы или класса», а на расчетный счет учебного заведения. В месяц выходит по 100-300 юаней (стоимость пятнадцати пачек приличных сигарет). При средней зарплате в городе, превышающей 3 тысячи юаней — суммы доступные. И они, как объяснял мне сотрудник мэрии, служат не только для материальной поддержки школы, но и для того, чтобы дисциплинировать родителей и учеников.

— Как можно плохо делать то, что ты оплачиваешь из своего кармана? Даже небольшая оплата дисциплинирует, — удивляется он в ответ на мое удивление.

Отношение к учебе у подрастающих китайцев — крайне ответственное и серьезное. А у взрослых — такое же отношениекнаукев целом. Вот такой подтверждающий штришок: когда наша делегация была в Китае, местный замгубернатора был в Киеве. И поехал он не торговые договоры заключать, а встречаться с руководством украинской Академии наук им. Патона. Я так думаю, что вскоре многие наши ученые с удовольствием поменяют свое нищенское существование на уважение и благополучие в Китае.

Но гордость Гуанчжоу — местная, а точнее — всемирно известная международная выставка импортно-экспортных товаров, работающая с 1957 года. Торговые ворота Китая. Только одна цифра: общая площадь выставочных павильонов — свыше 12 миллионов квадратных метров. В местном музее очень смешные подписи под фотографиями. Там не пишут, мол, это событие происходило при таком-то премьер-министре или председателе Госсовета. Наоборот — этот премьер был назначен в период второй сессии тридцать четвертого сезона работы выставки.
Подчеркну, что украинских бизнесменов здесь бывает мало: качество товара и цены — слишком высокие для нашего нищего украинского рынка. Фальсификат к нам везут не из Гуанчжоу... Зато в самом первом холле основного здания — маленький российский павильончик. Знаете, что предлагают? Услуги таможни.

Отступление восьмое: они умеют учиться

Выставка меня поразила не только масштабами. И не тысячами людей, бредущими по павильонам и эскалаторам с чемоданами на колесиках. В чемоданах — собранные буклеты, визитки и образцы.

Удивило то, что здесь категорически запрещено фотографировать стенды и экспонаты. Долго размышлял, прикидывал так и эдак — почему? Кажется, догадался. Если идешь по выставочным павильонам (а тематика очередной сессии выставки — дом и домашнее хозяйство), не оставляет ощущение, что ты где-то это всё уже видел. Вспомнил где: в модных европейских журналах. Китайские производители тоже работают с этой литературой, выбирают лучшие образцы, слегка модернизируют их и запускают в серийное производство. Продукт на выходе получается высокого класса. Я бы сказал так: если бы содержимое десятка стендов перенести в днепропетровский магазин, все остальные наши магазины просто закрылись бы, не выдержав конкуренции.

А фотографировать запрещают для того, чтобы конкуренты не узнали в витринах свои разработки. Или чтобы такие же умельцы не скопировали это всё в худшем качестве, но под приличными брендами.

Гуанчжоу

Пекин — пафосная столица

Честно признаюсь, что этот город мне не понравился. Тем, что очень «столичный», очень пафосный, пожалуй, самовлюбленный и чрезмерно гордый. Здесь почти нет многоярусных дорог, зато ширина обычных может достигать 140 метров — девять полос в одном направлении, плюс полоса для общественного транспорта, плюс — для мопедов и велосипедов.

На главной площади Тяньаньмэнь — мавзолей Мао в классическом стиле, а напротив — ультрасовременный Национальный оперный театр в стиле модерн. Здесь же — изобилие красных флагов и многочисленная охрана из разных ведомств. А на контрасте с официозом — огромное количество семей с детьми самого разного возраста, бродячие торговцы воздушными змеями и детскими электронными игрушками.

Поднимаемся на Врата Небесного Спокойствия, проще говоря — на трибуну, с которой в свое время Мао Цзэдун принимал военные парады и приветствовал демонстрации. Теперь парадов нет, их решено проводить только к юбилейным датам. А от Великого кормчего остались многочисленные сувениры, залежавшиеся, похоже, с тех времен: изделия из мрамора, бронзы, хрусталя.

Возле здания Центрального телевидения Китая (12 национальных каналов) — около десятка человек стоят в пикете и держат плакаты с протестными надписями. Идет война народа с чиновниками. Возле пикетирующих прогуливается один полицейский.

А вообще видно, что центральная власть в ходе реформ научилась опираться именно на настроение народа. Одна деталь, которую поймут журналисты-телевизионщики. Еще несколько лет назад сюжеты из регионов готовили местные студии телевидения. Теперь же принято решение о создании корпунктов центрального ТВ, т. е. жизнь городов и провинций будут освещать независимые от местной власти журналисты. Кстати говоря, телеканалы достаточно критичны, хотя китайское телевизионное руководство говорит о своем телевидении как об «относительно независимом».

Шок от Великой Китайской стены вполне предсказуем. И от самого сооружения, и от надписи на чистом русском языке: «Здесь были Лена и Олег».
А посещение включенного в список экскурсионных объектов большого торгового центра «Шелковый путь» оставило два понятных впечатления: на азиатском рынке нужно торговаться до последней капли крови (скидки получаются до 60%), и ассортимент здесь таков, что можно одеть, обуть, снабдить электроникой половину Украины. Не выходя из одного торгового центра.

Кстати, таксисты город не знают, настолько Пекин большой...

Отступление восьмое: русские в Китае

Пекинский ресторанчик «Киевская Русь» пользуется огромной популярностью среди китайцев, столики заказывают за неделю вперед. Хотя от украинской пищи остались одни названия, настолько, скажем, борщ адаптирован ко вкусовым рецепторам китайцев — жидкий и безвкусный.

Познакомились здесь с бывшими солистами дальневосточной филармонии РФ, которые уже десять лет живут и работают в Китае. Репертуар ансамбля записан в отдельной книжечке меню, заказывают песни, как и блюда, через официантов, так же и расплачиваются. Первый шок — ансамбль исполняет под заказ: «Вставай, страна огромная...». Заказчики — группа китайцев разного возраста — встают и подпевают.

Несколько коротких разговоров с русскоязычными посетителями. Женщина лет 60-ти из Одессы. Скучает по родине, но возвращаться не хочет. Говорит, что в Китае можно спокойно работать, зарабатывать, не бояться за будущее дочки. Привыкнуть трудно, но с первых дней у нее возникло уважение к китайскому государству — стабильность, порядок, уважение к человеку.

Те, кто помоложе, привыкают к Китаю быстро. Учатся не бояться и спокойно ходить по ночным улицам — к безопасности, оказывается, тоже нужно привыкать. Учатся спокойно смотреть на ценники: всегда можно найти продукты и товары, соответствующие уровню доходов. Говорят, что молодые китайцы мечтают уехать в США. Не знаю, но вот все встреченные здесь украинцы не хотят возвращаться в наше государство. Это — факт.

Пекин

Заглянем на завод

Каким бы оптимизмом ни сверкали заявления руководителей флагманов либеральной рыночной экономики — США и стран Евросоюза — упрямая статистика говорит о том, что седьмой год подряд во всем мире разворачивается тяжелейший системный кризис. Его интегрированный показатель заключается в падении национальных ВВП (валового внутреннего продукта). Следовательно, экономика стран не развивается, а любая остановка на этом пути неизбежно приводит к стагнации и краху. На фоне ЕС сегодня даже Украина (если, конечно, верить официальной статистике, что, по сути, смешно) выглядит едва ли не успешным государством. Давеча Госкомстат сообщил, что ожидали падения роста до 1,3%, а «оно» упало всего на 1,1%.

Китай, очень сильно интегрированный в мировую экономику, тоже серьезно задет вихрем финансовой нестабильности, сокращением уровня мирового производства и потребления. Однако не упал, не остановился, а только пересмотрел темпы роста. С ошеломляющих 12-15% в год рост ВВП перешел в устойчивые 7%. Следовательно, сохранились рабочие места, уровень зарплат и программы развития. За счет чего? За счет того, что Китай не нырнул бездумно, как мы, в рыночные волны либеральной экономики, а сохранил надежный и устойчивый корабль планирования, контроля и стимулирования производства.

Металлургический завод «Баошань» в Шанхае — удобный пример для сравнения того, что происходит в металлургической отрасли Китая и Украины сегодня. По масштабам он сравним с ведущими предприятиями отрасли в Днепропетровской области.

Комбинат «Баошань» первоначально был исключительно государственным предприятием, хотя построен уже в начале реформ — первая очередь была запущена в 1985 году. Сегодня часть уставного капитала находится в частных руках, новые совладельцы стали инвесторами развития и постоянной модернизации. Но контрольный пакет, да и контроль за предприятием остались в руках государства.

Что дает государственный контроль предприятию? В первую очередь то, что прибыль не прячется в офшоры (как это повсеместно происходит в Украине), а идет на повышение конкурентоспособности производства и развитие социальной сферы.

В кризисном 2012 году завод произвел и продал продукции на 285,6 миллиарда юаней, чистая годовая прибыль — 11 миллиардов. Здесь 130 тысяч рабочих мест, а среднегодовая зарплата — 80-90 тысяч юаней. Если взять калькулятор и посчитать, то получается, что месячная зарплата китайского металлурга почти вдвое выше, чем украинского — около 10 тысяч гривен. А ведь существует еще и государственная программа ежегодного роста доходов населения, т. е. зарплаты растут каждый год. Кормит корпорация и местный бюджет — в прошлом году она отдала бюджету провинции 21% своей прибыли.

Конкуренция на мировом рынке ГМК растет с каждым годом, чтобы побеждать и торговать — нужно быть конкурентоспособным. «Баошань» экспериментирует с ассортиментом металла, выпускает высококачественную продукцию, лучшее подтверждение этому — работа по заказам автомобилестроения, где требования особо жестки. Есть еще один косвенный показатель качества: за счет внутренней модернизации завод несколько лет подряд получает национальную премию за научный прогресс и инновации.

Для Китая горно-металлургический комплекс — всего лишь один из источников получения валюты и пополнения государственного бюджета. Экспортные отрасли, где занято около 20 миллионов человек, дают Китаю 80% валютных доходов государства. Номенклатура экспорта — 50 тысяч наименований. На экспорт вывозится 20% валовой продукции. И от колебания в металлургической отрасли бюджет страдает, но не смертельно. А для Украины ГМК — это главный бюджетный кормилец. Остановится металлургия — наш госбюджет рухнет на колени. Он, в принципе, уже и падает, поскольку главный двигатель отрасли — экспортные заказы на металлопродукцию — с началом кризиса сокращается, как шагреневая кожа.

Зависимость и независимость

Вопреки расхожему мнению о том, что государство становится независимым, когда обзаводится гербом, гимном и флагом, Украина независимым государством до сих пор не является. У нас слишком уязвимая и зависимая экономика, и эта негативная тенденция зависимости растет с каждым годом. Мы зависимы от внешних рынков сбыта, зависимы от поставок импортных энергоносителей (нефть и газ). И, что самое, пожалуй, смешное и нелепое, зависимы от своих собственных олигархов, у которых интересы государства стоят на десятом месте после вопросов получения личных сверхприбылей.

Добавьте к этому отсутствие экономической культуры и ответственности у самого государства, которое полностью и с охотой выпустило из рук вожжи управления экономикой, и вы получите ту гремучую смесь, которая рано или поздно разорвет Украину на мелкие территориальные кусочки. И на этом независимость закончится раз и навсегда. Можно как-то по другому? Можно. На примере того же металлургического завода в Шанхае проиллюстрирую этот тезис.

Снижение мирового спроса на продукцию ГМК — объективная реальность, вызванная мировым кризисом. Что делают в Украине? Время от времени подбрасывают владельцам заводов или, к примеру, угольных шахт дотации и льготы. Помогает это предприятиям? Нет. Это является откровенно коррупционной государственной помощью олигархам.

Что делают в Китае? Там, сохранив государственный контроль над базовыми отраслями и энергоснабжающими компаниями, имеют рычаги управления всей экономической системой. Есть, образно говоря, две педали: рыночная экономика и плановая экономика. В зависимости от мировой экономической конъюнктуры, власть нажимает то одну, то другую.

Экономика на подъеме? Даем больше простора рынку, который сам сформирует и спрос, и предложение. Экономика в кризисе? Жмем на педаль плановости, компенсируя предприятиям потери от падения зарубежного спроса.

Вот пример: у корпорации «Баошань» за пять кризисных лет на 20% сократился объем экспорта. У нас это привело бы к сокращению производства и массовым увольнениям. Но китайское предприятие вопреки кризису ежегодно на ощутимые 5-7% увеличивает производство металлопроката. Для чего? Куда они девают продукцию?

А здесь как раз и работает государственная плановая экономика: пропорционально уменьшению экспорта государство увеличивает внутренний заказ на продукцию металлургов. Не на склады, а на реализацию госпрограмм. Чтобы загрузить работой металлургический завод, не нужно давать ему денежную подачку. Нужно дать льготы и вложить инвестиции в смежные интегрирующие отрасли — строительную, машиностроительную, в кораблестроение, в модернизацию железной дороги.

В 2010 году Китай произвел 19,8% продукции обрабатывающей промышленности и стал крупнейшим производителем в мире, после того как США занимали эту позицию в течение приблизительно 110 лет.

Именно так работает государственная система управления экономикой: государство в трудные времена стимулирует спрос, который в свою очередь стимулирует производство. Вот почему можно говорить о том, что Китай — независимое и самодостаточное государство, а Украина — зависимый сырьевой придаток. В Китае — плановое развитие, у нас — волнообразная стихия рынка.

Естественно, говоря о плановости, мы должны воспринимать этот термин правильно, не впадая в крайности. Китайское правительство не планирует, к примеру, сколько утюгов выпустить в 2013 году, и какие цены установить на разные модели компьютеров. Сферу потребления регулирует рынок. А государство занимается вопросами балансирования показателей макроэкономики и через государственные программы формирует спрос и госзаказ.

Отступление девятое: два слова о спросе...

Знаете, как формулирует Компартия Китая главную экономическую задачу страны? Не «покращення вже сьогодни», а «повышение потребительской способности населения». Проще говоря — чем больше заработанных денег у населения, тем лучше себя чувствует экономика, поскольку работает внутренний потребительский рынок.

Знаете, какой в Китае три года назад был необлагаемый налогами минимум доходов? Не поверите — 2 тысячи юаней! А в Украине? 17 гривен. Эти две цифры говорят сами за себя. А в 2011 году китайский безналоговый минимум доходов поднялся до 3500 юаней, что позволило снизить налоговое бремя для более чем 9 миллионов частных предпринимателей.

В разгар кризиса в КНР среднедушевой доход на селе достиг 6977 юаней, увеличившись на 17,9% против 2010 года. Правда, если пересчитать деньги с учетом роста цен, то реальный среднегодовой рост будет 8,4%. В Украине с учетом инфляции население вышло не в плюс, а в минус.

С учетом такого роста доходов вполне понятна следующая цифра: в 2011 году началось строительство 40,43 миллиона новых квартир доступного жилья для малообеспеченных граждан, а 4,3 миллиона квартир за этот же год было достроено. Если сравнивать эти позиции с весьма скромными достижениями программы нашего президента по доступному жилью, то становится мучительно стыдно за Украину. И больно за наше будущее...

Банк — регулятор

В Китае существуют и государственные, и частные банковские учреждения, они мирно сосуществуют и взаимодействуют. Помимо Нацбанка, есть пять профильных государственных банков, ориентированных на главные отрасли страны: торгово-промышленный, строительный, сельскохозяйственный и пр. Но есть и большая тройка государственных так называемых «политических» банков: развития, экспортно-импортный и банк развития сельского хозяйства. Мы пообщались с руководством банка развития.

Знаете, с чего начался разговор? С признания ошибок. Китайские руководители открыто говорят о проблемах страны, подчеркивают, что путь реформ не проложен на красивой глянцевой карте, его всё время нужно вырабатывать, уточнять и корректировать.

В госбанке развития могли начать с того, что за последние три года активы банка выросли почти на треть: с 4,5 триллиона юаней до 6,252 триллиона, а чистая прибыль в 2012 году составила 50 миллиардов. А начали с рассказа о том, как в первые годы реформ принялись безоговорочно кредитовать госсектор и пришли к тому, что 30% кредитов оказались проблемными. Сегодня проблемных кредитов — 0,4%, и это следствие политики сбалансированного роста.

О чем разговаривают западные и украинские финансисты между собой? Наверняка о прибыли, об оффшорах, возможно, об откатах за безнадежное кредитование. Китайские банкиры рассуждают о балансе роста доходов населения и инфляции, о формировании устойчивого потребительского спроса на внутреннем рынке Китая. Мне понравилось такое вот образное сравнение двух финансово-экономических систем: в США раздувают денежную массу, а в Китае — создают новые рабочие места. Китайский банк развития, говоря о достижениях своей кредитной политики, назвал вот такие цифры (по итогам 2012 года и первого квартала 2013-го): создано 3,42 миллиона рабочих мест, построено 760 тысяч и начато строительство еще 1,4 миллиона квартир, на 13% вырос объем продажи автомобилей — до 5,43 миллиона.

Конечно, в макроэкономике нет абсолютных цифр, в ней всё относительно, но баланс цифр — почти абсолютный показатель, он отражает тенденции и направление развития лучше, чем любой отчет политиков. А приведенные цифры прямо говорят о том, что устойчивую экономику создает только устойчивый рост внутреннего спроса и потребления.

— Рост ВВП страны — безусловно, важный показатель, но еще более важно — качество этого роста, из чего состоит ВВП, как он формируется и чем мотивирован рост, — подчеркивают китайские финансисты.

Банк развития напрямую не обслуживает клиентов, он занят другим процессом — финансирует государственные программы развития, привлекает под них кредитный и инвестиционный капитал. А главный принцип своей работы формулирует как «опережающее планирование». Это, наверное, и есть лучшее средство от кризисов, которые не могут не возникать в рыночной экономике, да еще и с участием спекулятивного капитала, раздувающего мыльные пузыри виртуальной «прибыли».

Мы прямо спрашивали банкиров об угрозе для китайской финансовой системы «ипотечного пузыря», ведь огромное количество уже построенных домов и квартир заселяется последние два года довольно медленно. Ответ понравился.

— Да, такая угроза существует, — говорит нам руководитель группы экспертов банка развития. — Но мы для того и работаем, чтобы держать руку на пульсе ситуации, у нас есть серьезные финансовые рычаги, которыми можно корректировать степень угрозы, и мы этими рычагами пользуемся.

Вспомните, что делали украинские банки еще за три месяца до кризиса 2008 года? Безудержно раздавали кредиты в долларах, снижали ставки, не смотрели на документы заемщиков. Сначала это привело к бешеному росту цен на недвижимость, затем — к финансовому краху. Пострадали миллионы заемщиков, из-за падения крупных банков пострадали сотни тысяч людей, хранящих в них свои депозиты. А спасали банковскую систему Украины за счет кредита МВФ, который рано или поздно, но в конечном счете утянет экономику страны на самое дно финансовой пропасти.

Китайская банковская система отличается от украинской всего двумя простыми, но чрезвычайно важными критериями. Во-первых, наши банкиры работают только на получение прибыли для себя, а китайские банки работают на государство — на его стабильное развитие, получая при этом, конечно, и банковскую прибыль.

Во-вторых, китайская банковская система стабильна — она находится под ежеминутным контролем государства, здесь невозможны аферы и обманутые вкладчики. В каждом частном банке, как правило, есть пусть небольшая, но доля государства. Не прибыли ради, а контроля для.

Разве этих двух отличий мало, чтобы доверять их банкам в гораздо большей степени, чем нашим?

Кстати, и у доверия есть обратная сторона медали: поскольку в Китае долгое время не было всеобъемлющей системы социального страхования и пенсионного обеспечения, китайцы привыкли откладывать деньги на банковских счетах, чтобы обеспечить себя в старости. Сегодня эту проблему определили как «отложенный спрос», и государство практически с нуля создало глобальную систему социального страхования, чтобы стимулировать население тратить свои сбережения.

Социальная политика

Вернемся к первоначальной проблеме: Китай так и не втянуло в воронку мирового кризиса, поскольку государство компенсировало производителям падение экспорта ростом внутреннего спроса и госзаказов. А чтобы внутренний рынок стабильно рос, нужна сильная социальная политика — реальные доходы населения должны расти даже (а может, и особенно) в период кризиса. По 2013 году цифры роста таковы: в городах — 6,7%, в сельской местности — 9,3%. А индекс инфляции составил 2,4%. Давайте переведем эти довольно абстрактные цифры в показатели уровня жизни китайцев.

Ежегодно количество людей, участвующих в системе базового страхования по старости (по-нашему это система пенсионного обеспечения), увеличивается почти на 10%, уровень охвата этой системой уже превысил 60% населения.

Качественная и современная медицина обеспечивается системой городского и сельского медицинского страхования (между ними есть определенные различия: сельская медстраховка — кооперативная). Начинали эту программу практически с нуля, а к концу 2011 года ею охвачено почти 500 миллионов горожан и 350 миллионов селян — большинство населения.

Что особенно интересно, так это то, что с началом реформ Китай совершил беспрецедентное в мировой практике сокращение налогов — с 30,4% ВВП в 1979 г. до 10,3% ВВП в 1996-м. Колоссальное сокращение государственных доходов не вызвало дестабилизирующих макроэкономических последствий только потому, что одновременно с этим и даже с опережающей скоростью происходило радикальное сокращение всех государственных расходов — с 36,4% ВВП в 1979-м до 13,1% ВВП в 1996 году.

Проще говоря, испытывая огромный дефицит бюджета, Компартия Китая не пошла по пути удушения налогами зарождавшегося бизнеса. Был реализован совершенно иной путь: личные социальные программы всё больше и больше финансировал каждый отдельно взятый китаец из своего кошелька, но сначала были созданы условия для опережающего роста личных доходов в этих самых кошельках.

Социальные гарантии дает и обеспечивает государство, но дает оно их в виде роста рабочих мест, в форме инвестиций в конкурентоспособную экономику, в развитие инфраструктуры, что автоматически тянет за собой повышение доходов людей. И всё больше китайцев в состоянии финансировать личные социальные программы. В этом и заключается «китайская мечта»: к 2021 году — построение среднезажиточного общества, к 2049-му — процветающее, культурное, динамично развивающееся общество.

Я не специалист в макроэкономике и, естественно, не могу давать экономические оценки действующей модели социализма по-китайски. Но могу вас заверить в том, что эта модель действующая, работающая. Ее можно увидеть и пощупать своими руками. И она абсолютно убедительно доказывает то, что альтернатива либеральной экономике есть, что это живая и работающая альтернатива. Которая, в отличие от флагманов «свободного мира», не утонула в кризисе, дает даже сегодня 7% ежегодного роста ВВП и системно улучшает жизнь простых людей.

Отступление последнее: о демократии и «демократии»

Наверняка последние 20 лет истории Украины убедили большинство людей в том, что стремление к демократии не может быть самоцелью. Демократия — есть лишь инструмент построения справедливого по отношению к большинству народа общества.

Демократию не едят на обед, из нее не сваришь кашу для малыша, ею не рассчитаешься в магазине. Ну поиграли мы двадцать лет в «свободные выборы», ну убедились, что при всех демократических свободах на округах побеждают те, кто готов вложить в них по 5-7 миллионов долларов, а дальше-то что? 1% украинцев безудержно богатеет, еще 9% делают вид, что они — средний класс с голой задницей и вечной угрозой потерять бизнес, а остальные 90% живут на грани нищеты. Куда ведет этот путь, думаю, объяснять не нужно: классическая банановая республика с вождем в пышном бунгало, с мафиозной властью и теневыми капиталами. Мы туда хотим?

Китай обвиняют в тоталитаризме. Не знаю. За десять дней признаков этого страшного явления я в стране не увидел. Но я иностранец, мне увидеть это совсем не просто. Как растет экономика страны видел: новые деревни и суперсовременные технополисы, где живут, работают и получают ежегодно растущую зарплату обычные китайцы. Подпольщиков-демократов не видел. Может, недосмотрел.

Для справки: помимо Компартии, в Китае работают еще восемь партий, суммарной численностью партийцев раз в десять меньше, чем в КПК. В международном отделе КПК, чтобы никто не обольщался, четко сформулировали: эти партии — не оппозиция в нашем понимании слова, но задача этих партий — контролировать и критиковать Компартию за каждую ее ошибку.

Я даже не буду заморачивать себе и вам голову обдумыванием философского вопроса: правильная демократия в Китае или неправильная? Она живая и работающая. В начале года в стране случился политический конфликт: редакторы и журналисты целого ряда СМИ выступили с публичной критикой идеологического отдела ЦК КПК, который «посоветовал» не публиковать определенный критический материал. Прошли переговоры, журналисты настояли на том, что правы они. Это демократия? Решайте сами. Я никому своего мнения не навязываю.

Вместо эпилога...

Премьер Госсовета Китая Ли Кэцян: «То, что может сделать рынок, надо передать рынку. То, что может сделать общество, надо передать обществу».

Генеральный секретарь ЦК КПК и Председатель КНР Си Цзиньпин: «Китайская мечта, в конце концов, это — народная мечта, а руководство страны обязано реализовать надежды китайцев на лучшую жизнь».