Воистину, чем сложнее времена, тем лучше анекдоты. Национальная экспертная комиссия по защите общественной морали в декабре подписала Меморандум о сотрудничестве с Всеукраинским советом церквей и религиозных организаций.
Участники одобрили совместное обращение к государственным и общественным организациям и всем гражданам Украины. Документ этот мгновенно облетел пространство Интернета, веселя предновогодние будни в условиях экономического кризиса.
Начинается обращение так: «Анализ состояния украинского общества, учитывая соответствие уровня общественной морали известным человеческой цивилизации образцам, показывает нам печальную картину». Хотелось бы все-таки определенности: до каких образцов морали наше общество «не дотягивает»? Образцов викторианской Англии прошлого века? Или норм морали в античной Греции, Риме? Морали эпохи Киевской Руси? Сельской морали какого-то века? Морали периода Первой мировой войны? Второй? На какой класс, на какое сословие, на какую страну и на какую культуру ориентирует нас национальная комиссия? Авторы письма оставляют без внимания тот факт, что каждый социальный слой вырабатывает свои правила и нормы нравственности, каждая культура трансформирует их, каждый исторический период их изменяет, ведь нормы эти глубоко социальные, вплетенные в социальную структуру, они имеют историю. Ни одно значимое социальное изменение не происходит без перемен в сфере нравственности, сексуальности и частной жизни. А по изменениям в сфере сексуальности порой анализируются изменения в сфере социальной и политической. Что мы и хотели бы кратко тут сделать, анализируя политику, внедряемую Национальной экспертной комиссией...
Участники обращения «убеждены: мораль и принципы развития должны опираться на что-то вечное и неизменное». Этого центрального неизменного «чего-то» почему-то не называют. Но упреков в нашем «несоответствии известным человеческой цивилизации образцам», в нашей испорченности «агрессивным секуляризмом и искаженным воспитанием» насыпано щедро, да еще и резкой, менторской риторикой.
Сегодня карта диверсификаций общества дополнительно усложняется тем, что современная общественная мораль реализует себя в условиях культурно и конфессионально неоднородной среды. Поэтому предложение всеобъемлющей, вечной, вневременной, абсолютной, неизменной морали — утопично или авторитарно, в зависимости от того, как настойчиво она будет насаждаться.
Апокалиптический прогноз (или это угроза?) на тот случай, если общество не прислушается к советам Национальной экспертной комиссии и Совета церквей, подражает библейским мотивам: «Всемирная история свидетельст вует, что в государстве, светская и духовная власть которого одинаково заботятся о высоком уровне нравственности, идет неуклонный рост жизненного благосостояния, военной мощи и международного авторитета. Но как только берут верх распущенность, неуваже ние и игнорирование этических норм — в обществе наступает неминуемый крах. В результате такого падения большинство цивилизаций были навсегда разрушены не только физически, а и в памяти потомков». Но мы живем не в библейские времена, и сейчас такие тексты обладают другим привкусом и запахом. Невозможно строить национально-милитарное государство с сильным влиянием духовенства и одновременно развивать демократические ценности. Эти два дискурса часто движутся в противоположных направлениях.
Теологически ориентированные соображения и доктринальная патетическая лексика не дают понимания современных процессов. Попытки спаять государство и духовные установки, особенно в сфере морали и частной жизни, вызывают конфликт. Как государственная комиссия будет согласовывать с церковью вопросы контрацептивной культуры, отвергаемой церковью? Церковь не поддерживает эмансипацию, которую пропагандирует и поддерживает государство. В конце концов, церковь не поощряет публичную эротику, которую легализирует национальная комиссия...
Национальная экспертная комиссия по защите общественной морали создана в ноябре 2004 года. Одна из ее трех задач — «проведение экспертизы продукции, зрелищных мероприятий сексуального или эротического характера и продукции, которая содержит элементы или пропаганду культа насилия, жестокости, порнографии». Задача понятна, а вот роль комиссии — нет. Если есть закон «О защите общественной морали» и есть нарушитель, то дело рассматривает суд. А что же делает в таком случае постоянно дейст вующая комиссия в количестве 90 человек (постановление Кабмина от 17 ноября 2004 года)? Ладно, не будем ставить под сомнение ее целесообразность. Уровень безработицы в стране и так высок...
Во время внедрения в 2004 году Закона «О защите общественной морали» возникла необходимость определить критерии, по которым можно было бы разделить весь массив видео- или фотопродукции на две группы: на разрешенную «эстетичную» эротику и запрещенную в Украине «пошлую», «циничную», «натуралистическую» порнографию.
Закон утверждает, что порно — это то, «что пробуждает низменные инстинкты», а эротика «НЕ возбуждает у аудитории низшие инстинкты». Что ж, хорошая основа для экспертизы: возбуждает или не возбуждает. Легко верифицируется и объективно подтверждается. Но не только в том печаль. Стремясь расставить демаркационные линии, закон окончательно запутался, ведь эротика, которая не должна пробуждать те ужасные «низшие инстинкты», фигурирует здесь как «продукция сексуального характера», которая, в свою очередь, «предназначена для удовлетворения сексуальных потребностей человека». Похоже, закон о защите общественной морали предлагает сексуальное удовлетворение без сексуального возбуждения. Я бы сказала, что так неожиданно проявилась некая сексофобия закона.
Национальной экспертной комиссии по защите общественной морали предстояла задача разработать более четкую и формальную дифференциацию между порно и эротикой. «Критерии», сформированные ею в феврале 2007 года, пожалуй, еще долго будут фигурировать в учебниках в качестве программного текста, который неожиданно и ярко иллюстрирует знаменитую «репрессивную теорию» французского философа Мишеля Фуко, автора трехтомника «История сексуальности». Согласно теории, запрет и девиатизация различных форм сексуальности на самом деле является скрытой формой пропаганды сексуальности, тиражирования и доставки ее в самые отдаленные, будничные уголки ежедневного рутинного бытия; ведь запрет требует четкого названия, перечня, определения того, что запрещено, а значит — бесконечного повторения запретного (через книжки, медицинские советы, консультации, образовательную литературу, моральные установки, культуру церковной исповеди), превращая таким образом запретное в то, что все время на слуху, в памяти, на устах, непрерывно актуализируемое. Так и комиссия, запрещая, детализирует сексуальные практики, о которых, пожалуй, большинство населения Украины не думало и не гадало бы, зато теперь их вот уже два года активно цитирует, обсуждает и смакует прогрессивная общественность.
Разработанные критерии заслуживают внимания, ведь это не просто попыт ка определить границу порно и эротики. Это еще и попытка нового понимания человеческой сексуальности. Понимания, которое застряло где-то на переходе от церкви к публичному дому.
Вполне прогрессивно в предложенном Национальной экспертной комиссией документе под длинным названием, которое начинается словом «Критерии...», сказано: мастурбация, анальный и оральный контакт являются «сек суальным взаимодействием гетеросексуального характера». Раньше это отрицали бы. После такого «обогащения» гетеросексуальных практик новыми пунктами и подпунктами раздел «Анор мальные и извращенные формы сексуального взаимодействия» остался неприлично кратким. Сюда отошли три одиноких случая — гомосексуальность, БДСМ и сексуальные практики людей с ограниченными возможностями.
В перечне сказано, что изображение людей с альтернативными, ограниченными возможностями — это порно и анормальная и извращенная форма взаимодействия. Если не принимать во внимание случаев насилия и обмана, то возникает вопрос: почему? Почему человек, который получил травму в молодом возрасте, должен смиренно вести жизнь отшельника? Для него в «Критериях» не предусмотрена форма эротики, которая могла бы быть ему интересной и близкой, поддерживать и вселять надежду, а его сексуальность — названа анормальной. Один из ответов на вопрос «почему?» заключается в том, что комиссия понимает эротизм только в пошло-сексистской стилистике, где нет места эротизму, лишенному «объективизации».
Что на самом деле хотели сказать составители «Критериев», когда заботливо разместили в разных разделах запрещенное гетеросексуальное порно и такое же запрещенное гомосексуальное? Что сущностно различного в них, если сексуальные практики часто идентичны? Что еще оберегает документ, поставив барьер между двумя видами нарушений (с точки зрения закона), словно опасаясь случайного их спутывания?
Наденем гендерные очки: он оберегает спайку рекреативной и репродуктивной сексуальности (поставленную теперь под сомнение нормализированными комиссией нерепродуктивными гетеросексуальными практиками), которая в специализированной литературе называется одним словом — гетеронормативность. На гетеронормативности, словно на большом ките, держится социальная гендерная поляризация, а потому комиссия оберегает также практику дискурсивной власти, формализацию доминирования, объективизации женской сексуальности (то есть превращения ее в объект в широком потребительском смысле для гендерно иного субъекта).
После того, как столько копий сломано и перемирий подписано в полемиках о сексизме, об объективизации, о сексуализации женщины, превращении ее в товар, о недопустимости рекламных ходов по формуле «товар плюс баба», о дискриминационности такой практики, о ее роли в практиках сексуальной агрессии, в отличие от других стран, принимающих законы о запрете сексистской рекламы, — наша Национальная экспертная комиссия целомудренно благословляет «показ полуобнаженных и обнаженных моделей с демонстрацией лонной области, ягодиц, грудных желез» (восторгаюсь их речью). А также «использование [обнаженного тела] в качестве фона художественно изображенных элементов пейзажа, интерьера, дорогой мебели, игрушек, автомобилей, а также изысканной одежды и белья, ювелирных украшений и бижутерии и т.д.» Феерия! Конечно, для авторов такого текстового ряда иных форм «необъективированного» эротизма не существует.
Между тем гендерные насилие/доминирование (артикулированные в различной степени завуалировано или прямолинейно), похоже, больше, чем кажется на первый взгляд, адаптированы и нормализованы в нашей культуре, где «мачистская» или «героическая» маскулинность довольно уверенно и без препятствий выстраивается по векторам власти и субординации как других форм маскулинностей (базирующихся на стиле, возрасте, расе, сексуальности, культуре), так и феминностей. Не могу не упомянуть, как всего несколько месяцев назад ведущий воскресной программы о книжных новостях на канале «СІТІ» Евгений Михайлов совершенно серьезно и безнаказанно рассуждал, что изнасилование завоевателями женщин обеспечивало им (женщинам) «соответствующий уровень адреналина». По гипотезе ведущего, поскольку украинские женщины сейчас недополучают этого необходимого адреналина, то должны компенсировать его чтением детективов и просмотром сериалов. То есть книги читает «неудовлетворенная» женщина, которой просто-напросто не хватает жесткого настоящего мужчины. Для меня порно имеет более прямую связь с этим заявлением ведущего, нежели с возбуждением.
О содержании «Критериев» можно говорить много. Это все-таки талантливый документ, сказавший о нашей действительности значительно больше, чем от него ожидалось. Но я остановлюсь еще только на одной детали, демонстрирующей еще одну культурную пропасть и еще один двойной стандарт. В «Критериях...» пространно расписаны стадии эрекций: немного или совсем неэрегированный член — является эротикой, а изображение «полностью эрегированного полового члена» — является табу, порно («Порно — это эротика в состоянии эрекции», как написал один мой друг). А ниже идет текст, в подлинность которого моя подруга долго не могла поверить, подозревая интернет-розыгрыш и проверяя цитату на правительственных сайтах: «Демонстрация женских половых органов крупным планом, включая пальцевое разведение половых губ, в рамках художественной композиции только как эпизод укрупнения ракурса в серии изображений модели» — относится к эротическому. Добро пожаловать.
Сегодня нельзя говорить о морали и сексуальности, не принимая во внимание достижения мировой интеллектуальной мысли и права за последние сто лет. Литература из областей социологии, антропологии и истории сексуальности, гендерной теории, квир-теории, социологии молодежи дала бы более весомую базу, менее оценочный категориальный аппарат, гендерно чувствительные маркеры, более объективные ориентиры и деликатную оптику для рассмотрения и понимания человеческого эроса, социальных аспектов сексуальности, нейтрального и вредного. Без этих теоретических познаний, без понимания социальной конструированности сферы интима, любви и морали размышления над сексуальностью часто сводится к воспроизведению дискримиринующих стереотипов, унижающих предвзятостей и двойных стандартов, шовинистических размышлений, прикрытых маской порядочности и нравственности, что дает в результате тексты в стиле: «двух вещей не люблю — расизма и негров».
В течение последних 100 лет в мире произошло много значимых эмансипационных процессов и культурных революций — классовая, этническая, женская, молодежная, сексуальная. Это является частью того, что названо модернизацией. Эти изменения были возможными в контексте либеральных демократий. Подобные процессы, как известно, устанавливают новые границы норм в соответствии с новыми культурными, историческими, экономическими реалиями. Преимущественно это проявляется в разнообразии неосуждаемых, нормализованных практик и жизненных стилей. Никто не осуждает молодую девушку, когда она отдыхает в клубе; семью, планирующую ребенка и регулирующую рождение; учениц, когда они одеты в брюки. А еще недавно, 20—50 лет назад, это могло стать признаком безнравственности, распущенности, неуважения, девиантности и даже предательства родины. То же, но медленнее, происходит с мужскими гендерными презентациями, для которых теперь правила стали жестче и критика резче.
Более ста лет модернизации, борьбы, начатых Франко, Кобринской, Лесей Украинкой и продолженных в новейшие времена героями, чьи имена история еще не выкристаллизовала, похоже, пришли в противоречие с тем, что ныне провозгласила Национальная экспертная комиссия в своем совместном с Советом церквей обращении. Ведь предлагаемое ею можно было бы назвать одним словом: де-модернизация, отказ от модернизационного процесса, которым живут развитые страны последние двести лет.
В общем, в мире достоинство читателей и зрителей защищают без привлечения государственных учреждений и церкви. В Канаде, скажем, есть независимое агентство, которое отвечает за качество эфирных и телекоммуникационных систем, — «Канадская комиссия по радиовещанию, телевидению и телекоммуникациям». На ее сайте гражданин может разместить жалобу на неэтичную видео- или телепродукцию. И тогда эта комиссия будет защищать гражданина и его интерес. Но не так, чтобы, в конце концов, своих граждан обвинить в разврате. Недаром в Украине тем временем собираются подписи под петицией от общественности к президенту с рядом замечаний к деятельности Комиссии по защите общественной морали.
Кстати, 14 января с.г. в России Го сударственной думой в который раз был снят с рассмотрения законопроект о создании «Высшего совета по защите нравственности в области телевизионного и радиовещания». Это была четвертая неудачная попытка провести законопроект. Россияне уже имели возможность наблюдать и посмеяться над действиями санкт-петербургской комиссии по этике социальной рекламы и социально-значимой информации в Северо-Западном федеральном округе, боровшейся со словом «вагина» на афишах всемирно известной пьесы Ив Энслер «Монологи вагины», аргументируя свою борьбу тем, что «дети будут спрашивать, что это такое». Россий ский журналист резонно заметил: слово как слово — литературное и значительно лучше, чем то, которым намного чаще пользуются взрослые и дети.
Совместное обращение заканчивается словами: «Поэтому необходимо неотложно принять меры для соблюдения законодательства Украины о защите общественной морали и настойчиво работать на пользу государства и украинского народа как высоконравственной нации». Мне эхом слышится: «А также высокопроизводительного труда и образцового порядка». Призыв, выведенный в человеческий рост на гро мадном щите вдоль дороги, по которой я ходила в школу в далекие советские времена. Один текст, один пафос.
В Верховной Раде Украины зарегистрирован проект постановления о проведении парламентских слушаний на тему «Современное положение общественной морали в Украине, проблемы и перспективы и состояние соблюдения законодательства в этой сфере» (март 2009 г.). Интересно, с каких позиций будут обсуждаться эти перспективы... С вечных или человеческих?
