Сложно понять, почему даже в фильме о Высоцком таким неживым и фальшивым получился человек, которому посвящено название, и так нечеловечески убедительны и симпатичны спецслужбы. «Стокгольмский синдром»? Оптимисты утверждают, что истинные причины этого явления упомянуты в пропагандистском докладе о кино в России для иностранных студентов, изучающих русский, который мы здесь же и цитируем...
Выдержка из пропагандистского доклада о кино в России для иностранных студентов, изучающих русский:
«... В России живет народ. Российский народ традиционно любит медведей, чай, блины с медом, хороводы и когда им правят. Но больше всего российский народ любит спецслужбы. Так уж повелось исстари. Особенное предпочтение российский народ отдает отечественным спецслужбам, сильным и разным. В последнее время все возрастающей популярностью в народе пользуются и советские спецслужбы. Также народ спрашивает в кинотеатрах винтажные спецслужбы эпохи царской России. Поэтому российские кинематографисты, чутко прислушиваясь к симпатиям широкой зрительской аудитории, так часто снимают популярные фильмы о спецслужбах. Их смотрит и стар, и млад, неважно, хотят ли они этого...»
Невозможно не любить спецслужбы в стране, которая так долго прощалась с покидающим пост президента кагэбистом, что он поверил и вернулся. Неудивительно поэтому, что любовь и уважение к спецслужбам все чаще находят свое отражение в российских телесериалах и кинофильмах. Эстафету Никиты Михалкова с его мудрым и проницательным спецслужбистом в «12» подхватил другой Никита — Высоцкий, затеявший очередной фильм про спецслужбы — «Высоцкий. Спасибо, что живой».
Номинально герой фильма — Владимир Высоцкий, а главная тема — его жизнь и гастроли нескольких дней лета
Вживание прошло успешно, и кагэбист Смолякова стал единственным главным героем «Высоцкого», запоминающимся и очеловеченным. Комитетчик правдоподобно потеет в светлом летнем костюме и белой сорочке, монотонно мотается на «волге» по знойному Ташкенту, напряженно разговаривает по спецсвязи, авторитетен в глазах подчиненных, ловок в увертывании от навязанной служебной «околовысоцкой» интриги, убедителен в сцене спасения Татьяны — «девушки Высоцкого» — от изнасилования ташкентским таксистом, хитер, но благороден в допросах. Да и мучительством Высоцкого всю эту метушню и прослушки КГБ не назовешь. Скорее, заботой о собственном здоровье всесоюзного кумира. Ведь как лучше хотели. Наркотики запрещали ему употреблять, указывали на неправомерность, на закон один для всех. А он, слишком слабый, уже не мог без них. К финалу благородство зашкаливает — кагэбист разрывает собранный им самим же компромат на Высоцкого и его компанию, не задумываясь о последствиях для карьеры.
Все это время где-то на заднем плане зрительского сознания маячит унылая фигура гуманоида с нечеловеческим лицом-мордой в серо-бурых пятнах и заметными пластическими накладками (Высоцкого вам не увидеть, так что не соблазняйтесь рекламным постером фильма с единственным удачным ракурсом Безрукова в гриме). Герои фильма обращаются к нему, как к Высоцкому, но вообще-то называть его так просто язык не поворачивается. «Высоцкий» машинально куда-то ходит, ездит, все время глядя себе под ноги, как сбежавший из психлечебницы пациент с депрессивным синдромом. Голос его без интонаций, со старательно-отрепетированной хрипотцой, а реплики неестественно лаконичны — так изъясняются будды, а не люди. На каждом углу он мудр, благороден, готов к самопожертвованию, и все поклоняются ему. Иногда он не прочь и повеселиться, как в сцене на ташкентском рынке, но и здесь все поклоняются ему. Он все время как будто чего-то ждет, но мы не знаем, чего. Остальные тоже ждут — поклоняются и ждут. Ждут, когда ему станет плохо и все это мучение, наконец, закончится.
Этого ждут и зрители.
