Эксклюзивное интервью посла Швеции в Украине Мартина Хагстрёма агентству «Интерфакс-Украина».
Конец 2017 года запомнился сложной ситуацией вокруг антикоррупционных органов. Каково Ваше мнение о сложившейся ситуации?
Главная задача посольства Швеции — поддержка реформ в Украине. Поэтому мы, конечно, пристально и с некоторым беспокойством следили за развитием событий. Создание независимых антикоррупционных органов, прежде всего, я имею в виду НАБУ, стало одним из главных достижений Революции достоинства на данном этапе. По моему мнению, такие органы играют очень важную роль и обладают большим потенциалом. Крайне важно поддерживать их независимость и продолжать развивать эти институты.
Кроме того, как вы знаете, между Украиной и ЕС существует безвизовый режим, поэтому подозрения в коррупции в таком важном госоргане, как Государственная миграционная служба, вызывают крайнее беспокойство. Понятно почему: если коррупция придет в органы, выдающие документы, это может напрямую отразиться на безопасности стран ЕС. Именно поэтому создание независимых антикоррупционных органов было частью плана действий по визовой либерализации.
По Вашему мнению, сложившаяся тогда ситуация может свидетельствовать о недостаточном желании украинской власти проводить борьбу с коррупцией?
В целом у нас нет оснований так думать. Мы видим, что борьба продолжается. Были сделаны такие важные шаги, как создание антикоррупционных институтов. Был осуществлен ряд законодательных и структурных изменений, которые противодействуют коррупции. Например, изменения на рынке газа, новая система закупок ProZorro, автоматическая система возвращения НДС, создание патрульной полиции, электронные декларации для политиков и чиновников. Мы не должны недооценивать эти шаги, их невозможно было себе представить всего несколько лет назад. Но мы также не должны недооценивать оставшиеся вызовы. Конечно, мы видим риски отката назад.
У нас нет иллюзий относительно того, что люди, вовлеченные в коррупцию, не в восторге от изменения системы и уменьшения чувства безнаказанности. Согласно опросам общественного мнения, на бытовом уровне многие украинцы воспринимают коррупцию как должное. В этом смысле также требуется серьезная работа. Безусловно, борьба с коррупцией, а это проблема не только Украины, но и всех стран, — это колоссальная задача, которая требует много времени и сил.
Сможет ли Антикоррупционный суд решить проблему с коррупцией?
Не существует единственного решения проблемы коррупции. По моему мнению, создание Антикоррупционного суда, согласно рекомендациям Венецианской комиссии Совета Европы, было бы ключевым шагом в борьбе с коррупцией, основанной на чувстве безнаказанности.
Одна вещь поражает меня — это очень низкий уровень доверия населения ко многим государственным институтам. Антикоррупционный суд, я думаю, мог бы укрепить это доверие, и коррупционеры бы понесли наказание.
Также я бы хотел отметить роль СМИ и гражданского общества в борьбе с коррупцией — она действительно велика. Поэтому важно создать для них самые благоприятные условия. Принятое в прошлом году законодательство, обязывающее представителей антикоррупционных некоммерческих организаций подавать электронные декларации наравне с госчиновниками, создает, к сожалению, новые препятствия для работы этих организаций.
Какие провалы и успехи Украины вы можете отметить в судебной реформе? Что еще необходимо сделать?
Если посмотреть на социологические опросы, именно суды в Украине занимают последние строчки в рейтинге доверия. Это совершенно ненормальная ситуация.
Здесь мы видим значительное пространство для осуществления реформ. Создан новый Верховный суд. Его создание сопровождалось бурным обсуждением, но в конечном итоге важно, как он будет работать — это будет своего рода лакмусовой бумажкой.
Важным показателем для нас будет реакция инвесторов: видят ли они, что система по защите их юридических интересов осуществляется на практике.
Понятно, что полное реформирование судебной системы требует времени. Но для нас, и не в последнюю очередь для инвесторов, важно видеть прогресс. Швеция с середины 1990-х годов вовлечена в поддержку реформ в Украине. Мы делаем это, потому что считаем, что сильная Украина — это хорошо для Европы. И, конечно, хорошо функционирующая судебная система является частью этого.
Украина предприняла определенные шаги в реформе государственного управления. Каково Ваше мнение о реформе?
В Швеции существует система, где собственно министерства небольшие. Они отвечают за разработку политики. Одновременно у нас есть большие агентства, отвечающие за реализацию этой политики. Такая система была учреждена еще в XVII веке. Поэтому многие идеи, осуществляемые сейчас в Украине, нам хорошо знакомы.
Что же касается реформы госуправления в Украине, то я считаю ее очень важной. Швеция поддерживает важные составляющие этой реформы, например, работу консультантов и специалистов в разных ведомствах.
Мы также сосредоточены на вопросах гендерного равенства. Я вижу, что Украина во многих сферах не использует потенциал женщин. Например, в парламенте женщины представлены очень мало, их около 12%, тогда как в Швеции с начала 1990-х годов процент представительства женщин в Риксдаге никогда не был меньше 40%.
Меня поражает, когда я прихожу на конференции, а в панельных дискуссиях нет ни одной женщины. В Швеции это было бы просто немыслимо, там многие бы покинули такую конференцию из принципа.
Хотя, конечно, в последнее время происходят и позитивные изменения. Правительство уделяет этому вопросу больше внимания. Например, появилась должность уполномоченного по гендерной политике, а также принято законодательство в сфере противодействия домашнему насилию.
Как Вы оцените конкурсный отбор в директораты?
Приведу пример. В шведском МИД меритократическая система. Это значит, что любой может подать свою кандидатуру на работу в министерстве. Я работал журналистом (не совсем типичный бэкграунд для дипломата — смеется), прежде чем подать заявление в МИД. Затем были несколько этапов отбора, включая тесты и письменные задания, а также собеседования. Такая система позволяет найти необходимых вам людей из совершенно неожиданных сфер.
Как много проектов было реализовано при поддержке правительства Швеции в украинских объединенных территориальных громадах?
Мы последовательно поддерживаем реформу децентрализации. У нас много проектов. Есть также большой проект Европейского Союза U-LEAD, который реализуется Швецией и Германией. Наша часть сосредоточена на создании Центров предоставления административных услуг, финансирование программы составляет 30 млн евро. Ожидается, что в рамках этого проекта будет оказана поддержка примерно 600 центрам до 2020 года. У меня была возможность посетить некоторые из уже открытых центров. Меня поразило, насколько эта реформа подтолкнула людей на местах к поиску собственных решений и инновациям. Конечно, есть и вызовы. Например, новые громады, которые получили дополнительные финансовые ресурсы, пока не всегда знают, как их освоить.
В Швеции очень сильные и автономные муниципалитеты. Большинство шведов платит подоходный налог только в местные бюджеты, а не в центральный. Муниципалитеты сами устанавливают размер этих налогов, поэтому в разных регионах разный размер налогов. Это способствует тому, что муниципалитеты проактивны в экономическом развитии региона и привлечении бизнеса.
В Украине у нас также есть проект, реализуемый Шведской ассоциацией местных органов власти и регионов (SALAR), который направлен на работу с местными громадами, в частности, в сфере образования. Кроме того, у нас есть проект, касающийся верховенства права в сфере предоставления услуг.
С процессами децентрализации многие также связывают риск развития коррупции на местах...
Безусловно, это один из рисков. Тут стоит отметить, что сильное гражданское общество до сих пор не везде существует, но его формирование необходимо. Поскольку если у вас на местах остается больше ресурсов, то требуется более пристальное внимание населения к тому, что происходит с этими ресурсами. То есть тут есть много возможностей для региональных СМИ, активистов, политической оппозиции разобраться, что же происходит.
Какой объем финансовой помощи был предоставлен Украине в 2017 году? Какие планы на 2018-й?
Общий объем шведского финансирования в рамках двустороннего партнерства с Украиной в прошлом году составил около 30 млн долларов. В этом году мы ожидаем, что цифра будет чуть выше. Сложно назвать точную цифру заранее, поскольку часть проектов реализуется на региональном уровне в рамках Восточного партнерства.
Мы стараемся быть активны в различных областях: развитие демократических институтов, СМИ и гражданского общества; программы в сфере экологии и энергосбережения, а также программы, направленные на улучшение бизнес-климата и экономическую интеграцию в ЕС. В рамках этих программ мы, конечно, также поддерживаем украинцев на востоке. Кроме того, Швеция продолжает предоставлять гуманитарную помощь через Международный комитет Красного Креста и УВКБ ООН.
Как много Швеция реализует проектов в сфере энергоэффективности в Украине?
В сфере энергоэффективности Украина уже демонстрирует определенный прогресс, однако многое предстоит сделать. В Украине многие производственные процессы потребляют в разы больше энергии, чем в ЕС.
Мы работаем через Европейский банк реконструкции и развития, наш проект направлен на ремонт муниципальных систем отопления.
Также наша помощь проходит через NEFCO, у них примерно 200 проектов в Украине. Они также работают с муниципалитетами, например в утеплении госучреждений или установлении более энергоэффективного освещения улиц. В прошлом году NEFCO подписала договор с правительством Украины о новом проекте по энергоэффективности ВУЗов, где Швеция выступила гарантом займа на 27 млн евро.
Какие барьеры видят инвесторы из Швеции в Украине? Как это можно решить?
У нас мало инвестиций в Украине, что, как мне кажется, неестественно, потому что Швеция является одним из крупнейших инвесторов в большинстве соседних с Украиной стран. В последнее десятилетие мы наблюдаем сокращение инвестиций, эту ситуацию мы бы хотели исправить. На украинском рынке сейчас работает около сотни шведских компаний.
Если говорить о проблемах для инвесторов в Украине, то, в моем восприятии, коррупция все еще остается большим препятствием.
Когда я встречаюсь с компаниями, которые думают о том, чтобы прийти на украинский рынок, их вопросы в основном касаются двух вещей: коррупции и функционирования судов, потому что если ты приходишь на рынок, ты хочешь знать, что твои инвестиции будут защищены.
Нужно понимать, что если компания приходит на рынок, который воспринимается как коррупционный, это автоматически означает определенный репутационный риск. Шведские потребители, например, с опаской воспринимают информацию о том, что шведские компании могут быть замешаны в коррупции. Поэтому инвесторы думают дважды, прежде чем осваивать новый рынок.
Не секрет, что для IKEA, которая сейчас планирует прийти на украинский рынок, одним из самых больших вопросов является ситуация с коррупцией. Я думаю, что тот факт, что IKEA решила прийти в Украину, является свидетельством того, что компания видит изменения и уверена, что сможет работать здесь исходя из своих принципов.
Опыт IKEA в Украине также будет важен для будущих инвестиций шведских компаний. Это будет ориентиром для них.
Думаете, что пример IKEA позволит другим шведским компаниям обратить внимание на украинский рынок?
Да, именно так. Они будут внимательно следить за опытом H&M — одной из крупнейших сетей розничной торговли в мире, которая также объявила о своем приходе на украинский рынок.
-1.thumb.jpg)
