Вниманию всех, кто не смотрел, но считает, что украинские золотопальмовые и прочие короткометражные фильмы последнего времени — «реально о-го-го» и наше все после Кличко, Тимошенко и «Динамо». Их показали в Киеве, в том числе победивших в Каннском конкурсе «Попутчиков» (2005) и «Кросс» (2011).
Авторы в ужасе выскочили из зрительного зала. Главная проблема «молодих та амбитных» украинских киноподельников (рука не поднимается назвать их режиссерами, ибо нет ее, режиссуры) в том, что в детстве их обманули нехорошие люди, сказав, будто у них есть талант. А потом — как снежный ком. Каким-то образом они поступили в киноинститут и окончили его с помощью божьей и налогоплательщиков, так и не узнав о себе всей правды. Но жалуясь на плохую техническую базу, маленькие стипендии и прочие «негаразды». Позже сняли на кинопленку эпохи каменного века свои неандертальские по уровню идей и воплощения дипломные фильмы, о которых говорили либо хорошо, либо ничего. Теперь они — профессиональные режиссеры. Теперь — можно.
Ну, так вот. Затейники показа в Доме кино подшучивали не над содержанием фильмов, которого попросту нет, а над благополучной, но выжившей из ума Европой, которая приняла просроченную, мутную, исцарапанную пленку за аутентичный эксперимент из Украины. Затейникам и в голову не пришло, что в Каннах все-таки не глупцы, и могут разобраться, где брак технический, а где — социально-культурный. И золотую веточку-косточку дали из жалости и желания географически разнообразить меню. Поощрить азарт в этом вечном украинском паралимпийском кино-кроссе, который называется «Эй, не проходите мимо, взгляните-ка на нас еще раз — мы тоже Европа. Не узнали?» Единственное неоспоримое достоинство этих фильмов — в их принадлежности к своей территории и времени: унылому, как 20 лет капающая вода из ржавого крана и неплодородному, как потрескавшаяся глина в районах-новостройках на периферии мегаполиса. Принадлежности к времени антигероев, которым нечего сказать, но хочется все время говорить. Поэтому украинские короткометражки можно не смотреть — их можно представить еще до того, как мастеровитые киноподельники приступают к осуществлению замысла. Даже самая бездарная летучая мышь могла бы высказаться насущнее. Темы условно делятся на три категории: «село», «креведко», «типочки». При этом, «село» — судорожная рефлексия на Довженко, «подростки» — судороги на советские социальные документалки, «типочки» — падучая на третьесортные российские комедии. Польщенные успехом в Каннах, престарелые наставники юных киноподельников призывали зрителей в зале тоже подключиться к увлекательному процессу: начать снимать на все, что под рукой, и отправлять в Канны, чтобы прославиться (а вы как думали, другой цели у кинорежиссера быть просто не может). Мы предлагаем небольшое пособие с целью разъяснить простоту идеи типичного украинского короткометражного фильма для всех будущих киномытцив.
Категория «Село».
Село-сюжет 1. Черно-белая замыленная пленка, из последних сил изображающая движущиеся пятна — это объекты и люди фильма. Главная героиня — «панночка», два года назад приехавшая из села поступать в городской техникум благородных девиц. «Панночка» приезжает к себе в село — погостить несколько дней у родителей и припасть к корням. Камера тычется в узкие коридоры хаты, старомодные кровати с набалдашниками, комоды, горшки. Семья ест что-то простое, пьет что-то простое, поминает кого-то на сельском кладбище и моется большим куском хозяйственного мыла. Потом «панночка» уезжает. Для интриги можно придумать, будто она спит со своим отцом, а мать об этом знает. Не забудьте — в кадре как можно чаще должен идти дождь или падать снег. Это оставляет у зрителя ощущение хоть какого-то действия. Поскольку тема «село» — самая благодатная в силу простоты, предлагаем еще несколько обиходных село-сюжетов.
Село-сюжет 2. Герои — старик со старухой. Камера тычется в узкие коридоры хаты, старомодные кровати с набалдашниками, комоды, горшки. Семья ест что-то простое, пьет что-то простое и стирает пожитки большим куском хозяйственного мыла. Вдруг — дождь. Старуха отправляется на земельный надел, чтобы ее шарахнуло молнией (но это станет известно позже). Старик стирает пожитки большим куском хозяйственного мыла. Замечает немытую посуду. Выходит во двор. — «Баба!» ... нет ответа... «Ба-а-а-аба-а-а!!!» ... нет ответа.... В оставшееся до конца фильма время старик тупо ходит, матерится и зовет: «Ба-а-а-абу-у-у!» Когда зритель начинает думать, что бабу таки шарахнуло молнией, она появляется. Финальный кадр: старик со старухой. Камера тычется в узкие коридоры хаты, старомодные кровати с набалдашниками, комоды, горшки. Семья ест что-то простое.
Категория «креведко». Чтобы не утомлять искушенного каннского зрителя исключительно своей проевшей мозг национальной идентичностью, добавим в кипящий горшок немного социальности. Сыпьте больше, социальность всегда считается признаком ума и присутствия идеи в фильме.
Креведко-сюжет 1. Зернисто-цветная замыленная пленка, из последних сил изображающая движущиеся пятна — это объекты и люди фильма. Герои — одетые в стиле
Креведко-сюжет 2. Зернисто-цветная замыленная пленка, из последних сил изображающая движущиеся пятна — это объекты и люди фильма. Герой — мальчик-креведко, с виду такой трогательный, лопоухий, стриженый под ноль. Урок физкультуры в парке, все бегут, он бежит, потом снова бежит, но через кусты, потом через кусты же, но обратно, потом прибегает на полянку, там курят сигареты плохие девочки-креведки, он стреляет сигарету, потом получает от кого-то по физиономии. Бежит. Пруд.
Категория «типочки»
Типо-сюжет 1. Цветная, дико контрастная пленка разновидности «прошлым летом мы с папой снимали на видео». Герои: провинциальные типочки и провинциальный антитипочек, который получает от типочков по физиономии и мечтает их угробить. Покупает в супермаркете водку, выливает, наливает этиловый спирт. В следующий раз типочки отберут и захотят выпить. Тут и каюк.
Типо-сюжет 2. Цветная, дико контрастная пленка разновидности «прошлым летом мы с папой снимали на видео». Герои: провинциальные типочки. В кадре: железнодорожные пути, товарняки, застывший морской порт, пыльные кривые улочки, безлюдно. Типочки. Матерятся. Железнодорожные пути, товарняки, застывший морской порт, пыльные кривые улочки, безлюдно. Типочки. Пивная. Типочки.
...Пока украинские киноделы с упрямством маньяков игнорируют существование более свежих идей, мировые режиссеры, взвывшие от прессинга тем, отработанных в кино, давно не гнушаются с увлечением рыться даже на помойках. Эти кинематографисты-фриганы с крепкими желудками не зажимают нос и нередко выуживают более чем съедобный кусок. Например, участники экспериментальной программы «Перспективы» Московского кинофестиваля пускают в дело все, даже дурную примету «баба на корабле — к беде», как в фильме «Подводное течение» (режиссер Арни Олафур Асгейрссон). Из суеверия разворачивается настоящий триллер. Появление женщины на корабле приносит непогоду и портит взаимоотношения экипажа. К тому же, предшественник героини погиб при загадочных обстоятельствах. А режиссер Людвиг Вюст вообще сэкономил на сценарии. В своем фильме «Конец ленты» он обрек актеров на творческий произвол, как Адама и Еву вышвырнули из рая. Вюст выстроил фильм единым кадром исключительно на импровизации актеров в ситуации, лишь рамочно обрисованной. В другом фильме — «Снежное дитя» — режиссер Ута Арнинг поразмышляла на тему психологического вакуума. Она закрыла своих героев в их собственных бытовых гетто: немую работницу горячей линии, которая не в состоянии кому-то помочь и мужчину, мечтающего, но не способного, писать стихи. Из этого круга «невозможностей» герои, поразмыслив, умудряются найти свой собственный выход. И вместо итога. Лучшее кино, на которое сейчас способна Украина — кино, поднявшее на днях рейтинг загибающегося на глазах «5 канала» в восемь раз. «Суд» над Тимошенко. Коммерческий триллер: потеющие зомби в синих фуражках, дементоры в черных мантиях, замкнутое пространство, нарастающий саспенс и неопределенно-загадочный финал. Под такое кино можно собирать элитных ликеро-водочных спонсоров и отправлять фильм прямиком на «Оскар».
