Репортаж из Северной Кореи — одна из самых амбициозных задач для журналиста, поскольку снимать в этой стране запрещено практически все, кроме разрешенных мест под «правильным» ракурсом.
Спецкорреспондент Радио НВ Богдан Амосов поговорил с журналистом ICTV Андреем Борисом и альпинисткой Ириной Галай, побывавшими в КНДР. Репортер ездил в Северную Корею по редакционному заданию — привезти телесюжет, а спортсменка — принять участие в масштабном марафоне в Пхеньяне.
Андрей Борис решил воспользоваться обходными путями. Оператора с собой не брал, только смартфон:
— Я нашел одного бизнесмена из Нидерландов, который, как выяснилось, время от времени возил туда журналистов.
— Официально? Как журналистов?
— Ну как официально... Нет как таковой журналистской визы, просто «гость», который по приглашению правительства Северной Кореи к тебе приезжает. Я вот был в качестве приглашенного гостя. Этот бизнесмен, как оказалось, имеет не совсем официальные дела с правительством Северной Кореи: оказывается, Северная Корея — очень популярная страна для так называемого аутсорса, там компании заказывают какие-то продукты, как у субподрядчиков. Они производят некоторые продукты для IT-сферы, одежду изготавливают...
— Северные корейцы для IT?
— Кстати у них достаточно развита в этом плане IT-индустрия. Если я не ошибаюсь, они делали знаменитые мониторы Samsung, были одними из соавторов.
За отдельную плату бизнесмен включил Андрея в «познавательный тур в Северную Корею». Сам голландец ездил по своим бизнес делам, но и параллельно сопровождал свою группу во время посещения различных мест.
Северокорейские солдаты на территории Демилитаризованной зоны / Фото: Joseph Ferris III via Flickr
— Хотя мы официально заплатили — все, как должно быть, — но я так понимаю, что основная часть денег, которую взял с нас этот бизнесмен, пошла на взятки чиновникам, чтобы мы попали в эту группу.
В Пхеньян существуют официальные регулярные рейсы из двух городов — Пекина и Владивостока. Как заметил Андрей, ими пользуются или военные советники и дипломаты, или гастарбайтеры. По приезду человека ждет прохождение границы. Особых вопросов нет — как правило, вся необходимая информация о визитере уже собрана.
— В Пхеньяне сейчас довольно новый аэропорт, чистенький, очень мало людей. Там раза в четыре больше людей в форме, чем обычных, которые прилетают. Интересно, что пограничник сразу обратился ко мне на русском, поприветствовал меня, никаких традиционных вопросов — «цель визита» и т. д. (это все понятно). Поставил штамп — и все. Нас на месте встречали гиды, они якобы официальные представители общественных организаций.
— После прилета в Северную Корею у тебя забирают паспорт — ты все время находишься без него. Гиды забирают местные (а все они из спецслужб — и даже этого не скрывают). Они все время с тобой, — рассказывает Ирина Галай, украинская альпинистка и первая украинка, которая поднялась на Эверест.
Во время очередной экспедиции в Непал она услышала историю о парне, который пробежал в Северной Корее марафон. Оказалось, что в Швеции существует компания, которая занимается организацией туров для европейцев, желающих принять участие в этом мероприятии. Именно из-за него Ирина и решила оформить себе визу.
Сейчас в Интернете есть множество предложений относительно поездки в КНДР. Цены на недельный тур стартуют от двух тысяч евро. Все они так или иначе сотрудничают с северокорейскими так называемыми общественными организациями, которые приглашают иностранцев, рассказывает украинский журналист Андрей Борис. В то же время Ирина Галай отмечает:
— Стране нужна валюта, у них ее нет. Они думали, как ее можно увеличить — и придумали вот такие иностранные поездки, якобы туризм. Туризм был сделан для того, чтобы зарабатывать деньги.
Андрей рассказывает о несвободе передвижения:
Военнослужащий КНДР на поезде. Фото сделано вблизи границы с Китаем / Фото: Roman Harak via Flickr
— Тебе не позволяют сделать шаг влево, шаг вправо. <...> Там есть люди, которые, конечно, культурно, без агрессии объясняют, но не дают тебе уйти. Я помню, у нас у отеля стояли деревянные рамки, покрытые сеткой — женщины вставляют туда ростки риса (они прямо в Пхеньяне выращивают рис, на реке). Я решил выйти туда, поснимать тех барышень, это было буквально метров с 20 от отеля. Я их снимаю (меня научили одной фразе — «Саси ноке?», То есть «Снимать можно?»), они улыбаются, а потом смотрю — военный мне что-то кричит в их стиле (насколько я понял, «Иди сюда!»).
Андрей пытался знаками объяснить военному, что больше он снимать не будет и не хочет проблем, впрочем милиционер уже расстегнул кобуру.
— Я, разумеется, испугался, не знаю, что думать. А в это время сопровождающей у меня странным образом не было — куда-то отошла. Я к нему подхожу — другого выхода нет (еще пристрелит меня прямо у отеля). Говорит мне: «Покажи, что ты снял». Я ему показываю, а он мне жестами говорит — «стирай». Я стер этих пару планов. Он показывает — «стирай дальше», а у меня там больше материала. Я сменил карточку [памяти] (у меня было две), и как-то удалось показать, что у меня и карта пуста. Такие случаи показывают, что я не свободен [в этой стране].
Ирина Галай была в Корее 10 дней. В стоимость ее поездки входило все: и проживание, и экскурсии, и, собственно, марафон. Сразу же после спуска с самолета группу Ирины повезли на первую экскурсию:
— Нас отвезли к огромным памятникам Ким Чен Ыну и Ким Ир Сену, где надо было цветы им поставить. Памятник войны. Всех ребят заставили поклониться.
— Они все [говорят] о Кимах, как о богах, — отмечает Андрей Борис. — Даже когда я записывал нашего гида, и было конкретно к нему вопрос: «Ким — это же человек. Если ваш лидер все-таки ошибается, как вы ему доносите, что он ошибается? Он может принять альтернативное мнение?» — он на меня тогда как набросился! «Если бы я знал, что вы меня такое спросите, я бы вам никогда не позволил брать у меня интервью!». Это для них божества, по крайней мере фасадно. Изображения Кимов везде — здесь и там.
Отдельная и обязательная часть программы посещения КНДР — мавзолей Ким Ир Сена, о котором мы уже упоминали. В 2011 году в него поместили тело второго северокорейского вождя, сына Ир Сена — Ким Чен Ира.
Ирина Галай вспоминает, как во время посещения места захоронения вождей она хитростью задержалась в комнате с наградами Ким Ир Сена, чтобы разглядеть документ, в котором записано его настоящее имя:
— Мне рассказала наш гид из Швейцарии, Ким Ир Сен — это его ненастоящее имя, он забрал его, был простым военнослужащим, который взял себе историю убитого известного партизана и затем выдавал себя за него. Она говорит, что когда вы пройдете мавзолей, там будет комната с орденами. Он был четырежды Героем Советского Союза, там все его награды, их очень много.
Мемориальная служба памяти северокорейского лидера Ким Ир Сена / Фото: KCNA
Фотографировать тоже можно далеко не все. А изображение Кимов, например, разрешено снимать только с отдельных ракурсов. Иногда туристам приходилось придумывать цели спецоперации, чтобы получить нужный кадр. Но северокорейские спецслужбы всегда начеку, говорит украинка:
— Например, я не смогла сфотографировать, как идет пересменка охраны в музее женьшеня. Это девушки примерно 18−19 лет на высоких каблуках, в юбках и с большими автоматами Калашникова охраняют музей женьшеня. <...> Я такого никогда не видела, очень хотела это сфотографировать и придумала, что мне надо в туалет, но гид все поняла и побежала за мной.
Кроме мавзолея, Ирине показали вагон, в котором умер Ким Чен Ир. Говорят, он боялся летать, поэтому имел шесть поездов с приемными, конференц-залами и средствами связи.
На них он в совокупности проехал 368 000 километров, поэтому железнодорожный транспорт стал для бывшего северокорейского лидера, можно сказать, вторым домом. Перед поездом второго диктатора КНДР всегда ехал отдельный состав с охраной и свитой, который «проверял железнодорожное полотно».
— Гид, такая старая—старая КГБшница, говорит нам: «У нас вообще нет ничего американского». Нам показывают вагон поезда, в котором погиб Ким Чен Ир (они ничего не трогали с того момента, как он погиб — полностью все сохранилось), мы на него смотрим — и на столе стоит Apple MacBook. <...> Они думают, что сами все производят — на ВДНХ стоят китайские тракторы, южнокорейские машины с прилепленными наклейками, а они говорят, что это их машина, это они делают. Мы много объехали — не видели ни одного завода.
КНДР находится под санкциями из-за ее ядерной программы. Ограничения наложили США, ЕС, Япония, Южная Корея и даже Совбез ООН. На северную часть полуострова запрещено поставлять не только оружие, технику и нефтепродукты, но и множество товаров легкой промышленности и продуктов питания.
— Все полностью, как в Советском Союзе, — рассказывает альпинистка Ирина Галай. — В супермаркете ничего не купишь — разве что картофель; то, что они сами выращивают. Есть большой супермаркет с высокими ценами, но только для туристов. Они не могут себе такое позволить — у них средняя зарплата $17 долларов (это мне сказал парень, который там учится). Они очень бедно живут, в месяц $17! А продают плакаты для туристов за $50, зарабатывают на всем. Этот марафон для них — возможность заработать.
Дети по дороге в школу / Фото: Roman Harak via Flickr
Впрочем, это не значит, что методов обойти эмбарго в КНДР нет. В местных магазинах иногда можно найти самые неожиданные товары. Просто это магазин не для всех, говорит журналист Андрей Борис:
— Когда в предпоследний день [путешествия] мы ездили на ярмарку, я удивился, сколько народу рассчитываются долларами — там в принципе рассчитывались только ими. Не местной валютой, а долларами...
— А что это за ярмарка?
— Это была ярмарка, где продавали все, начиная от местных лекарственных средств (там традиционных лекарственных средств, кстати, нет), до каких-то мотоциклов, телевизоров...
— То есть место, где все-все продают?
— Да. Но понятно, что доступа туда «обычные» люди не имеют. Тем более, не все люди имеют доступ к доллару.
А Ирина Галай отмечает, что там есть и украинские продукты:
— Мы были в супермаркете, где продавали шампанское Киев — туда есть поставки нашего продукта.
