Экс-президент Украины дал эксклюзивное интервью Weekly.ua в своем офисе, который находится под одной крышей с офисом партии «Наша Украина». Но, как выяснилось в ходе беседы, партийные дела не особо волнуют Виктора Андреевича. Сегодня он увлечен созданием Института президента Ющенко и мечтает найти помещение для своей огромной коллекции старинных женских нарядов, которую, по признанию нашего собеседника, он сейчас спасает от моли.
Виктор Андреевич, некоторые эксперты считают ситуацию в стране взрывоопасной. Вы согласны?
Того, что мы имеем, хотела значительная часть нации. Поэтому давайте наберемся терпения и будем учиться нести ответственность за свой выбор.
Будет ли новый Майдан?
Мне кажется, общество еще не консолидировано. Возможно, оно будет готово со временем.
Сейчас существует запрос населения на лидера оппозиции и на объединение оппозиции. Кто может ее возглавить: Яценюк, Кличко?
Не божок объединяет нацию (я в политическом смысле), нацию объединяют ценности. И Яценюк и Кличко — интересные, относительно молодые люди. Но драма в том, что вместо того, чтобы объединяться вокруг главных ценностей, сегодня все направлено на формирование рейтинга того или иного политика. Создаются искусственные проекты. Именно отсюда такой легкий ответ: дескать, нам нужно объединить всего три-четыре партии, и, считай, все наши проблемы решены. Думаю, это крайне упрощенный подход.
То есть объединение оппозиции сегодня невозможно?
Я не считаю это возможным. До начала избирательной кампании осталось несколько месяцев, и вокруг чего же происходит консолидация? Вокруг того, можно ли сделать единый список. А вот то, что мы не можем сформулировать наши идеи так, чтобы они были приемлемы для пятидесяти процентов украинского общества, никого не волнует. Строить политические соревнования исключительно на критике власти, на том, что у нас сегодня все не так, хоть это и неправда, — не стоит. Убежден, что политика, и экономическая, и социальная, создается не одним премьером, и не одним министром, и не за один год. Главное сегодня — формирование общенационального диалога по тезисам, которые делают нас украинцами. И главная проблема в том, что я не слышу такого диалога со стороны власти.
Виктор Андреевич, сегодня граждане нуждаются в более простых ответах...
Извините, простых решений не существует. Тогда вам нужен популизм. А для поиска настоящих ответов необходима сила, которой я не вижу. И это горько. Хотя такой силой может быть и власть, поскольку она отвечает за политическое развитие и социальную ситуацию.
Что именно должна делать власть?
Необходим понятный план на три, пять или на десять лет. В
Но ведь политическая реализация этого проекта не состоялась.
Думаю, важна даже сама заявка на то, чтобы в украинском политикуме появился документ, объединяющий, с одной стороны, элиту, с другой — нацию. Если мы общаемся, а не принимаем за истину, что власть — враг, а оппозиция — обязательно святая, проблемы преодолеваются. Нашей политической культурой становится взаимопонимание, а не политика взаимоисключения: кто кого посадит в тюрьму...
Кого вы считаете моральными авторитетами для нашего общества? Есть идея, что именно такой человек может повести демократические силы в парламент.
Мне импонирует жизненная позиция Евгения Сверстюка (доктор философии, политзаключенный советского режима. — Weekly.ua). Он никогда не призывал нас к агрессии. Его святейшество Любомир Гузар (до 2011 года предстоятель Украинской грекокатолической церкви. — Weekly.ua) — наш духовный, моральный авторитет. Вячеслав Брюховецкий (почетный президент университета «Киево-Могилянская академия». — Weekly.ua) — человек интересный, интеллигентный, с глубокими национальными корнями. Мирослав Попович (академик, директор Института философии Национальной академии наук. — Weekly.ua) мог бы быть в этом ряду как человек, к которому прислушиваются. Оксана Забужко — яркая личность и великая писательница. Можно назвать десятки имен нашей современной интеллигенции, которая действительно имеет право говорить от имени нации в такие сложные моменты.
Вы пойдете на парламентские выборы, и если да, то как именно?
Я решил для себя, что идти по округу не могу, потому что это слабая позиция. Она бы свидетельствовала о том, что я позаботился о себе, нашел округ, где пройду, и меня не интересует, что будет с моей политической силой. Я для себя поставил вопрос по-другому. Моя и другие политические силы пройдут процесс консолидации и выступят как единая политическая платформа. Я же буду присутствовать в том месте и в том качестве, которые окажутся необходимы для этого политического движения. Будет это первый номер в списке, или сто первый, или вообще никакой — я приму любой ответ на этот вопрос.
Виктор Андреевич, объясните, почему президент Грузии Михаил Саакашвили начинал реформы одновременно с вами и, кажется, у него все вышло...
Потому что грузинская нация — едина, со своим языком, церковью, культурой, она более консолидирована, более собрана, чем, к сожалению, моя украинская нация. Грузины способны ставить перед собой более сложные задачи и их решать. Второе: политический порядок. Грузия — это страна президентской власти, где президент страны назначает премьера, каждого министра, судей. А когда я руководил страной, у меня было 24 голоса в парламенте. Не сто, не сто пятьдесят. С первого же дня, как премьером стала Юлия Тимошенко, тема политической стабильности у меня начиналась не с отношений власть — оппозиция, а с проблем в самой власти. Те, кто представлял коалицию так называемых демократических сил, дошли до того, что не могли сидеть в одном кабинете. Я тогда их пригласил поздно вечером и к утру сообщил о своем решении: либо вы откажетесь от взаимных нападок, либо завтра же я объявляю о вашей отставке. К тому же не забывайте, что за первые полтора-два года президентства я перенес 26 операций. И ни один журналист не знал, что в пятницу ночью я перенес операцию, а в понедельник уже был на работе.
В том, что у вас не было полноты власти, виновата и конституционная реформа, которая была проведена в разгар «оранжевой революции». Вы не жалеете, что согласились на нее в то время, когда имели огромную поддержку?
Если взять историю президентских выборов за эти двадцать лет, то, как правило, из 36 миллионов голосов победивший претендент набирал всего на несколько сотен тысяч голосов больше своего соперника. О чем это говорит? О том, что, пожертвовав частью полномочий, которые были у меня как у президента, я отвел страну от пропасти гражданских противостояний. Это была плата за то, что мы получили украинский ответ, а не алжирский, не египетский или тунисский.
А вот президента Януковича это не остановило. Он не побоялся протестов, его не смутило минимальное преимущество над Тимошенко. Взял да и вернул себе полномочия Кучмы...
Президент Янукович получил самую большую гражданскую поддержку. У нас не было другого президента, партия которого в парламенте имела бы 182 места.
Вы будете баллотироваться на пост президента на следующих выборах?
Неинтересный вопрос, я не хочу на него отвечать. Уважаемые, я молод, однако уже побывал на всех главных должностях в этой стране. И если есть возможность дальше эксплуатировать это имя для Украины, даю слово, я буду его эксплуатировать.
В свое время вы сказали, что Тимошенко — ваша главная ошибка, имея в виду ее назначение премьер-министром. Не кажется ли вам, что Тимошенко (ее осуждение) может стать главной ошибкой и президента Януковича?
Очевидно, что этот процесс был политическим с первого же дня. Но газовое соглашение, подписанное Тимошенко, — самая большая трагедия для развития страны. Я говорил на суде: прежде всего власть должна направить все усилия на отмену московского соглашения, так как оно не отвечает национальным интересам. В этом я видел миссию суда. Мне сложно комментировать, почему власть не пошла путем международного суда. Вторая ошибка — харьковские соглашения. Мы лишились карты, которая могла стать козырем...
Вы сочувствуете Тимошенко?
Ну, она в таком положении, что легко вызывает у людей жалость... Действительно, от многих историй сердце кровью обливается. Я когда-то выслушивал заключенных в колонии — один три года сидит за кражу мобильника, другой девять — за угон машины... Кому стало легче от решения суда по делу Тимошенко? Я уверен, обществу не стало.
Весной прошлого года вы обещали, что будете защищать Юлию Владимировну в суде, если ее незаконно посадят. Сегодня вы ее не защищаете. Считаете приговор справедливым?
Приговор комментировать сложно. Я верю, что газовое дело — дело против Украины. Второе: то, что касалось задержания Тимошенко, было изложено и в моем заявлении, и в заявлении партии. Суть такова: человек, находящийся на свободе, лучше сформулирует свои аргументы по сути дела. Безусловно, это дело отбросило нас далеко назад на пути в Европу, как, кстати, и дело Гонгадзе.
Как бывший глава Нацбанка, можете спрогнозировать, каким будет курс гривни до конца года?
Ситуация зависит от многих факторов. Справится ли Украина с теневой экономикой? Что будет с сотрудничеством с МВФ? И вот тут уже появляется пессимизм. Когда мы были стабильными? Тогда, когда иностранных инвестиций было $13 млрд. в год. А сейчас мы имеем лишь $6 млрд., поэтому есть вопросы. Пока наши инвесторы не направят свои ресурсы в экономику, не может быть долгосрочных гарантий устойчивости национальной валюты.
Значит, нужно готовиться к обвалу гривни?
Ничего фатального я не вижу. Недавно я общался с руководителем Национального банка (Сергеем Арбузовым. — Weekly.ua). Думаю, инструментарий Нацбанка адекватен вызовам. Монетарная политика проводится довольно жестко, но для полного контроля над ситуацией необходимо глубже анализировать проблемы, чтобы избежать негативного сценария.
Давайте оперировать конкретными цифрами. При этом, как вы сказали, негативном сценарии доллар может подорожать до десяти гривен?
Нет. Я в этом уверен.
Есть ли новости по делу о вашем отравлении?
Действительно, уже давно пора объяснить обществу и мне, кто виноват. Я с сомнением отношусь к необходимости повторной экспертизы. В свое время была проведена похожая экспертиза — на предмет отравления не были исследованы ни кровь, ни ткани, ни волосы, но на Банковой тогда решили, что должен быть сделан вывод о том, что отравления не было. За последние шесть лет Генпрокуратура четырежды заявляла, что факт отравления доказан, так почему он опять ставится под сомнение?!
Как себя чувствуете сегодня?
Благодаря родителям я сызмала к своему здоровью относился правильно — я его не жалел. Занимался скалолазанием, другими видами спорта. Именно это, уверен, помогло мне выжить. Сегодня я в нормальной форме. Но тогда, после отравления, было страшно. Я смотрел на свое обезображенное лицо и спрашивал врача: как долго я буду таким? Когда я выбрал лимит всех обезболивающих, хрипел: «Плиз, хелп ми»... Мне пришлось выступать в парламенте, и я одним пальцем придерживал уголок рта, который не работал — уже начинался паралич языка. Врачи не гарантировали, что я вообще смогу когда-нибудь общаться. Их выводы были очень пессимистическими. Но я счастлив: я победил смерть.
Чем сейчас занимаетесь?
Больше всего времени уделяю проекту, который в моей жизни рассчитан на ближайшие десять-пятнадцать лет. Это создание Института президента Виктора Ющенко. Сейчас формирую совет этого института, ищу партнеров, как правило, это европейские, американские президенты, премьеры, с которыми мне довелось работать, которые являются моими единомышленниками. Наша цель — побуждать обе части общества, общественные организации к диалогу, к формированию соборности украинского государства.
Кто именно эти партнеры?
Это десятки, десятки контактов. Я бы отложил этот вопрос до презентации проекта.
Расскажите, пожалуйста, о своем распорядке дня?
Каждый день я здесь, в институте. А еще у меня очень много увлечений, которым уделяю время после работы — это более двух десятков проектов. Среди них несколько — к юбилею Тараса Шевченко. В ноябре в «Мыстецьком арсенале» институт сделал выставку «Правда спасает от смерти...» в память о жертвах тоталитаризма. В Западной Украине под Яремчей создаю центр традиционной культуры, формирую международный фонд поддержки трембиты, дрымбы, лиры, волынки и флояры. У меня много коллекций украинского наследия. В частности, есть около трехсот народных женских костюмов со всех уголков Украины, я храню их в доме в Безрадичах. Еще хочу создать музей украинской скрыни — их у меня тоже больше сотни, есть уникальные. Например, одна столетняя скрыня, ее украинские переселенцы подарили Францу Иосифу — на ее крышке так и написано «Австрійському імператору від українських збігів». Это целый пласт культуры, которой уже нет. Есть коллекции писанок, очень много керамики, восточной и западной.
А вечером каждый день занимаюсь реставрацией — вот на пальце краска осталась.
Не обращались ли к власти с просьбой выделить помещение под музей?
Нет. Считаю, что общество расценивает такие просьбы как нечто недостойное — как будто Ющенко что-то возьмет себе. Поэтому обращаюсь к людям, небезразличным к нашему прошлому.
А хотели бы вы, чтобы ваш сын, например старший, Андрей, пошел в политику?
Нет, он не должен повторить мою ошибку. Не скажу, что политика это мой активный выбор. Много лет я делал все, чтобы не попасть в политику. Даже когда дружил с Вячеславом Максимовичем Черноволом, помогал материально Народному Руху, не видел для себя места в политике. Работая в Нацбанке, всегда считал, что поднять национальную валюту, провести денежную реформу, создать банковскую систему как базу экономики, сделать стабильной «леди гривню» — это сама по себе грандиозная задача. Можно ли было представить в
И последний вопрос. Как переживает нынешние аномальные морозы ваша пасека?
У меня их три — одна в Безрадичах, вторая — на Черниговщине, а третья — на Черкасчине. Сейчас мои девочки (пчелы. — Weekly.ua) в подвале, там тепло. Кстати, нынешним летом состоится очередной форум пчеловодов, на котором соберутся несколько тысяч специалистов из разных стран мира, и я планирую свозить иностранных гостей на мои пасеки, познакомить с историей пчеловодства в Украине, так как мы четвертая страна в мире по производству меда.
