Согласно католической доктрине, для овладевания человеком демоны пользуются своего рода вратами — об этом Луизу предупреждал священник в Орландо. Среди прочего, это могут быть и греховные пристрастия, и фамильные проклятия, когда насилие или беззаконие, совершенные в одном поколении, проявляются в других. Но священники, с которыми мне довелось общаться, снова и снова возвращались к двум конкретным явлениям.
Окончание. Начало читайте здесь.
Почти каждый католический экзорцист в общении со мной упоминал о насилии, и в частности, насилии сексуальном, как об основных вратах для бесов. По словам отца Гари Томаса, до 80% людей, которые приходят к нему в поисках экзорцизма, являются жертвами сексуального насилия. Священнослужители считают, что сексуальное насилие настолько травмирует индивида, что создает, как выразился Томас, «душевную рану», которая делает человека более уязвимым для демонов.
Следует понимать, что экзорцисты в данном случае подразумевают не то, что сексуальное насилие влияет на людей в том смысле, что они начинают считать себя одержимыми; они утверждают, что насилие способствует появлению условий для фактического овладевания людьми демоном. Но с мирской точки зрения сам факт изнасилования вполне может объяснить появление у жертвы убеждения, будто ему или ей угрожает что-то зловещее и неодолимое.
Упоминание о насилии покоробило меня, учитывая скандалы, которые сотрясают церковь в последнее время. Но не похоже, чтобы это как-то проясняло, почему именно сейчас экзорцизм стал возвращаться в нашу жизнь; нет никаких доказательств того, что случаи насилия над детьми участились. Тогда как вторые врата — увлечение оккультизмом — могут хотя бы частично объяснить этот феномен.
Большинство экзорцистов, с которым я беседовал, считают, что главной причиной распространения одержимости злыми духами является возрождение интереса к магии, гаданию, колдовству и попытки общаться с мертвыми. В соответствии с католическим учением, участие в оккультных ритуалах предполагает открытие доступа к определенным закуткам нашего духовного царства, которые могут быть захвачены демоническими силами. «Эти практики становятся двигателем, который позволяет бесу войти», — объясняет Томас.
В последние годы журналисты и ученые фиксируют всплеск интереса к магии, астрологии и колдовству, в первую очередь среди миллениалов. «Оккультизм заменяет Бога, — рассказывает отец Гари. — Люди ищут коротких путей, а оккультизм — сплошь о власти и знании». Один экзорцист вспомнил при этом Гарри Поттера. По его словам, книги и фильмы о нем «отучили американцев от мысли, что всякая магия — это тьма».
Пообщавшись со священниками и изучив новостные ленты, я задался вопросом о том, может ли у этих двух тенденций — роста интереса к оккультизму и спроса на католические экзорцизмы — быть общая причина. Наше общество поражено социальными проблемами, над которыми мы, кажется, утратили контроль — эпидемия наркомании, постоянная безработица в среде «синих воротничков» — все это порождает отчуждение и страх. Возможно, все эти кризисы заставляют людей все чаще верить в действие иных, преимущественно сверхъестественных сил.
Но когда я обсудил эту мысль с историками религии, они предложили и другие объяснения. Некоторые указали на влияние Папы Франциска и его предшественника Ионна Павла II, который вернул интерес к экзорцизму, обновив его обряд в 1998 году. Но большинство сходятся во мнении, что в периоды ослабления традиционных религий люди начинают реализовывать духовные потребности в оккультизме. «На фоне снижения интереса людей к ортодоксальному христианству, — говорит историк Карлос Эйр из Йельского университета, — всегда наблюдается всплеск интереса к оккультизму и демонизму».
С ним согласен специалист по истории религии из Обернского университета Адам Джортнер. «Когда влияние основных церквей уменьшается, — сказал он, — люди начинают искать свои собственные ответы». В то же время, добавляет Джортнер, американская культура оказалась пропитана магическим мышлением: кино, телешоу и другие СМИ постоянно талдычат о демонах и одержимости.
Нынешняя готовность людей верить в паранормальные явления, впрочем, могла начаться как реакция на секуляризацию, прежде чем укорениться в культуре и снова вернуться на порог церкви — в виде людей, ищущих спасения от демонов через самый мистический ритуал католической веры.
Луиза обратилась за помощью к священнику церкви Святого Мученика Стефана в Рентоне, штат Вашингтон.
Когда я впервые заговорил с Луизой, она подробно рассказала мне о трех ночных эпизодах, так что у меня сложилось впечатление, будто они были единственными предвестниками инцидента в кабинете Эми Харп (см. Часть I, — прим. пер.). Но после моего визита в Такому в марте я имел телефонный разговор с ее мужем, Стивеном, они как раз недавно помирились. Он рассказал мне, что Луиза годами страдала от аналогичных дневных припадков. Ночные инциденты просто больше напугали Луизу и ощущались ею более сверхъестественно, но, по словам мужа, именно дневные эпизоды труднее объяснить.
Один из них произошел в субботу после Дня благодарения в 2014 году. Луиза послушалась священника из Собора Святого Джеймса, выбросив доску Уиджа и несколько целебных камней. Они вместе со Стивеном и двумя детьми вернулись в штат Вашингтон, надеясь, что близость к семье и друзьям пойдет ей на пользу, и погрузились в бытовую рутину — Стивен работал на ближайшем складе, а Луиза ухаживала за детьми и на какое-то время почти забыла о ночных приступах в Орландо.
В ту субботу Луиза провела несколько часов у друга в Такоме. Домой она вернулась еще засветло, и какое-то время провела в спальне наверху. Наконец, она спустилась в гостиную и, едва заговорив со Стивеном, замолчала. Когда она вновь заговорила, это уже был совсем другой человек. Обычно приветливая болтушка, Луиза вдруг стала заторможенной и монотонной. Стивен уже видел подобные трансформации по меньшей мере полдюжины раз в течение десяти лет, которые он знал Луизу. Однако она впоследствии никогда не могла вспомнить о случившемся. Поэтому в этот раз он схватил планшет и начал снимать.
Запись получилась темная, качества звука плохое. Камера направлена прямо на Луизу. Видео длится около 20 минут. «У вас, людей, есть собственное чувство времени, — в какой-то момент произносит Луиза. — У меня много времени. У меня — все время мира». Затем она переходит на отрывистый шепот: «Это твоя жена, я хочу не только ее тело, но и душу». Говоря это она дергает головой из стороны в сторону, сначала быстро, как марионетка, затем медленно, словно змея под звуки пунги.
Где-то на середине записи Луиза наклоняется к Стивену и замирает, ее лицо всего в нескольких сантиметрах от него. «Бог не может ее спасти, — произносит она. — Ты это понимаешь? Она моя». После напряженной паузы она вдруг выгнулась, ее лицо исказили несколько гримас.
Глядя на это я изо всех сил пытался придумать происходящему какое-то объяснение. Резкие, статичные и долгие паузы производили впечатление неподготовленности и подлинности происходящего — у меня не возникло ощущения, что видео было постановочным. Я лишь пришел к выводу, что камера запечатлела Луизу в неком диссоциативном состоянии, в котором внезапно появившаяся идентичность считала себя потусторонней.
Когда Стивен впервые начал наблюдать эти приступы, он предположил, что это симптомы психического расстройства. У Луизы были определенные проблемы: вдобавок к этим необъяснимым приступам она также страдала от посттравматического стрессового расстройства и имела опыт злоупотребления алкоголем. Но Стивен изменил свое мнение после того, как, по его словам, вокруг этих приступов начали происходить странные вещи — сама по себе включалась всякая электроника, огни, которые, он был уверен, были поломаны, внезапно начинали светиться. Вещи, с которыми он столкнулся, познакомившись с Луизой, по его словам, «нарушают представления о реальности».
Вайнона Герке, сблизившаяся с Луизой во время учебы в Университете штата Вашингтон, вспоминает, что тоже наблюдала нечто подобное. Как-то вечером они тусовались у нее дома, когда Луиза вдруг резко изменилась в лице. Проявившаяся личность заявила, что это бес, который хочет навредить Луизе. Это сильно напугало девушку. Опасаясь за себя и за подругу, Герке повалила ее на пол и в конце концов смогла привести в чувство. В ту ночь Вайнона отдала Луизе свою кровать, а сама ночевала на диване.
Морозным мартовским утром мы договорились встретиться с Луизой в католическом Соборе Святого Мученика Стефана в Рентоне. Это было Вербное воскресенье и прихожане потянулись к церкви задолго до начала утренней мессы. Я нашел место на одной из задних скамей и ждал Луизу.
Где-то на середине службы я почувствовал руку на своем плече. Это была Луиза. Она опоздала и слушала мессу из притвора. С ней была годовалая дочь — ее третий ребенок.
Через несколько минут я присоединился к ним. Луиза качала дочку в коляске, устремив взор в сторону алтаря. Она рассказала мне, что католические храмы, которые она посещала в детстве, с их чтениями, ритуалами и тихой молитвой, всегда непостижимым образом успокаивали ее. Луиза не часто посещала этот Собор, но хорошо знала местного священника, отца Эда Уайта.
После случая на приеме у нарколога в 2016 году она утвердилась в мысли, что ее преследует демон, и начала искать экзорциста. Женщина, с которой она познакомилась через интернет, посоветовала связаться с Уайтом. Он не является экзорцистом в традиционном смысле этого слова, но у него есть опыт помощи людям в преодолении различных духовных трудностей посредством молитвы.
Во время первой встречи с Луизой в начале 2017 года Уайт начал с обсуждения проблем, которые она испытывала. Затем он ушел на несколько минут и вернулся с багровой епитрахилью, которую священнослужители одевают как для исповеди, так и для экзорцизма, на шее. С этого момента встреча обрела характер христианского обряда.
В своем служении Уайт часто просит людей, обратившихся за помощью, отречься от злых духов. Но когда он дал Луизе бумагу с соответствующими молитвами, она застыла. Затем, пытаясь прочитать слова, начала стонать и задыхаться. Спустя несколько мгновений она перешла на гортанное бормотание.
Туловище Луизы начало выгибаться, а шея — неестественно выворачиваться. Уайт вспоминает, что это было похоже на агонию. «Было видно, что это не притворство или какие-то осознанные действия», — говорит он. В какой-то момент, когда он молился вслух, она зашлась истерическим смехом.
После первой встречи Уайт начал процесс распознавания для экзорцизма. Он пригласил Луизу на вторую встречу, которая прошла гладко. Оба разговаривали и молились, и Луиза без проблем читала молитвы об отречении. «В связи с тем, что я видел прогресс от своих действий, — рассказывает Уайт, — я не был уверен в том, что она нуждается в экзорцизме». В конце концов, так как она реагировала на молитвы, Уайт пришел к выводу, что в данном случае имело место демоническое воздействие, но не одержимость. Экзорцизм ей не полагался.
После мессы я отправился с Луизой в ее двухэтажный деревянный дом в Такоме, в 10 минутах от Пьюджет-Саунд, где она более подробно рассказала о своей жизни и тех муках, которые ей довелось пережить.
Родители Луизы расстались, когда ей было 3 года. Ее мать вскоре вышла замуж и обосновалась с Луизой и ее старшим братом в Файфе, небольшом городке к востоку от Такомы. Ее детство и юность были омрачены насилием: один из членов семьи домогался Луизу, вызвав пожизненный посттравматический стресс. Ее до сих пор мучают кошмары об этом. «Как будто я снова там, — говорит она, — тридцать лет назад, снова и снова. А потом я просыпаюсь, и вроде как все в порядке. Меня там нет». Но ее сны наполнены этим чувством беспомощного страха, пронизывавшим все ее детство, и которое она охарактеризовала как «почти ад».
Пока мы разговаривали, ребенок, взяв Луизу за руку, уснул. Другой рукой Луиза коснулась ее глаз. По сей день есть определенные триггеры, которые способны вызвать в ней приступы ярости и отчаяния. «Прогуливаясь по магазину и слушая музыку 60-х годов, например, Beach Boys, или что-то типа того, я могу утратить контроль», — рассказывает она. Hamburger Helper (макароны быстрого приготовления от компании General Mills, — прим. пер.) также постоянно вызывает неприятные ассоциации: она считает, что ее обидчик, возможно, готовил их непосредственно перед или после домогательств.
Некоторые дети, подвергшиеся насилию, испытывают столь мучительные переживания, что в качестве защитного механизма заставляют себя как бы покидать собственное тело. По мере взросления эта крайняя психологическая мера может привести к расстройству, которое проявляется крайне непредсказуемо. Как рассказал мне профессор кафедры психиатрии Колумбийского университета Роберто Луис-Фернандес, «существует определенная взаимосвязь между жестоким обращением с детьми и различными видами диссоциативных расстройств», По его словам, в некоторых странах, в том числе в США, эта взаимосвязь особенно ярко проявляется.
Некоторые психиатры, с которыми я говорил о деле Луизы, подтверждают, что некое диссоциативное расстройство или подтип ПТСР может быть правдоподобным клиническим объяснением того, что с ней происходит. Но ее бывший врач Эми Харп в этом не уверена. «Я имею дело со многими травмами и они могут проявляться совершенно по-разному, — рассказала она. — Однако случай с Луизой наиболее экстремальный из всех, что я когда-либо видела». В конечном итоге она не смогла однозначно определить причину того, что происходит с Луизой: «может быть это какая-то травма, может быть что-то еще».
Заведующий кафедрой психиатрии Колмубийского университета Джеффри Либерман сказал мне, что если провести опрос среди людей, просящих об экзорцизме, то подавляющее большинство из них, скорее всего, окажутся больны каким-либо известным психическим заболеванием и диссоциативное расстройство личности окажется «на вершине этой группы заболеваний». В то же время Либерман признал, что некоторая часть подобных случаев действительно может иметь духовную природу. На протяжении своей карьеры он пару раз имел дело со случаями, которые «не могли быть объяснены с точки зрения нормальной физиологии человека или естественных законов».
Свежее издание Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам, известное как DSM-5, дает свое определение мистического измерения в патологической психологии: в нем указан отдельный, «одержимый», тип диссоциативного расстройства и отмечается, что «большинство состояний одержимости в мире» являются частью определенных духовных практик, как то трансы, шаманские ритуалы или заговаривания. DSM-5 не утверждает, что одержимость является научно доказанным явлением, а скорее признает, что многие люди по всему миру воспринимают свои необычные умственные переживания и проявления через призму духовности. Луис-Фернандес, который участвовал в заседании комитета, внесшего в документ это дополнение, объяснил мне, что западная психиатрия долгое время не учитывала широко распространенные духовные традиции. «Есть общества, в которых сверхъестественное является обыденностью, — говорит он, — в то время как современные западные общества проводят четкую грань между опытом, приписываемым к сверхъестественному, и материальным, повседневным миром».
Но если достаточно долго изучать эти духовные и психиатрические практики, то линия между ними начинает размываться. Если некто проявляет альтернативную личность, которая называет себя демоном, желающим забрать душу у этого человека, то каким образом это можно опровергнуть? Психиатрия лишь дала нам модели, позволяющие определить симптомы, в то время как новые культурные контексты вытесняют старые. Ни один лабораторный тест не способен установить медицинский источник этих умственных надломов. В каком-то смысле между проявлениями, которые мы называем диссоциативными состояниями, и бесами, которых, как полагают католические экзорцисты, они изгоняют, не так уж много различий: и те и другие являются бесплотными силами необъяснимого характера, которые разрывают цельную личность и ускользают от анализа.
У Луизы никогда не диагностировали диссоциативного расстройства личности. И она всегда твердо верила в Католическую церковь. В ходе нашей беседы она сказала, что рассчитывает на еще одну встречу с отцом Уайтом. Она также допустила возобновление консультаций у Эми Харп, с которой не виделась больше года, но с которой у нее, казалось, наладились крепкие, доверительные отношения. Я не смог понять, какой из путей исцеления, если таковой вообще имеется, она выберет. Казалось, она мечется между верой и психологией, страдая от того, что эти дороги всегда идут рядом, но никогда не пересекаются.
Примерно через месяц после нашей встречи мне позвонил Стивен и сказал, что у Луизы случился еще один эпизод. Сначала он подумал, что это приступ — с тех пор, как он в последний раз видел ее в состоянии диссоциативного расстройства прошло несколько лет — и хотел вызвать «скорую помощь». Но потом понял, что Луизу снова захватила альтернативная личность, говоря о ней в третьем лице и угрожая ее жизни. Эпизод продолжался всего несколько минут, но он глубоко потряс Стивена. «Когда это происходит у тебя на глазах, то кажется, что это длится целую вечность», — сказал он мне.
Что бы ни мучило Луизу, оно ее не отпускает. Когда на следующий день я отправил ей СМС, чтобы узнать, как она себя чувствует, она ответила, что борется как может. Перед этим она сказала, что договорилась о новой встрече с отцом Уайтом.
