В секс-работники пошел бы, пусть меня научат

Предоставление интимных услуг за деньги или другие блага, в большей или меньшей мере, существовало всегда. И желание как-то урегулировать этот вопрос — вполне понятно. В первой части мы написали о том, какие подходы к регулированию данного рынка существуют в мире и какие перспективы есть у Украины в данном вопросе.

Сегодня же попробуем разобраться, почему секс-работа — не такая же, как другие. И, по сути, вообще не является работой.

Самый мощный аргумент за декриминализацию проституции — право свободно распоряжаться своим телом. Дескать, если человек хочет торговать собой, получать деньги в обмен на секс — это его неотъемлемое право. Поэтому и подвергается критике так называемая «шведская модель» — когда законом преследуются покупатели и сутенеры. То есть, продавать секс-услуги не является преступлением, а покупать — да. Таким образом, государство, по сути, препятствует такой работе, ведь чтобы «продать секс» и не подставить клиента, приходится «торговать» в самых странных местах, где нет никаких условий ни с точки зрения гигиены, ни безопасности. Например, под Парижем есть целые леса, в которых люди занимаются этим прямо под открытым небом.

Действительно, право распоряжаться своим телом — одно из основополагающих. Хотя в некоторых странах, например, в Польше, оно работает совершенно избирательно — проституция здесь легальна, а вот аборты находятся под угрозой уголовного преследования.

Ну, да это их проблемы. Мы же выступаем за полную свободу, — если человек, мужчина или женщина, добровольно решает заняться проституцией, то кто мы такие, чтобы его в этом ограничивать?

Работа, такая же, как у других

С точки зрения клинической психологии занятие проституцией является самым настоящим психическим расстройством. Если точнее — шизотипическим, то есть аномальным, с навязчивыми идеями и эмоциональным выгоранием. Психотерапевты, работающие с теми, кто оказывает секс-услуги, и с теми, кто хочет прекратить это делать, отмечают у большинства серьезные посттравматические расстройства, такие же, как у жертв пыток или участников военных конфликтов.

Человек перестает ощущать свое тело. Он не только перестает получать удовольствие от работы (секса), а вообще. Известный специалист в области криминологии и криминальной психологии Юрий Антонян даже предложил в этой связи специальный термин — десоматизация. Например, одна из бывших секс-работниц пишет: «Мне потребовалось несколько лет на то, чтобы понять, что ощущение, которое иногда у меня бывает — это голод». Только вдумайтесь: несколько лет понадобилось человеку на осознание важнейшей базовой потребности!

Кроме того, у большинства наблюдается высокий уровень тревожности, нарушения сна, глубокие депрессии и далее по списку. Даже если человек хочет оставить свою работу, «такую же как у других», не имеет долгов перед сутенером, запущенных болезней (что огромная редкость) и имеет поддержку близких, социализироваться в нормальную жизнь ему очень сложно именно из-за проблем с психикой, часто необратимых.

А зачем тогда они...

Здесь сторонники декриминализации могут возразить, что многие проститутки добровольно соглашаются торговать своим телом, это их осознанный выбор. Не будем сейчас учитывать тех, кто пришел в проституцию из неблагополучных семей или от голода. Хотя голод — тоже не фактор. Есть те, кто скорее готов умереть от голода, чем пойти на панель. То есть речь изначально идет о нарушениях в психике, склонности к саморазрушению и самоунижению. И даже среди «успешных шикарных эскортниц».

Как правило, еще до ухода в проституцию, мужчина или женщина проходит через серьезную травму, например, изнасилование, раннее вступление в сексуальные отношения, либо просто не приучен чувствовать свое тело, имеет длительный опыт игнорирования собственных потребностей, ряд других психологических расстройств.

Именно поэтому работающие в секс-сфере не спешат обращаться к врачам и сдавать анализы, хотя риск заболеть, в том числе ВИЧ, очень высок. Первичен для них не страх быть униженными в поликлинике (ведь они подвергаются унижению ежедневно), а полное равнодушие к своему телу, к себе и происходящему.

Как сказала бывшая проститутка Элис Глосс, добровольно ушедшая из «профессии», «если можно дать простое определение проституции, то это выбор между бездомностью и тем, чтобы мужчины, которые нам не нравятся, делали то, что мы ненавидим, с телами, которые мы не умеем любить».

Хорошо, скажут сторонники декриминализации, но если все так плохо, то пусть уходят. Этот аргумент сродни претензии к жертве домашнего насилия. Мол, зачем ты терпишь побои и издевательства, уходи! При том, что она просто не может уйти, не столько даже по материальным причинам (некуда пойти, нельзя устроиться на работу из-за детей, нет поддержки близких), сколько по психологическим. В процессе таких отношений человек перестает осознавать себя как личность. Не чувствует свои потребности, желания и даже физическую боль. Он просто перестает понимать, что возможен другой путь.

Да ладно, не выдумывайте, они просто очень любят секс

Секс любить нормально и не зазорно. Когда он добровольный и по взаимному согласию. Как считаете, проститутки занимаются именно таким, учитывая, сколько клиентов они обязаны обслужить, чтобы заработать? Напомним, в цивилизованной Германии подсчитали, что с учетом налогов и платы за аренду — это 6 человек за смену. А нужно ведь еще платить за регулярное медосбслуживание, бытовые потребности, в конце концов, косметику, сексуальную одежду, белье, игрушки.

Теперь вспомните свою самую обычную работу. Вам там нравятся все, с кем приходится иметь дело в течение рабочего дня? Если да, то это большая удача. Зачастую люди соглашаются потерпеть «неудобного клиента», потому что нужно выполнить план, заработать комиссионные или премию, ну и прочие «издержки производства». Но если обычный клиент смертельно «задалбывает» вас своими претензиями и обращениями, то секс-работника он может «затрахать до смерти» в прямом смысле слова, не говоря уже обо всем остальном.

И если у нас в обществе даже к жертве изнасилования отношение типа «сама-дура-виновата-вырядилась», то как оно отнесется к жалобам на насилие и грубое отношение из уст мужчин или женщин, которые открыто торгуют своими телами? О какой защите прав тех, кто занимается проституцией, можно говорить в условиях, когда у нас каждый второй готов переносить ответственность с насильника на жертву (так называемый, «виктим блэйминг»)?

И о пропаганде

У нас огромная часть населения до сих пор очень сильно переживает из-за так называемой гей-пропаганды. Потому что это якобы совращает малолетних, сбивает их с истинного гетеросексуального пути и так далее. Но задумываемся ли мы, что декриминализация проституции может нести за собой схожие «опасности»? Ведь теперь ваша сестра на семейном ужине сможет открыто рассказать, откуда у нее новая машина, и какие успехи она делает на ниве проституции. А ваш сын, послушав рассказы тети, тоже решит избрать для себя этот путь. Почему нет? Ведь хорошая же работа, как у всех. Прибыльная.

Кстати, в Неваде, где проституция абсолютно легальна, отдельно существует указ о том, что Джулия Робертс не является виновной в пропаганде проституции. Из-за роли в фильме «Красотка», да.

А мы уже решили, что будет являться пропагандой, а что нет? А что и вовсе рекламой? Ведь там, где есть услуги, неизбежно появляется и она.

Все-таки легализуем?

Быть может дело совсем не в том, легализовать или запрещать? Быть может, проблема заключается в желании остаться чистенькими? Давайте посмотрим правде в глаза и признаем истинные причины, почему мы говорим о декриминализации проституции.

Во-первых, чтобы «вынести из дома» то, чему там не место. Не секрет, что покупающий секс-услуги обычно платит за то, чего не может получить в обычной жизни. Секс за деньги — это почти никогда про удовольствие, но всегда — про власть. В частности, ряд психологических исследований указывают на то, что желание купить секс сродни некрофиллии, ведь, как было отмечено выше, большинство секс-работников не способны не просто получать удовольствие, а даже физически чувствовать что-то. А с таким «мертвым» телом можно делать что угодно. Заплатив деньги, покупатель снимает с себя всякие табу. В том числе на жестокость, принуждение и другие вещи, на которые он не может получить добровольного согласия. Так уж лучше пусть получит их на стороне, чем изнасилует кого-нибудь «нормального», правда? Так и отношения можно сохранить, и найти выход для темных инстинктов. Деньги-то заплачены, какие могут быть претензии со стороны секс-работника? Нас вон тоже вчера на совещании начальник «нагнул», но мы же не возмущаемся, такая работа.

Во-вторых, не «принести в дом» лишнего. Легализуем проституцию, все проститутки будут «чистенькими», со справками от врачей, а раз проститутка здорова, то и к постоянному партнеру инфекция не попадет. Тем более что около 80% клиентов секс-работников состоят в отношениях или в браке. Ничего, что вы свою справку для бассейна купили, но проститутки-то честно пройдут медосмотр!

Так что прежде чем выступать за декриминализацию и признание оказания секс-услуг — «обычной работой», честно ответьте себе на вопрос, готовы ли вы к тому, что в случае потери работы вам в центре занятости предложат вакансию в борделе. Или к тому, что ваша дочь/сестра/мать решит выбрать этот профессиональный путь, он ведь такой же, как и всякий другой? Одним словом готовы ли вы действительно сделать рынок секс-услуг частью своей уютной, нормальной повседневной жизни?

Или может, стоит двигаться к тому, чтобы помогать тем, кто хочет выйти из этого ада, а вещи называть своими именами и быть честными с собой? Например, чего на самом деле мы хотим, покупая секс? Или одобряя его покупку другими?