Во время съемок Хабенский любит себя немного поразвлечь. Например, усесться на велосипед, приготовленный для «массовки», и, обнаружив два звонка, прикрепленных к ручкам руля, извлекать из них попеременно то минорный, то мажорный «звяк», рассуждая вслух, что в «радостный» звонок нужно звонить перед дверью, если приехал домой к жене с получкой, а в «грустный» — когда все пропил. Дрейфующие по тротуару алкаши косятся на Хабенского с неодобрением, но пытаются стрельнуть сигарету.
«Это вы снимались в „Дозоре“?» — двое студентов, пошептавшись в сторонке, поедают любопытными взглядами Хабенского, не веря, что он — это он. «Нет, — хладнокровно отвечает Хабенский. — Зачем?». Сраженные неожиданно-абсурдным ответом, парни пораженно умолкают, краснеют и мгновенно растворяются среди прохожих.
— Когда-то ты поступал в техническое училище, ушел с третьего курса, играл на Невском на гитаре, работал телеведущим на питерском ТВ — то есть, все шло к тому, что ты мог стать скорее журналистом. Как получилось так, что ты стал актером?
— Я понял только одно — технарь из меня совершенно никакой. Я это понял очень хорошо.
А ведущим музыкальной телепрограммы я стал уже тогда, когда был студентом театральной академии, и это был просто необходимый заработок. И в то же время это относилось к профессии — потому что это общение с камерой, это фантазия, что-то еще. Как стал актером? Не знаю... Стал ли?
— В тот период, когда ты не был актером и переживал особенно отчаянные моменты — изводился самокопаниями?
— То, что было 15 лет назад — какие могут быть самокопания? Молодые, влюбленные люди, которые в меру употребляют алкоголь, играют на гитаре, им нравится, все на воздухе, все хорошо, тусовки, концерты. Какие самокопания? Жизнь бьет ключом.
— Смог бы работать журналистом, если бы не сложилась актерская карьера?
— Думаю, что нет. Для того чтобы быть журналистом, нужно быть в курсе всех событий, иметь свое мнение и уважительно относиться к мнению другого человека. Читать-слушать-смотреть. Это достаточно сложно — иметь все эти составляющие, чтобы быть хорошим журналистом. Хотя брать интервью — это одна штука, как мне кажется, а делать свой самостоятельный репортаж, ведь это тоже журналистика? Это другая штука. Может быть, второй вариант — «репортажная журналистика» — был бы более подходящим для меня.
— Ты относишься к журналистам с отвращением, потому что преследуют, а потом чушь пишут, или с пониманием, потому что людям нужно как-то заработать, и рассказывать им о себе — это часть твоей профессии?
— Нет, я понимаю, что всем нужно заработать, всем нужно жить, и все очень непросто, но, наверное, в первую очередь я спрошу у себя — нужно ли мне это? А потом я уже, скажу комплимент, смотрю и понимаю, стоит с человеком говорить, или нет. Вот сегодня была другая ситуация: бегал-бегал-бегал, а потом какая-то девушка пыталась пробить во мне фонтан фантазии, который, в принципе, существует, но не для всех. Безуспешно.
— У кого из западных кинорежиссеров ты хотел бы сняться?
— Я не могу сказать точно, потому что у меня очень плохая история с фамилиями. Я не кокетничаю. У меня «заплетык» полный с фамилиями. Я могу говорить о фильмах.
— Например, Ларс фон Триер?
— Нет, точно нет.
— Почему?
— Мне кажется, это все-таки большой режиссер, который интересуется намного больше, на мой взгляд, формами, нежели актерами. И имеет на это полное право. Но это на мой взгляд. Может быть, это дурацкое мнение.
— Каким должен быть сценарий, чтобы тебя это заинтересовало?
— Ну, не «Горбатая гора» точно. Сейчас только ленивый не топтался. Наверное, я смотрел с удовольствием фильм «Столкновение». Очень хороший фильм, очень тонкий, глубокий. Но я знаю отношение многих американцев — им не нравится этот фильм.
— Когда выходит фильм с твоей ролью — ты размышляешь о том, как сыграл, кому это нужно, кому помогло, или для тебя главное — вывернуть себя наизнанку и сделать работу?
— Это не ко мне, наверное, вопрос — помогла моя роль кому-то или не помогла. В первую очередь — помогла ли она мне? Что-то для себя приобрести новое, что-то открыть, вскрыть. Не будем сейчас углубляться в финансовую сторону дела... Почему, например, произошла история ухода из «Убойной силы»? Просто потому, что это не только перестало помогать, но и стало мешать.
— Что тебе «Убойная сила» дала в плане самоизучения?
— «Чеченские» серии. Может быть, «африканский» блок — мы потрудились славно и сделали достаточно тепло и с юмором, что довольно редко в последнее время получается, когда пытаются сделать смешной фильм.
— Питерцы жалуются, что бывшая культурная столица России хиреет, люди уезжают. Ты, коренной питерец, как считаешь?
— Не буду говорить ничего плохого. Я уехал просто потому что... Кстати, по поводу «уехал» — никогда не говори никогда... Я переместился в Москву просто потому, что мне предложили хорошую интересную работу — и все.
— Москва — город-завоеватель. Поглощает?
— Нет. Может быть, это потому, что я особенно не хожу по всяким местам-презентациям и делаю только то, что мне нравится: театр-кино, всякие встречи-переговоры и так далее, и общаюсь с теми людьми, с которыми мне хочется общаться.
— Бережешься?
— Я берегусь, да.
— Дом для тебя, по ощущению, это Питер или Москва?
— Дом для меня там, где меня ждут. Это очень простые ощущения. Это может быть Киев, это может быть Питер, или Москва. Может быть, Псков. Это очень простая вещь и я для себя сформулировал ее очень внятно. Поэтому я достаточно легко отношусь к тому, где нахожусь: по долгу моей профессии приходится довольно часто «вальсировать» по стране.
— Киев в твоей иерархии привязанностей занимает какое место?
— Киев мне нравится. Очень нравится. Особенно в осеннюю пору здесь какая-то очень хорошая атмосфера. Но здесь меня не ждут. Зато здесь очень хорошо проходят спектакли, на мой взгляд, со зрительским пониманием.
Продолжение следует...
