Общие соображения гуманизма требуют предварить обсуждение такой социально-политической язвы, как «реакция» или «контрреволюция», сожалением о том, какой эффект обычно производят исторические события на мир и покой в масштабах родственных и дружеских связей. Однако в отличие от событий 12-летней давности (так называемой Оранжевой революции) потрясения Революции достоинства вовсе не раскололи страну надвое — сегодня в этом смысле интересно следить за Великобританией.
Трагическое противостояние тирании, ее свержение и совершение ее функционерами государственной измены, а именно открытия ворот внешнему врагу — генерировали появление доминирующего большинства и небольшого осколка старого мира, держащегося слабыми своими ручками за штанину бывшей имперской метрополии и сладострастно щупающего палаши ее ландскнехтов. Откровенно говоря, это малоприятное и довольно жалкое зрелище, но оно является фактом украинской реальности и еще довольно долго останется с нами.
Главная проблема этого движения — термин «ватник» уже истерся, кроме того, не обладает нужной глубиной и апеллирует скорее к советской эпохе (так может, ретроимперцы?) — в том, что оно не может победить ни при каких обстоятельствах. Поэтому все окружающие будут вынуждены, возможно, на протяжении целого поколения наблюдать за разложением этого живущего головой в прошлом сообщества, временами прививаясь от инфекций, которое оно распространяет.
Откровения недавно депортированного из России харьковского сепаратиста Андрея Бородавки (ныне проходящего, по-видимому, процесс раскаяния и адаптации к реальному миру) в контексте данной дискуссии весьма показательны. Бородавка рассказал о тотальной проплаченности всех громких антиукраинских мероприятий в РФ (секрет полишинеля, и все же), об атмосфере, царящей в среде украинской политической эмиграции (кстати, как и следовало ожидать, она весьма напоминает советские фильмы о «беглой гвардии» в Париже): рвут друг у друга мелеющие контракты на работу против бывшей Родины, пишут доносы друг на друга в российские и украинские спецслужбы (Бородавка, заметим, и сам «пал жертвой» доноса одной в прошлом известной в украинском медиа-сообществе особы).
Конечно, нельзя без смеха наблюдать за фотосессией «кандидата в президенты» Владимира Олейника и его ходульной полемикой с мелким аналогом Натальи Поклонской, еще одной упавшей звездой Аленой Б. — но чем это, по большому счету, хорошо?
Тем, что украинский зверинец в Москве и близко не напоминает «контрреволюционное гнездо Кобленца» времен французской революции. Там и тогда на самом деле собрались опасные и решительные персонажи, принципиально намеревавшиеся утопить в крови молодую республику. К счастью, им это не удалось — в 1794 году Кобленц был взят штурмом войсками республиканского генерала Марсо, а в 1801 году присоединен к Франции. Поэтому нынешняя беглая контрреволюция с ее филиалами на оккупированных территориях и все еще — в парламенте и в четвертой власти (хотя здесь ситуация пошла на поправку) призывает из глубин исторической памяти более ранний пример — якобитов.
Общая черта двух сообществ — долгое и безрезультатное тление, смакование обиды на весь мир и на собственных иностранных покровителей, расчесывание своих язв и отторжение прогресса на каком-то физиологическом уровне. Если сделать скидку на разницу между подлинным и китчевым традиционализмом, а также на очевидное ускорение исторических процессов между XVII и XXI веками, то между украинской и англо-шотландской реакцией можно обнаружить немало сходства.
Якобиты были сторонниками свергнутого в 1688 году короля Якова II из династии Стюартов, восстановленной на английском троне за 28 лет до этого — так в свое время завершилась первая фаза буржуазной революции в Британии, преимущественно состоявшая в перманентной гражданской войне.
Как и Виктор Янукович в 2010 году, старший брат Якова Карл II был возвращен в Англию в обстоятельствах раскола, измельчания и самодикредитации республиканской элиты в качестве правителя, но лишь на определенных условиях (так называемая Бредская декларация).
Легко проводятся параллели с Конституцией Украины в редакции 2004 года, на основе которой Янукович был избран президентом. До лета 2011 года и у нашего бывшего президента дела шли неплохо: народ «съел» незаконную реставрацию старой конституции и точечные репрессии против политических противников Виктора Федоровича, на тот момент, кстати говоря, вряд ли представлявших серьезную опасность.
А вот король Яков II — это уже Янукович во второй фазе своего правления — начал вызывать ненависть неоправданной брутальностью (жуткое подавление восстаний Монмута и Аргайла), открыто потворствовал католицизму, подрывая таким образом основу английской нации — Церковь Англии. В конце концов, Яков Федорович вознамерился передать власть потенциальному наследнику-католику — до этого времени англичане терпели Якова только потому, что его дочь была протестанткой и престол должен был отойти ей, а безобразия, таким образом, прекратятся. Опять-таки очень много пересекающихся линий: противоречащая законодательству семейственность Януковича, его конкордат с РПЦ (как не вспомнить церемонию помазания экс-президента на царство?!) и прочие «легитимные» фортели, отторгшие от законно избранного широкие народные массы.
Как только у Якова появился наследник (впоследствии известный как «старый претендент», Яков III или шевалье де Сен-Жорж), англичане долго не телились: обе парламентские партии, тори и виги, объединились и призвали на конституционное правление нидерландского принца Вильгельма Оранского, имевшего право на престол протестанта и «демократа», причем из страны, в которой необходимый процесс был уже завершен.
В феврале (!) 1689 года парламент провозгласил Вильгельма королем. А покинутый всеми советниками и дочерью Анной, впоследствии последней королевой из династии Стюартов (у нас тоже была похожая героиня, но королевой ей уже, видимо, не быть), король бежал во Францию, откуда до конца своих лет плел заговоры против неблагодарного отечества.
Между тем, движение якобитов просуществовало еще целых 78 лет и сначала было довольно грозной силой. Реакционерам, использующим шотландское происхождение Стюартов, не раз удавалось столкнуть лбами анличан и шотландцев, как и украинской контре удалось до определенной степени посеять смуту в Крыму и на Донбассе. Их активно поддерживали сверхдержава того времени — Франция эпохи короля-солнца Людовика XIV, а также Ватикан (в Риме смирились с произошедшим только в 1766 году!).
Несколько раз якобиты поднимали масштабные восстания, добившись лишь усиления репрессий против католиков в Англии, Шотландии и Ирландии и разочаровывающих военных поражений. Эта тенденция полностью совпадает со складывающейся сюжетной линией украинской контрреволюции, своими неуклюжими провокационными действиями полностью подорвавшей авторитет УПЦ МП и накликав на нее откровенно ничтожную судьбу.
В любом внешнем конфликте якобиты становились на сторону врагов Объединенных (с 1707 года) Королевств, оставив в истории лозунг сторонников протестантского королевского дома: «Против Папы, дьявола и Претендента». Поэтому остервенение, с которым встречается сегодня в украинском обществе непримиримая оппозиция, заслужено в абсолютно той же степени, ведь за ней тянется шлейф кровавых преступлений против соотечественников. Главная причина деградации и упадка якобитов — нежелание смириться с миром Нового Времени, отсутствие конструктивной программы и видения будущего, а также перманентное противостояние мелких групп внутри своего сообщества. Закат якобитизма красочно описан Дэвидом Лиссом в бестселлере «Ярмарка коррупции» (2004).
Примерно туда же идет своим лукавым «крестным ходом» и украинская контрреволюция, преданная Москвой (которая теперь торгует ее судьбой с Киевом и Вашингтоном), перманентно расколотая на «белых», «красных», «бело-синих», имперцев и стрелковцев, на дворню беглых олигархов и обычных политических гастарбайтеров.
А вот необходимость (после окончания войны, разумеется) эмансипации той изначально враждебно настроенной к революции части населения, которая приняла новые правила сосуществования и путь развития, является непростой терапевтической задачей, для выполнения которой требуются терпение, гибкость и навыки сложных комбинаций в гуманитарной политике.
В какой-то степени — возможно, даже излишней — ими обладает и действующая власть. Неудивительно, что некоторые условно прощенные региональные бароны стремятся всячески сотрудничать с действующим президентом и правительством — те, кто может прийти им на смену, не намерены связывать себе руки...
