Знаете, чем отличается Бобруйск от Архангельска? Бобруйск — это безнадежная, но ржачная жопа, а Архангельск — жопа беспросветная и мрачная. В фольклорном смысле. Отличать одно от другого учит в своем новом альбоме «Архангельск» Борис Гребенщиков, намекающий на новую тьму для России и вообще. В это верят гребневеды и музыкальные критики.
Неудачные альбомы «Аквариума» интересно не слушать, а читать. Читать, что о них пишут. Обычно, чем хуже у БГ с мелодиями и текстами, тем больше он подразумевал, намекал, хотел сказать, и, наконец, с превеликим усилием выдавил из себя, выпутавшись из усыпляющих бдительность пут вялоосмысленных строк и рифм. Вокруг последнего откровения от «Аквариума» тоже закружились ритуальные пляски чревовещателей и толкователей. Должно быть, их обрадовали название-аллюзия «Архангельск», конверт с изображением тюрьмы из фэнтези и конструктор из классических и не очень строчек, надерганных здесь, там и везде. Кстати, обратите внимание на рифмы к ним. О, эти рифмы — просто загляденье:
Так мы летим вперед и пусть мы не без пятен/Но дым отечества нам сладок и приятен.
Но кто не без греха, пусть первый бросит камень/Из этой искры может возгореться пламень/Найди семь отличий на этой картине/А лучше неси сюда водку-мартини.
Самые способные забрались еще дальше и отрыли в восьми песнях «Архангельска» целую толпу ни в чем не повинных скрытых «смыслов». О чем возвестили в сдобно-интеллектуальных эпитетах с глянцевой патокой, любуясь произведенным на толпу эффектом. Оказывается, толпа, тут и песни об эмиграции затесались, и о проблемах мультикультурализма, и об индустрии развлечений, и о технологиях. А еще — об отказе России от либерализма и ввержении ея в пучину нового тоталитарного мракобесия, и о чудесном даре провидения БГ, предсказавшего возвращение Путина, и советы, как с этим всем жить дальше и жить ли. В финале альбома — скромно. О пути от тьмы к свету. И, само собой, это лучший альбом БГ, подлинная вершина его и мирового музыкального творчества.
Когда значительные события время от времени не стучатся в музыку, платным музыкальным обозревателям приходится заполнять белые пятна мифическими континентами. Но вы-то читаете эту колонку совершенно бесплатно, неважно, нравится она вам или нет. Вот и автор, отправившийся погулять в Сеть, чтобы послушать «Архангельск» и заплатить за него ровно столько, «сколько сочтет возможным и справедливым», любую оплату за слушанье счел невозможной и несправедливой.
Только не оборачивайтесь — сзади вышел из машины Ник Мэйсон, достойный барабанщик из славного рода Пинков и Флойдов. Он недавно заявил, что группа больше никогда не соберется в студии для записи альбома, ибо это все равно каторжный труд, а альбом станет рекордсменом только по скорости бесплатного скачивания. Если бы «Пинк Флойд» установили такой рекорд, его тут же перебили бы БГ и «Аквариум» со своей новой пластинкой «Архангельск». Скорее всего, успех сопутствовал бы ей в оригинальной номинации: «Альбом, который не скачали рекордное количество раз».
Почему? Ну вот, допустим, вы идете в магазин, чтобы купить пластинку, о которой уже понаписали черт знает что. А по дороге думаете: «Рефлексия на возвращение Путина? Кухонная игра в диссидентство? Попытка продать пластинку, начинив ее макаронной всячиной? Что, черт возьми, все это значит?» И, потирая руки от предвкушаемой покупки (все-таки предыдущая «Лошадь Белая» стала лучшим альбомом «Аквариума» за последние 1000 лет), кричите продавцу в толпе желающих заполучить не более трех экземпляров «Архангельска» в одни руки: «Мне, пожалуйста, заверните новый альбом «Аквариума»! Свежайший? Можно попробовать? Да вот, из середины хотя бы...
Хватит развлекать меня, не то я завою/Лучше скажем «нет!» насилью и разбою/Скажем «нет!» разбою и насилью/И уподобимся Блаженному Василью.
Стоп-стоп, прекратите немедленно это насилье! Что это за чушь? Это не чушь? Это песня «Марш Священных Коров» из нового альбома «Аквариума» «Архангельск»? Тоже мне песня протеста. А что было дальше?
Наша Ефросинья зависит от момента/То божественна, а то амбивалентна/Но кто не без греха, пусть первый бросит камень/Из этой искры может возгореться пламень/Найди семь отличий на этой картине/А лучше неси сюда водку-мартини.
Ох, тошно мне, тошнехонько... Водки мне... Что там у вас еще?
Птицы уснули в саду/Рыбы уснули в пруду/Даже в самом аду...
Песня называется «На ход ноги»? Ладно, хватит меня разыгрывать! А то сгорят ваши птички в аду.
Безусловно, в альбоме есть и свои жемчужины, о чем просто нельзя не упомянуть. Одна из них — отличные стихи к «Пролету аэростатов над полем клевера».
Но за что Гребенщиков так любит капитанов, что не может устоять перед капитанозасильем в своих текстах? Прут и прут, поди, жить им негде? Даже в малосемейном «Архангельске» поселился один — «Капитан Беллерофонт». Это уже четвертый, как минимум, капитан у БГ после «Капитана Африка», «Капитана Белый Снег» и «Капитана Воронина». Без четырех углов, как грится, дом не становится. А по соседству с капитаном поселился «Тайный узбек», в котором увидели что-то «об эмиграции» и узбеках-нелегалах, разобрав единственное кажущееся понятным по смыслу четверостишие:
И даже если нам всем запереться в глухую тюрьму/Сжечь самолеты, расформировать поезда/Это вовсе не помешает ему/Перебраться из там-где-он-есть к нам сюда.
Но песня, понятно, не об узбеках-нелегалах, и не об эмиграции. Ни то и ни се — как поэт-бродяга Басе:
Он не «за», он не «против», он занят другим, как Басе/Он не распоряжается ничьей судьбой/Просто там, где он появляется, все/Происходит словно само собой.
Так передайте всем тем, кто долго был выгнут дугой/Что нет смысла скрывать больше тупость и жадность и спесь/И бессмысленно делать вид, что ты кто-то другой/
Когда Тайный Узбек уже здесь.
Ну и причем здесь узбеки-мигранты, а?
Вряд ли даже сам Гребенщиков сможет с уверенностью ответить на вопрос, кто такой этот «тайный узбек». Есть интервью, в котором он попытался в этом разобраться — вполне «льюискэрролловски», но безуспешно: «Тайный узбек» на то и «тайный», чтобы последствия его прихода были неочевидны; очевидно только то, что он пришел, и то, что в результате этого происходит, происходит своевременно. А в-третьих — неизвестно даже, насколько он «узбек».
И смысла. Разве, заглавная тема, «Назад в Архангельск» — за строчку «Мы выходим по приборам на великую глушь, назад в Архангельск», которую сочли предсказанием «новой путинизации». Вкупе с «тюремным» оформлением обложки, намекающим на сталинские лагеря под Архангельском, где расстреливали политических и раскулаченных. Ну и «голубь благодати встает на дыбы», а это что-то, да значит.
Макаревич в своей недавней пародии в стиле Высоцкого «К нам в Холуево приезжает Путин» тоже позволил себе кое-что (на этот раз обошлось без голубя благодати) — старомодный советско-перестроечный стеб под «три блатных аккорда» с беззубыми стишками. Поигрывание в диссидентство в традициях русского рока, к которому давно никто всерьез не прислушивается.
Не лучше ли просто назваться, скажем, «Неблондинки», петь что-нибудь более невинное («Хэй-ей-ей-ей, хэй-ей-ей, я говорю: «хэй, что происходит?») и не быть такими тупо многозначительными?
