Мы — ценные свидетели ползучего фашистского реваншизма. Двадцать первый век оказался не прорывом, как грезилось прогрессивным фантастам, а скрипучим откатом в сырой могильный мрак. Последние советские поколения воспитывались в духе готовности к невероятной, но вероятной мировой войне с вероятно-невероятным противником. Война постучала.
Британский издатель, осевший в Украине, Пит Дикинсон бьет в набат. Болтая ногами, душераздирающе висит на веревке под громогласным колоколом исконной демократической гласности. Такие как Пит — типичные носители питбультерьеристого англосаксонского гена. Апоплексически розовощекие, они поначалу производят благотворное впечатление — как невинная румяная плюшка в сахарной пудре. Но не стоит заглядывать в безмятежные собачьи глаза питов. Их недавние предки елозили шулерскими задами у политического карточного стола, когда в мире разворачивались самые страшные военные драмы.
Основательным питам откровенно мила ежедневная жирная сарделина на вилке. А потаенно милы — мертвенно-серая фуражка или свастика на рукаве, запрятанные немецкими питами в дедовский шкаф. Ведь до сих пор сарделину со свастикой легко путает внучок британской королевы. Что это, как не рефлекторные потягушки к тем временам, когда моря были по колено?
Что уж говорить о простых смертных «питах» — британцах, американцах, немцах — всех румяных гостях, вымытых на украинские берега еще в 90-х.
«...Фашистскую карту разыгрывают против любой оппозиции еще со времен холодной войны. В компартии называли Берлинскую стену „антифашистской защитной стеной“... Когда Эстония пыталась убрать советский памятник Второй мировой войны из центра Таллинна в 2007 году, кремлевские СМИ впали в бешенство по поводу „фашистской Эстонии“, спровоцировав протесты многочисленного этнического русского населения Эстонии... Со времен Второй мировой войны Москва стремилась изобразить движение за независимость Украины как практически неотличимое от нацистской Германии. Эта кампания, как правило, подчеркивала сотрудничество лидеров украинского движения за независимость с нацистами, в то время как союз СССР с Гитлером всячески оправдывался и отбеливался... В постсоветский период кремлевская пресса стала активно называть украинцев фашистами, начиная с 2004 года. В то время Виктор Ющенко под флагами предстоящих реформ баллотировался на пост президента, обещая приблизить Украину к ЕС. С тех пор тема „фашистской Украины“ — неизменная черта российской пропаганды...»
Хэй, бой, да ты кто такой? «Британский издатель». Колониальные вековые завоевания, в которых от британской жадности, «свободной торговли», налогов, геноцидов и рабства гибли десятки миллионов людей любого цвета кожи, от индусов до ирландцев — не тревожат безмятежных питов. Их жарко волнует судьба юной и невинной Украины, которая все никак не выпростается из смирительных рубашек империй.
История невинной Украины и начиналась символично.
Первый осторожный зондаж будущего театра военных действий производился германской стороной в соответствии со всеми правилами дипломатической рекогносцировки еще в сентябре 1993 года. Киев тогда принимал официальную делегацию НАТО во главе с Германом фон Рихтгофеном, послом ФРГ в Альянсе. Фамилия посла резала слух. На смену изгнанному Красной армией асу гитлеровских люфтваффе Рихтгофену вернулся другой Рихтгофен.
Герман оказался родственником гитлеровского маршала авиации Вольфрама фон Рихтгофена. Того самого, участника испанской, польской, французской, британской кампаний, с июня 1941-го бомбившего СССР: Белоруссию, Смоленск, Ленинград, Москву, Крым, Сталинград. Теперь другой представитель семейства Рихтгофен, известного крайне шовинистическими взглядами, ступил на украинскую землю. Чтобы не создавать ненужную шумиху, в распространенной версии биографии германского гостя из НАТО упоминалась только родственная связь с другим Рихтгофеном — завоевателем, асом первой Мировой, которого немцы считают героем. Ни слова о тесной связи семьи Рихтгофен с Третьим рейхом.
Новая Европа строится на старых фашистских костях.
Еще в 1950-х в ФРГ в правительстве Аденауэра, которого в Германии чтят «отцом германской и евродемократии», две трети МИДа составляли бывшие нацистские чиновники, на ключевых должностях в правительстве и бундесвере работали гитлеровские идеологи национал-социализма и генералы вермахта.
ФРГ сохранила номенклатуру Третьего рейха почти целиком, со всеми мелкими и крупными чиновниками, военными и гражданскими. Их никто не преследовал. С демонтированием фасадных свастик все неприятности для них закончились.
Знаменитая «денацификация» была лишь формальной, и через несколько лет они получили полную амнистию, могли занимать кресла в правительстве.
Госсекретарь ФРГ, близкий друг и советник Аденауэра Ганс Глобке — один из организаторов Холокоста, автор гестаповской системы регистрации евреев, введения для них отличительных знаков, запрета смешанных еврейско-немецких браков, принудительного лишения прав, включая аннулирование немецкого гражданства, искажения имен евреев опознавательными метками «Израэль» или «Сара», юрист официальных обоснований нацистского уничтожения евреев. Он не был казнен по итогам Нюрнберга лишь по инициативе США. Но в ГДР Глобке признали нацистским преступником и приговорили к заключению.
Другой одиозный соратник Аденауэра, Теодор Оберлендер, с 1953 года занимал пост федерального министра по делам беженцев. Радикальный антисемит, Оберлендер с 20-х поддерживал нацистов, участвовал в «черном рейхсвере» и «пивном путче», получил звание оберштурмбанфюрера СА. С 1933-го — член НСДАП, в Третьем рейхе разрабатывал планы по вторжению в СССР и «нового этнического порядка», включавшего полное истребление населения захваченных стран, борьбы с Коминтерном как «ядром еврейства» в Европе. Непосредственный участник истязаний и казней советских людей в тюрьмах на территории оккупированного СССР.
Оберлендер курировал батальон «Нахтигаль», составленный из членов ОУН, специально обученных германской разведкой для диверсионной активности на территории УССР до 22 июня 1941-го, и открытого участия в боевых действиях вермахта с первых дней войны. Непосредственное командование батальоном было поручено Роману Шухевичу.
Израильский центр изучения Холокоста «Яд-Вашем» документально доказал, что после захвата Львова именно «Нахтигаль» проводил массовые расстрелы польского и еврейского населения города, погромы, «расстрел львовских профессоров».
Западная Германия стала тихим уголком не только для состарившихся нацистских чиновников, но и высших военных чинов, маршалов, авторов хвалебных мемуаров себе и рейху. В ФРГ комфортно и безопасно жил весь гитлеровский генералитет, включая Гудериана и Манштейна, ярых антисемитов и последовательных национал-социалистов.
В это невозможно поверить, но Гудериан действительно не понес после войны заслуженного наказания в виде смертной казни. В Нюрнберге выступал лишь как свидетель — по настоянию союзников. Уже в 1948-м освободился из заключения. В 1950-х принимал деятельное участие в создании бундесвера — по приглашению Аденауэра, которым гордится нынешняя Германия.
Отсидел символически и Манштейн. Вышел на свободу в 1953 «по состоянию здоровья». Аденауэр и его приголубил, пригласив в советники по вопросам организации бундесвера и разработки военной доктрины ФРГ. Ненавистник евреев и социализма, в 1941 году Манштейн издал приказ о необходимости жестокого наказания для советских евреев, и вот, почему: «...еврейство представляет собой посредническое звено между врагом в нашем тылу и Красной Армией. Гораздо сильнее, чем в Европе, они удерживают все ключевые позиции в политическом руководстве и администрации, коммерции и торговле и являются зачинщиками всех беспорядков и бунтов. Еврейская большевистская система должна быть уничтожена раз и навсегда, чтобы никогда не вторгнуться в наше жизненное пространство в Европе. Немецкий солдат, таким образом, решает не только задачу сокрушения военного потенциала этой системы. Он выступает как носитель расовой концепции и как мститель за все жестокости, совершенные против него и немецкого народа. Солдат должен понимать необходимость жестокого наказания еврейства — носителя самого духа большевистского террора. Это также необходимо для того, чтобы пресечь в зародыше все попытки восстаний, которые в большинстве случаев организованы евреями...».
Вот и ответ детям и внукам «мальчишек в форме, честно исполнявших свой солдатский долг в борьбе с коммунизмом» — даже западные историки отмечают, что для истребления евреев «в советской кампании германское командование впервые задействовало и армию, поскольку советские евреи воспринимались не только как евреи вообще, а как основные «носители большевистского духа».
В 50-х изуверы в фашистских касках получили право на пенсию и гарантированное трудоустройство, оплачиваемое из кармана работодателей.
Выступая в защиту именно этого нравственного отребья, Аденауэр призвал прекратить «вынюхивать нацистов», а ФРГ законодательно реабилитировала все имущественные и социальные права членов НСДАП.
Борьба с «носителями большевизма» в Западной Германии продолжается. Вполне в духе нацистской идеологии составлены параграфы для въезжающих в ФРГ иммигрантов из бывших социалистических стран, уведомляющие о запрете на въезд для лиц, занимавших в бывшем СССР «ключевые должности для сохранения коммунистического режима».
В запретных списках высшие руководящие посты в КПСС, руководящие должности в администрации, кадровые офицеры вооруженных сил, начиная с подполковника, работники секретных служб и разведки бывшего СССР.
Инструкция грозно предупреждает: «...Проверка этого пункта проводится в соответствии с § 5 Закона о перемещенных лицах...».
Раньше советским комиссарам, административным и политработникам в оккупированном СССР полагался расстрел на месте. Теперь — демократия, поэтому германские власти жизнь «лицам» сохраняют, но сами лицо теряют, запрещая въезд по политическим мотивам.
Послевоенная Западная Германия имела нравственное право продолжить существование не в роли поглотителя Восточной сестры, а лишь в результате равноправного объединения и под административным управлением ГДР. Не произошло.
Это значит, что «унижение», связанное с гибелью Третьего рейха, в объединенной Германии не изжито, не может быть изжито. И время от времени спускается сверху, в народ, в виде импульса от крайне правой элиты. К разуму современных германцев взывает не голос совести, а нездоровые, неизжитые рефлексии.
Получившие реабилитацию сразу после войны, старые волки воют с того света и жаждут широкого признания.
И потомки смущенно прислушиваются. Если Германия и виновата в чем-то, разве она не расплатилась за содеянное?
Ладонь выхваченного видеокамерами среднестатистического германского врача, банковского служащего, чиновника среднего звена энергично вздымается вверх, описывая в воздухе замысловато-обреченное, зигзагообразное, зигообразное. Снова безвольно опускается на ручку кресла. В мимике и нервных эмоциональных жестах откровенных монологов «не для чужих» отчетливо прорисовывается глухое раздражение, накопившаяся усталость, грозящая вылиться в непонимание законов собственного государства и внешней среды.
Их подталкивают к постепенному пересмотру отношения к тому, что произошло с Европой в 30-х.
Начало этому разговору сразу после войны положено в Германии — бывшем осином гнезде и нынешнем «центре новой Европы» — с намеренного приравнивания советского социализма к гитлеровскому нацизму.
Нет-нет, да и промелькнет скорбь по сиропному образу вермахта в надвинутых на глаза касках, «мальчишек в форме», честно выполнявших свой солдатский долг.
Передовицы европейских газет лишний раз подтверждают это, отчетливо напоминая содержание и риторику гитлеровской прессы 30-х. «Москва — агрессор». «Москва готова пойти еще дальше». «Отпор Европы красным». «Порядок в Европе будет сохранен под германским крылом».
«Германские войска вышли на русско-прибалтийскую границу». «Германская дипломатическая служба заявляет: речь не о восточном блицкриге, это лишь ответ на военную силу, сконцентрированную Россией на границе». «Германская дипломатия заверяет: в военном отношении прибалтийские страны не представляют для русских никакой угрозы, но раз уж они там, германские войска намерены оставаться на границе до тех пор, пока это необходимо».
«...Победа над нацистской Германией помогает не только вуалировать очевидные недостатки современной России, но и затмевает ужасы сталинского режима, а советские преступления против человечности часто списываются как необходимость ради военных успехов...Этот священный статус делает Великую Отечественную войну уникальным мощным пропагандистским оружием против антикремлевских инакомыслящих. В этом контексте прославление Красной Армии и демонизация всех противников, как фашистов — две стороны одной медали. Сочувствовать „фашисту“ — значит, осквернять память тех, кто отдал свою жизнь, чтобы победить Гитлера. Это не просто преступление, это грех. Пусть и не особо рациональный аргумент, но эмоционально взрывоопасный, когда его поддерживает вся сила кремлевской медиамашины...», — пишет в своей колонке не немецкий, а британский Питер, желающий освободить Украину.
И одновременно с ним Юрий Шухевич, наследник отца ОУН, напрямую и бесспорно повинной в Холокосте, призвал на конференции во Львове активней применять «исторический термин „жиды“ вместо привнесенного Красной Армией „евреи“» и сосредоточиться на времени, когда «советская репрессивная машина уничтожала украинцев, поляков и жидов — интеллигенцию, вне зависимости от ее национальности и религии».
Ему кивали представители новой украинской интеллигенции, не стесняющейся публично восхвалять подвиги СС «Галичина».
Но, что удивительно, с ним дышал одним воздухом и не кашлял известный представитель еврейской благотворительной организации «Еврейское возрождение» во Львове Мейлах Шейхет. Обрамленный пейсами ортодоксальный еврей на одной трибуне с Шухевичем и радикалами точил лясы о якобы надуманном в Украине антисемитизме. Никто не держал нож у его горла. Все дни, кроме шаббата, он вольготно пользуется компьютером и между молитвами почитывает «лизопроклинательшу» Фарион, послушивает «жидопроклинателя» Тягныбока. В своих интервью он повторяет: «На украинском ни один антисемитский лозунг не слышал».
Он, львовянин, не слышал знаменитое тягныбоковское «гэть жидив». В упор не видел демонстрации 90-х во Львове с транспарантами «Гэть жидив, гэть москалив». А может, просто согласен с Шухевичем: пора возвращать в обиход это словечко — вместе с газенвагенами и печами для сжигания.
Глубинная генетическая память ложится подремать на полати, пока звенят брошенные правой рукой пожертвования.
История переворачивается вверх тормашками, когда ее слишком часто и энергично встряхивают.
Немецкий, британский, американский, русский, украинский ребенок проглотит бургер и скажет: «Нацистов победил Капитан Америка! Ой, нет, это супергерой Тор ударил своим молотом Гитлера прямо по лбу!». И еще впереди переписанная история Второй мировой, в которой кровавые пограничники-энкавэдисты открыли огонь по мирным солдатам вермахта, проводившим европейские военные учения неподалеку от Брестской крепости, и спровоцировали войну.
Русская википедия — открытый источник контрольных и курсовых для нерадивых школьников и студентов — уже сегодня авторитетно заявляет: Вторая Мировая война началась потому, что СССР хотел напасть на Европу и поработить ее, но Третий рейх не позволил этого сделать.
Тогда, в конце 30-х, за спинами советских пограничников, на страже мира, стояла огромная родина в лице сплоченного, образованного, мужественного народа.
Сейчас с ним покончено, а желанием продолжить дискуссию на тему «не все было так плохо при нацизме» больны не только немецкие нацисты. Фашизация интернет-пространства бывшего Советского Союза достигла масштабов, диких для победительницы мирового фашизма, которой подвиг обошелся в 28-30 млн. лучших жизней.
Ветеран Великой Отечественной войны с броней медалей на груди рука об руку с АТОшником возлагает венок на вечный огонь. Вояка с 14 лет, еще недавно в интервью сетовавший на то, что «дети не знают правды о войне, а взрослые даже переписывают историю», в финале своей жизни подслеповато бросил гранату не в тот окоп. Сегодня он почетный завсегдатай в военкоматах, а в видео-интервью зовет «Америку и Европу помочь Украине с АТО».
Неонацистка Фарион с 2014 года призывает украинцев вести этническую войну с Россией, стать нацией-милитаристом и «превратиться в армию всех — от мала до велика». «...Перестанем жевать жвачку из слова мир. Мир добудем лишь тогда, когда выиграем войну ...Это не АТО, а война. Возможно, Третья мировая, но ее так еще никто не называет. И очень важно, чтобы в этой Третьей мировой войне Украина стала острием, с которого начнется не поражение, а великая победа... Вся Украина должна стать фронтом, а не никчемной зоной АТО».
Это слова не заштатного провинциального депутата. Фарион представляет ВО «Свобода», движущую силу «Евромайдана», всецело, материально и морально, поддержанного Евросоюзом, США, да и всем прозападным миром, пожимавшим руки лидерам-«свободовцам».
Чтобы окончательно утвердить диктат украинской психиатрической лечебницы, создан виртуальный бункер, стерегущий репутации бывших и нынешних уголовников, подозреваемых в убийствах — «Национальный центр правозащиты». Глава Центра — один из троих подозреваемых в убийстве Олеся Бузины. Это не мешает подозреваемому в убийстве, пользуясь свободой, называть убийцей и разворачивать масштабное публичное и судебное преследование ветерана войны, боровшегося с фашизмом. В отношении ветерана НКВД Бориса Стекляра уже возбуждено уголовное дело. Это только прецедент, на очереди расправы над другими стариками-ветеранами, которым уже некому помочь. Эти расправы станут массовыми игрищами, кровавым развлечением для тех, кому хочется «святой помсты» и «померяться силой» с советскими солдатами-победителями вермахта, пока они живы.
Навальный серьезно рассуждает в блогах о полосатых ленточках, которых не было: и ну их, эти советские полосатые открытки.
Все чаще в русской прессе там и сям мелькают опросы с насупленными заголовками «Если завтра нападут, пойдешь родину защищать?» Погибнуть, то есть.
Вопрос не риторический. Но за социально-справедливый СССР встал народ. Кто встанет за русских коллекторов, бандитов и олигархов? Русская армия при царях не всегда была победоносной, а иногда и отправлялась с фронта домой, не сдавая оружия. Спасение друзей и родных утопающих иногда становилось делом рук самих утопающих.
Сейчас сервизы, шубы и гоночные автомобили будут спасать по воздуху, в тропики. «Не при Сталине, паспорта всевозможные имеются, деньгой тоже обеспечены».
В октябре 1941-го самые водоплавающие из утопающих преспокойно вывозили грузовиками из осажденной немцами Москвы милые сердцу сервизы, шубы, продукты, предоставляя 18-20-летним мальчишкам и девчонкам, «комсомольцам-добровольцам», право погибнуть за себя.
А в послевоенные годы столько говорили о необходимости возвеличивания подвига, сакрализации, воплощении в монументальной, мускулисто-скуластой скульптуре, что обывателю 70-80-х стало казаться, что так и нужно. Защищали и погибали самые сильные. Слабые — что они могли?
Но остановили врага не воображаемые мифические великаны с грозными лицами на советских скульптурных барельефах, а обыкновенные мальчишки и девчонки. Дети посильно участвовали в строительстве страны наравне со взрослыми. А в войну даже защищали с оружием в руках. И погибали.
Мы предали их подвиг и наказаны.
И никогда больше не выйдем на улицы в майский день с чувством умиротворенности, веры в здравый смысл, незыблемый мир вопреки всему. Не будем лениво угощаться солдатской кашей в парке с городскими гуляниями под песни военных лет из репродукторов. Наслаждаться ароматом распускающихся листьев, чувствуя легкую вину за то, что так трудно в беззаботный день представить себя в одном окопе 1941-го с ними, сложившими юные головы.
Отныне и до конца жизни последнего советского, избалованного незнанием войны поколения, Дни Победы будут пробуждать экзистенциальный страх перед врагом из книжек о 22 июня, недобитым, вновь набравшим силу, подлым, живучим, безжалостным.
Напоминать о том, что герои, пожертвовавшие собой, уже отдали все, что могли — мы никогда не сможем опереться на их мужественные плечи, услышать их ободряющие голоса.
Но эти новые Дни Победы будут и вплетать в каждодневные будни нерушимые идеалы погибших — так, будто они здесь, с нами, и мы говорим друг с другом просто. Воспитывать протест, гнев, ненависть к несправедливости.
Величественнее Дня Победы, оплакивающего павших — только День Победы, проясняющий сознание.
