Подполковник внутренней службы Владимир Ажиппо: С Тимошенко в зоне будут пылинки сдувать

Пребывание Юлии Тимошенко в Качановской колонии уже которую неделю остается предметом политических спекуляций и темой номер один в отечественных СМИ. Ветеран МВД Владимир Ажиппо больше 20 лет прослужил в системе исполнения наказаний. «Фразе» он рассказал о мифах, связанных с содержанием знаменитой узницы, и о том, что сегодня представляет собой «тюремная» система Украины.

От перевода в колонию Тимошенко как человек выиграла, а как политик — нет

Владимир Андреевич, начнем с самого участка временного СИЗО, где содержится Тимошенко. Что это такое? и почему экс-Премьера держат изолированно от других заключенных?

Интересно, что существование этого участка временного СИЗО законом не предусмотрено. То есть, если буквально, то и Тимошенко содержится там незаконно...

Как это?

Эти участки в колониях начали появляться в 1990-х: СИЗО были страшно перегружены, финансировали их настолько плохо, что арестованные иногда умирали от дистрофии. Вот и решили, чтобы разгрузить следственные изоляторы, отправлять в колонии тех, кто уже получил приговор, но подал апелляцию и ждал решения по своей жалобе. Это было оправданно. Но в 2005 г. приняли Уголовно-исполнительный кодекс, в котором ни слова нет об этих участках временного СИЗО. Ошибка, которую уже много лет никто не пытается исправить.

Но смысл в существовании временных СИЗО сейчас есть?

Есть, потому что апелляцию сегодня подает почти каждый. Это в советское время ее рассмотрение занимало несколько дней, сегодня же это месяцы — суды ими завалены. Но в женских колониях нет проблемы перегруженности — просто потому, что женщин-заключенных у нас мало, всего 8-10%. В Качановской колонии такой участок создали пару лет назад, зачем — непонятно...

Почему, кстати, в советское время жалоб почти не подавали, а сейчас это делает каждый? Апелляционные суды стали чаще пересматривать приговор суда первой инстанции?

Нет, и тогда, и сейчас Апелляционный суд, как правило, оставляет приговор без изменений. Но сегодня люди хотят использовать свое законное право на такую жалобу. А главное — они оттягивают время. Просто потому что боятся колонии, особенно если это первая судимость. Человек думает: в СИЗО я уже наладил контакт с сокамерниками, занял какую-то нишу. А что будет на новом месте — неизвестно. Потому многие просят оставить их в СИЗО, в обслуге — это разрешено, если у человека небольшой срок, нетяжкое преступление. В тюремной иерархии обслуга — «шныри», «баландеры» — одно из низших звеньев, тем не менее, «новички» на это идут. Рецидивисты же, наоборот, стремятся попасть в зону, понимая, что там — намного комфортнее, чем в СИЗО.

Почему?

Потому что СИЗО — это, в общем-то, вокзал. Там все время меняется контингент, администрация даже не стремится запомнить всех, и сами заключенные, понимая, что это место временного пребывания, не успевают наладить какие-то связи. В колонии же — свой микроклимат в группах, администрация знает почти каждого. Надзиратель, дежурный могут запросто обсуждать с заключенными, например, новый фильм, говорить о политике... Кроме того, людей во избежание конфликтов распределяют по камерам так, чтобы они примерно соответствовали друг другу. Осужденного за взятку, как правило, не сажают в камеру к маньяку. Когда в кино показывают, что администрация «в воспитательных целях» подстраивает так, чтобы одни заключенные прессовали других — это преувеличение, хотя и такое случается. Но в большинстве случаев администрация не заинтересована в том, чтобы провоцировать конфликты и насилие, ей незачем культивировать авторитет какой-то группы заключенных.

Получается, от перевода в Качановскую колонию Тимошенко выиграла?

Как человек — да. Как политик — конечно, нет. Потому что задачей тех, кто ее отправил в Качановскую колонию, было убрать ее подальше от «больших» политических событий, от иностранных посольств, вообще от бурлящей жизни. Харьков — достаточно инертный город, здесь не будет массовых протестов.

Судя по фотографиям, которые обнародовала пенитенциарная служба, Тимошенко содержится в условиях гостиничного номера «люкс». Не верится, что эту камеру готовили для обычных заключенных...

Нет конечно, ее приготовили специально «под Тимошенко». И ее соседку, я уверен, подбирали специально. У Тимошенко двойной статус: она осужденная по одному делу и подследственная — по другому. По закону, нельзя вместе содержать осужденных и подследственных. Это значит, что с Тимошенко должна сидеть только женщина с таким же двойным статусом. Даже среди мужчин это довольно редкий случай, а среди женщин — вообще исключение. Я допускаю, что она — агентесса. Возможно, второе уголовное дело по этой женщине открыли специально, чтобы ее держать вместе с Тимошено. Да и второе дело Тимошенко могли открыть только для того, чтобы держать ее отдельно, в этом временном СИЗО, а не в общей массе заключенных. Впрочем, это только предположения.

Получается, это второе дело придется тянуть бесконечно долго, чтобы сохранить двойной статус Тимошенко и содержать ее изолированно?

Очевидно, да. Потому что Тимошенко — слишком уж «необычная» узница, чтобы ее «выпускать» к остальным. Но тогда и сокамерниц ей придется подбирать таких же — с двойным статусом, а таких практически нет. Или Тимошенко одна должна будет месяцы, а может, годы занимать этот участок временного СИЗО, рассчитанный на 20 человек. Я думаю, люди, принимавшие решение об этапировании Тимошенко, сами не представляли, сколько процессуальных проблем себе создают.

Перевозку 12 чемоданов Тимошенко оплатили мы, налогоплательщики

Сам процесс этапирования вызывает немало вопросов: автобус-люкс, 12 чемоданов с личными вещами...

Как раз 12 чемоданов закон не запрещает. Тут дело в другом. Заключенных этапируют из Киева в специальном вагоне, всех вместе. Почему Тимошенко везли в автобусе с биотуалетом? За чей счет? Чем она отличается от других заключенных? У нас всех будут теперь этапировать такими автобусами? Объяснение, что это связано с ее нездоровьем, нелепо — тогда ее вообще нельзя было везти. Перед этапом заключенного осматривает врач, и даже повышенная температура уже исключает перевозку. Насчет 12 чемоданов... Заключенный может везти с собой сколько угодно вещей, хоть отдельным автомобилем, который едет за этапом. Но главное — это должно быть за его счет или за счет родственников. Родственники Тимошенко ничего не знали о ее переводе, значит, и этот автобус-люкс, и перевозку 12 чемоданов оплатили мы, налогоплательщики. Мы же будем оплачивать бесконечные переезды свидетелей и следователей по делу, которые теперь должны ездить из Киева в Харьков.

Законно ли круглосуточное видеонаблюдение в камере Тимошенко?

Законно. Но здесь возникают другие вопросы. Первый — в остальных камерах тоже есть видеонаблюдение? Второй вопрос: насколько вообще оно эффективно? По существующим нормам, оператор может отслеживать «картинки» на 16 мониторах одновременно — 6 часов непрерывно. Но человек уже через час устает, отвлекается, а в это время, возможно, нарушение и происходит. Вот пример: в 2006-м из Харьковского СИЗО сбежал заключенный Четвертухин. Разогнул красивую ажурную решетку на окне (накануне её зачем-то установили вместо крепкой, но «некрасивой»), беспрепятственно, потому что сигнализация на заборе не работала, перебрался из режимной зоны в административно-хозяйственную. Потом, по крыше КПП, буквально по головам охранников, выскочил на улицу. Самое интересное, что система видеонаблюдения все это зафиксировала, только никто на экран не смотрел. Автоматчик на вышке тоже, очевидно, спал — ни разу не выстрелил. Это значит, что наблюдение в режиме реального времени будет эффективно, только если есть еще коридорный надзиратель, смотрящий в глазок, видеокамеры, которые реагируют на движение, архив записей, наконец. Тогда бы, кстати, руководству колонии не пришлось говорить откровенную чушь в ответ на вопрос, был ли обморок у Тимошенко и сколько он длился — 4 минуты или 2 часа. Как может архив записей сохраняться только 24 часа? Даже самый простой жесткий диск способен хранить информацию неделю. Зачем тогда вообще нужно записывать?

Кто имеет право видеться с Тимошенко? Недавно, к примеру, в Качановскую колонию не пустили посла Франции, сославшись на то, что с Юлией Владимировной будут проводить следственные действия. Это законно?

Давайте различать понятия «свидание» и «посещение колонии». На свидания с Тимошенко имеют право те, кому разрешил следователь. А вот на посещение колонии имеет право достаточно широкий круг лиц, среди которых: народные депутаты, комиссары Совета Европы — их должны туда пускать беспрепятственно. Я, кстати, удивляюсь, почему однопартийцы Тимошенко этим не пользуются: они могли бы идти туда крестным ходом, и им не имели бы права отказать. Любые следственные действия должны проводиться с участием адвоката, а он, оказывается, о них не знал. Точно так же вызывает сомнения отговорка о том, что Тимошенко написала список лиц, от которых она принимает передачи. Во-первых, этот список администрация колонии так и не показала. Во-вторых, по закону любой желающий может передать кому угодно передачу — даже если это одна шоколадка или яблоко. Тимошенко может принять ее или не принять, но администрация колонии взять эту передачу обязана.

Генпрокуратура недавно заявила, что не возражает против того, чтобы Тимошенко лечили западные врачи... То есть, их в колонию будут пускать беспрепятственно?

Это все равно, что Генпрокуратура сказала бы, что не возражает против соблюдения закона. Уголовно-исполнительный кодекс регламентирует право заключенного на медпомощь, в том числе от тех врачей, которых он сам выбирает и оплачивает за свой счет. Поэтому и массажист, и другие специалисты, откуда бы они ни были — могут лечить Тимошенко в колонии. Другое дело, что остальные заключенные имеют такое же право! Я уверен, что в той же 54-й колонии есть женщины, которые способны оплатить хорошего врача, массажиста... Но им же никто этого не разрешает!

Насколько вообще может быть эффективна помощь медперсонала колонии? Возможно, Тимошенко правильно делает, что от нее отказывается?

Еще со времен СССР врачи колоний подчиняются не Минздраву, а системе исполнения наказаний. Это — подневольные люди, которые, естественно, заинтересованы не в том, чтобы вылечить, а чтобы выполнить приказ руководства колонии. Когда-то в 1990-е в Холодногорской колонии № 18 в Харькове умер зэк. Это были времена, когда люди там действительно голодали: буханку белого хлеба выменивали на пачку сигарет с фильтром. Местный врач указал в заключении среди причин смерти дистрофию. Начальник колонии был в бешенстве. Хотя как это было не указать, если зэк был буквально прозрачный, как узник концлагеря... Зависимость медперсонала от руководства колонии и сейчас очень сильна, поэтому сомнения в квалификации «тюремных» врачей вполне обоснованны. Кроме того: почему осматривать Тимошенко приходят не светила медицины, авторитет которых заставил бы поверить в диагноз, а какие-то люди, чьих имен даже не называют? Почему на видео, которое демонстрируется по всем каналам, в камеру заходят и люди без халатов, в форме сотрудников СИЗО. О какой санитарии может идти речь? Почему о состоянии ее здоровья рассказывает не врач с мировым именем, а чиновники? Они что, лечат?

Действительно ли Качановскую колонию выбрали для Тимошенко как образцово-показательную?

Вся образцовость заключалась в том, что долгие годы, до начала 90-х, колонией руководила единственная в СССР женщина — полковник МВД. Поэтому посмотреть на «эксклюзивную» колонию приезжали и народные артисты, и космонавты... Но в то же время, это единственная в Украине женская колония, откуда заключенные смогли бежать из-под стражи. Вообще, из женских колоний СССР, и позже — независимой Украины, за все послевоенное время было только 2 побега, и оба именно из Качановской: в 1991-м и 1992-м гг. Охрана в колонии долгие годы была, мягко говоря, никакая, и впервые на это обратили внимание только в 1990-м, когда в зону ночью влез один из местных. Вышек там не было, его никто не заметил. Сигнализация сработала, но охрана решила, что это кошка. Зона спит, этот мужичок прошел на пищеблок, там две осужденных работали. Он представился им проверяющим, предложил им интим. Одна из них пошла и разбудила дежурного, только тогда этого «проверяющего» отвезли в управление. Но оттуда он просто ушел — с него даже не взяли объяснение, никому не было до него дела. Охрана в колонии была никудышняя, изоляция между жилой и рабочей зоной — тоже. Этим в 1991 г. воспользовались трое зэчек: встали ночью, прошли по двору, через дыру пролезли в промзону, перемахнули через забор, сигнализация была выставлена неправильно... Правда, поймали их через пару месяцев. Через год по тому же маршруту сбежала еще одна, несмотря на то, что после первого побега на заборах накрутили «егозу». Но сделали это так, что она смогла пролезть. Удивительно, что долгое время после побега она и жила рядом с колонией: познакомилась с местным, который раньше работал в этой зоне контролером, он ее пожалел и приютил. Таких побегов из-под стражи, как из Качановки, на территории СССР и Украины не было — то есть женщины бегали, но только те, кто передвигался без конвоя. Только после этого меры предосторожности в колонии усилили, и сейчас, я думаю, устроить оттуда побег трудно. Да и вообще, побеги из женских колоний — достаточно редкое явление.

Женщины боятся бежать?

Не совсем так... Женщины меньше мужчин склонны к побегам, потому что у них мотивация другая. Они более рассудительны, поэтому редко совершают продуманные, корыстные преступления. Очень часто это убийства — сожителей, отчимов — когда все совершается «на эмоциях». В колонии же она думает: отсижу — получится создать семью, профессию получить, а побег все перечеркнет. Убегу — это свобода завтра, а не убегу — это перспектива нормальной жизни. В этом плане психология женщин близка к психологии мужчин, осужденных впервые.

О знаменитых побегах

Получается, чаще всего бегут рецидивисты?

Да. Они бегут не потому, что более опытные, а потому, что перспектив все равно не видят. Жизнь после побега для них ничем не будет отличаться от жизни после освобождения — они все равно будут совершать преступления, ни профессия, ни семья у них так и не появится. Причем, чаще всего побеги можно предотвратить, но этого по разным причинам не происходит...

Трудно вовремя определить склонных к побегу? Или мешает обычное «ротозейство»?

Множество причин. Вот один из примеров: Темновская 100-я колония, под Харьковом, из которой были два знаменитых побега. Первый — в декабре 1990-го. Двое заключенных полгода рыли подкоп прямо под носом у администрации. Они якобы делали ремонт в цеху, и за все это время их проверили всего пару раз. Это при том, что один из них числился как склонный к побегу! Вход в подкоп был прямо посреди цеха. Под станком стоял вмурованный в пол бачок, который, как оказалось, поднимался — надо было просто открыть электрозамок, с помощью провода на силовом щитке. Они все продумали до мелочей. Тоннель длиной 60 м изнутри обшили металлическими листами, чтобы стены не осыпались. Газ от сварки выдували шлангом, чтобы не задохнуться — у них был баллон со сжатым воздухом. Провели туда освещение, даже рельсы проложили — по ним вагончик вывозил песчаный грунт — его они смешивали с цементом и бесконечно делали «стяжку» в цеху. Подняли пол почти на метр, но этого никто не заметил! Задержали их через пару месяцев — и то, случайно. Одного из них заметил сельский участковый: тот ехал на краденном велосипеде — зимой, шины спущены, — значит, техника чужая. Этот «Анискин» думал, что задержал мелкого вора — оказалось, матерого рецидивиста.

А второй побег из Темновки?

Это тоже было в начале 1990-х — зэк вышел на свободу через проходную, в женском платье. К нему накануне приехала мать, ночевала с ним в комнате для свиданий. А он с вечера сказал дежурному, что мама будет рано уезжать, ее, мол, надо выпустить. Часа в 4 утра встал, оделся в мамино платье, сделал себе «грудь» из простыни, надел очки, которые заранее где-то достал — и пошел на КПП. Сонный дежурный отдал ему мамин паспорт, не стал сличать физиономию с фото — и выпустил. Прятался беглец в Харькове, у подружки. Он настолько поверил в «силу женского платья», что перестал осторожничать — пошел гулять с этой барышней, в ее одежде и парике, хотя ориентировки на него были расклеены по всему городу. К «подружкам» на улице пристали два парня — хотели познакомиться. Этот зэк не сдержался и послал их «по фене». Они поняли, что к чему, тут же сообщили в райотдел — так их и задержали. Но это продуманные побеги, к которым готовились. А случалось и так, что человек не собирался бежать, а пришлось...

Например?

Из 25-й колонии, в Харькове, в 1983 г. бежал некий Бесараб. Он попал в долги на зоне, рассчитаться не мог. Надеялся, что, если его задержат при мнимом побеге, переведут в другую колонию. Схему «беглец» придумал такую: в колонию заехал КрАЗ, он залез под него, повис на раме над карданными валами. Там смотровая яма, солдаты должны внимательно досматривать каждую машину. Рассчитывал, что его заметят. Но солдат прошел по яме, даже голову не поднял, и Бесараб выехал за ворота. Спрыгнул в городе, зимой, в зэковской одежде, без копейки. У него брат жил в Харькове, и он пошел к нему. Не надеялся спрятаться, а просто знал, что брат, член партии, тут же сдаст его в милицию. Так и получилось: он приехал, сел под дверью и ждал, пока его заберут. Интересно, что уголовное дело за побег не стали возбуждать — у него же не было умысла бежать. Колонии самой это не выгодно, побег — это пятно на репутации учреждения, самое тяжкое.

А были еще примеры, когда беглеца за побег не наказывали?

Были. В декабре 1990-го из той же 25-й колонии осужденный пытался... улететь на дельтаплане. Он собирал его несколько месяцев, по чертежам из журнала «Техника молодежи», который брал в тюремной библиотеке. Добывал деревянный брус, простыни перекрашивал в черный цвет — лететь же он собирался ночью. Когда уже почти все было готово, ему понадобился помощник. Оставалось все собрать за ночь и перелететь с крыши цеха. Помощник его и сдал, солидарность зэков — это миф, они все ненавидят друг друга. Эксперты пришли к выводу, что этот дельтаплан не взлетел бы — он был слишком тяжелый, и вместо простыней нужен был воздухонепроницаемый материал. На этом основании следователь уголовное дело о побеге прекратил, срок беглецу не добавили, хотя, я считаю, это было неправильно.

Наверняка многие заключенные — отличные психологи, которые умеют втереться в доверие...

Абсолютно точно, и очень часто именно это способствует побегу. В той же 25-й колонии был некий Калинин, по гражданской специальности — хирург. Мало того, что он был рецидивистом — это редкость для врача, — он еще и в колонию попал с «красной полосой» на личном деле — как склонный к побегу. Его надо было в цех определить, под усиленное наблюдение. Но хирурга в штате не было, а Калинин оказался прекрасным специалистом, даже делал операции — мог, например, пришить палец. И прекрасно выявлял симулянтов! В общем, он постепенно вошел в доверие, его сняли с учета, взяли работать в медчасть! Калинин подобрал себе бригаду из 6 зэков, они рыли подкоп с территории санчасти. Рядом со стеной построили простенок, в этой «пазухе» и начинался тоннель, там же прятали землю. Вход в подкоп сделали... под потолком: обшили фанерой верхние полки стеллажей, один лист снимался. Работали «шахтеры» по ночам, почти два месяца, Калинин их сам определял в санчасть, когда ему было надо. Они все подчинялись ему — это только кажется, что зэки дерзкие и независимые — на самом деле большинство из них безвольные и трусливые. Прорыли больше 20 м, уже собирались выходить наверх. Они все собирались бежать. Но в последний момент один испугался, что Калинин как хирург их убьет, — и всех сдал. Только поэтому их и задержали. Надо всегда помнить, что хорошего зэка не бывает! Он может быть хорошим врачом, слесарем — не надо забывать, что он отбывает наказание.

Если допустить, что по второму уголовному делу Тимошенко тоже осудят, и ее будут содержать в колонии на общих основаниях, какое может быть к ней отношение со стороны других заключенных?

Мне смешно, когда газеты пишут, что, мол, какая-то смотрящая распорядилась «Юлю в зоне не трогать». Нет никаких женщин-смотрящих, и никогда не было — в преступной иерархии женщина — никто. Уверен, что Тимошенко и без этого никто не посмеет обидеть: к ней будет подходить здороваться каждый — и заключенные, и сотрудники колонии. Поймите: каждая заключенная будет думать, что она сама не такая уж плохая, раз рядом с ней сидит бывший Премьер-министр. Да и администрация будет пылинки с нее сдувать — потому что в нашей стране человек сегодня в тюрьме, а завтра — Президент. Глядишь, и вспомнит Юлия Владимировна тех, кто по-доброму к ней отнесся. А вообще, то, что за решетку попали Луценко, Тимошенко — даже хорошо в некотором смысле. За годы независимости тюрьма как государственный институт окончательно деградировала — она была просто неинтересна власти. Теперь же есть шанс, что власть, наконец, начнет воспринимать тюрьму всерьез и возьмется решать ее проблемы.