Республиканские ценности и духовные скрепы

Год назад ко Дню независимости я написал статью «Нация и республика», посвятив ее различию между национализмом как формой идентичности и политической нацией как формой организации республиканского государства.

На примере Великой французской революции мы увидели, как в XIX-XX веках была воссоздана концепция республики в качестве государства, объединенного общим интересом, и политической нации, состоящей из юридически равных граждан этой республики. Заканчивая статью, мне пришлось печально отметить, что Украина так и не смогла создать общий интерес, который мог бы объединить все слои населения нашей страны.

Сегодня, накануне 24 августа, я хотел бы продолжить эту добрую традицию и вновь поговорить о республиканских добродетелях.
На протяжении последних месяцев в нашей стране произошли перемены, перепахавшие политический ландшафт до неузнаваемости, ознаменовав крах наших зажравшихся элит. Хотя сейчас еще рано говорить, чем закончится этот процесс. В конечном итоге лучшая защита от разочарования — не очаровываться.

Потому я постараюсь не говорить о будущем. Вместо этого мы попытаемся найти опору в настоящем и высветить различия между новыми политическими идентичностями, образовавшимися на политической карте Украины по окончании президентских и парламентских выборов.

К счастью, атмосфера глухой враждебности, поразившая наше общество после созданного президентскими выборами раскола на 25 и 73 процента, относительно разрядилась. Поскольку парламентские выборы размыли относительно четкие и монолитные границы этих социальных групп. 25% распались на сторонников многочисленных старых партий, а от электорального поля «Слуги народа» откололся бело-голубой донбасский «айсберг».

В очередной раз показав, что не все так однозначно.

Тем не менее в последние месяцы мы могли наблюдать дискуссию о том, кто такие украинцы и что такое Украина. И если в гнилые времена правления ПАП ответ на это был омерзителен, но вполне однозначен, то теперь ситуация изменилась. Поскольку за Зеленского и его сторонников проголосовали во всех регионах. Тем самым более-менее положив конец голосованию по лингвистическому признаку.

И тогда, сквозь всю эту «культурную» мишуру, начала проступать настоящая «классовая» суть украинской политики. Когда ВНЕЗАПНО выяснилось, что сторонники Порошенко — это в основном те, кому жить в Украине уже хорошо. И им в принципе безразлично мнение быдла о том, что и как здесь нужно менять. Но такая позиция несколько прямолинейна, и если ее озвучить прямо, то можно поймать своим светлым ликом кирпич.

И здесь нам следует перейти к ключевому вопросу всей украинской государственности: «Кто такие украинцы и чего они хотят?». Поскольку обе стороны нашего политического конфликта рвут глотку, пытаясь доказать свою украинскость. Точнее говоря, глотку рвали 25%, поскольку доказать, что 73% населения твоей страны ошибаются, а ты прав, крайне трудно. Для этого нужно найти некие «святые и правильные» ценности, которые могли бы гарантировать твое превосходство над плебсом. Потому лучшие интеллектуальные ресурсы, находящиеся под рукой у Порошенко и Ко, были брошены на то, чтобы доказать интеллектуальное и духовное превосходство его электората, верующего в «Армію, Мову, Віру». Выходит как-то не очень, но это хоть какое-то начало политической дискуссии, выходящей за пределы внешнеполитических устремлений, что уже большой шаг вперед.

Сама идея, что Украина существует для реализации каких-то ценностей, а не для интересов ее населения, вынуждает начать дебаты о самих основах нашей государственности. И поднимает вопрос о том, что такое народ и, опираясь на какие критерии, мы определяем соотечественников. Дискуссия эта стара, как мир. Так, печально известный львовский интеллектуал Тарас Возняк в своем блоге на «Украинской правде» посвятил целую статью тому, почему 73% населения быдло, пристегнув к своей колеснице бедного старика Аристотеля и придя к выводу, что «Україна має бути зруйнована».

Я человек со взглядами попроще, термосу не молюсь, монополией на «ценности» не владею. Потому обойдусь без подобного детского радикализма и просто покажу вам основные подходы к вопросу о смысле и цели существования государства.

Цицерон и Августин

В наших дальнейших рассуждениях мы будем опираться на два ключевых текста, а именно: «De Re Publica» (в русском переводе «О государстве») Цицерона и «О граде Божьем» святого Августина.

В своей работе «О Государстве» Цицерон, будучи древнеримским юристом и политиком эпохи трансформации Римской республики в империю, совершил попытку описать правовые и политические основы республиканского устройства общества. Прежде всего я предлагаю обратить внимание на его определение республики (государства), а именно «res publica est res populi». Т. е. Цицерон говорит, что республика (государство) является общественным достоянием народа. Тем самым утверждая, что государство для него — это не отчужденная система принуждения (правительство), а более широкое понятие. Практически здесь он использует сложную игру слов, утверждая, что государство «res publica» — это общее дело и что, по сути, государство — это определенным образом организованный народ.

Далее нужно определить, что такое народ (populus). По мнению Цицерона, populus — это сообщество людей, объединенных общим интересом и понятием о праве. Здесь необходимо оценить новизну его мысли в сравнении с такими древнегреческими философами, как Аристотель и Платон.

Во-первых, populus и demos не являются тождественными понятиями. Поскольку демос — это, в греческом понимании, плебс (низшие слои общества), а populus объединяет в себе всех, начиная с беднейшего крестьянина и заканчивая богатейшими аристократами.

Во-вторых, в своем анализе политических режимов он поставил во главу угла закон. Если греческие авторы разделяли формы правления на плохие и хорошие (монархия/тирания, аристократия/олигархия, демократия/охлократия), классифицируя государства по количеству правящих, а уже после по тому, как они используют свою власть, то Цицерон отсекал плохие формы. Он полагал, что если тираны, олигархи и демагоги позволяют себе попирать закон, подменяя его произволом, то у них получается не государство, а «шайка разбойников». Поскольку они подменяют общественный интерес частным. Тем самым у них вместо populus получается multitude: механическое скопище людей, не связанное общими понятиями и материальным интересом. 

И, конечно, важно подчеркнуть, что Цицерон, будучи практикующим политиком, прошедшим суровую школу выживания, прекрасно понимал, что в реальности власть всегда плавает в треугольнике монарх-аристократы-народ. И ключевым вопросом, определяющим положение дел в государстве, является баланс между этими силами. Потому цицероновская республика на практике вполне могла быть монархией или аристократией, а также допускала существование рядом с populus многочисленных, не включенных в него, элементов: иноземцев, рабов, женщин etc. Главное, чтобы был общий интерес и закон.

Однако после эдикта императора Каракаллы в 212 году н. э. римляне были окончательно уравнены в правах с завоёванными племенами. В результате это привело к тому, что они перестали различать себя как отдельную общину и стали лишь одним из многих народов, населяющих империю.

В дальнейшем империя пришла в упадок, на ее территорию начали вторгаться варвары, принося свои правовые обычаи и тем самым разрушая общее культурно-юридическое пространство. Ее население стало слишком обширным, чтобы держать в уме какой-то общий интерес или даже управляться из одного центра. Единственным, на чем держалось государство, были интересы сословия сенаторов (высшей аристократии), обладающего огромными земельными владениями по всей территории империи и активно трансформирующегося в новый класс феодальных владык.

В такой обстановке становилось все более очевидно, что умопостроения Цицерона уж как-то слишком расходятся с реальностью, которой требовались новые политические концепции, узаконивающие сложившееся положение вещей. Автором такой концепции стал Блаженный Августин, изложивший свои взгляды в работе «О граде Божьем».

В этой книге он выдвинул тезис, что народ делают народом не утилитарные интересы и законы, а то, что он любит. И, чем более возвышен предмет его любви, тем более возвышенным будет этот народ. Таким образом, любовь — чувство политическое. Августин полагал, что все должны любить град Божий и стремиться к истинному единению в христианской вере. Полемизируя с Цицероном, он утверждал, что любые государства, кроме христианских, являются «шайкой разбойников», какими бы законами и интересами они ни руководствовались.

Его творение выступило идеологической основой нового средневекового порядка, прикрыв своеволие феодальных владык христианской идеологической шелухой. А работа Цицерона была в V веке н. э. утеряна и вновь обнаружена лишь в XIX столетии.

По сути, создание современного демократического общества происходило путем восстановления старых республиканских добродетелей и преодоления наследия Св. Августина и его многочисленных последователей. Основой демократии является удовлетворение потребностей ее граждан, а вовсе не соответствие каким-то надуманным морально-этическим стандартам.

Но на протяжении последних десятилетий мы видим противоположную тенденцию. Глобализация разрушила самодостаточность даже сильнейших государств планеты, а правящие элиты утратили связь с людьми, интересы которых они должны были защищать. Потому сейчас по всей планете зарождаются массовые политические движения, воплощающие в себе бунт брошенных на произвол судьбы масс против зажравшихся элит, которые «пьют чашечку кофе в Братиславе и слушают оперу в Вене», пока их соотечественники пытаются выжить на нищенскую пенсию или горбатятся на клубничных полях Польши.

В этой ситуации все, что могут сказать богатые и сытые себе и своим обнищавшим согражданам, оправдывая свое привилегированное положение, состоит в том, что они являются носителями ценностей.

И в этом отношении единственное отличие США и ЕС от Украины состоит в том, к каким ценностям апеллируют элиты. Если на Западе это ценности однополых браков, мультикультурализма и прав какого-то человека, то режим Порошенко пошел по стопам России и ее «духовных скреп». Тем самым не на словах, а на деле показав, в чью пользу наши власть предержащие совершили свой выбор. Потому нам предложили любить термос, а также мову, которая государственная и «не виноватая», что ее используют для легитимации своей власти всякие коррумпированные уроды — «они сами пришли».

Что у нас сейчас?

В целом можно уверенно сказать, что ключевой проблемой Украины, приведшей ее к нынешнему жалкому состоянию, является неудача в деле построения олигархической республики. Да, вы не ослышались, именно олигархической республики. Поскольку именно такую форму государственности мы строили все эти невыносимо долгие годы нашей независимости. Когда небольшая кучка денежных мешков практически полностью сосредоточила в руках всю власть в стране. Оставив президенту и народу лишь жалкие ошметки.

Тем не менее даже при таком раскладе Украина вполне могла бы оставаться более или менее жизнеспособным государством, пусть даже и существующим для реализации интересов верхних 10-15% населения. В конечном итоге именно олигархам и их подолигархчатам, а также «профессиональным европейцам» и прочим борцам с коррупцией существование нашей страны наиболее выгодно. И именно они первыми пожинают плоды экономического роста и территориальной целостности.

Но в силу низкого качества нашего правящего класса они так и не соизволили договориться об общих правилах игры. Потому вместо государства у них вышла шайка разбойников, не способная артикулировать вменяемый общественный интерес. В результате страна начала расползаться, как старая тряпка. И если на Востоке и Юге из состава Украины стали выпадать целые регионы, то на Западе и в Центре люди проявили тенденцию входить в состав ЕС в индивидуальном порядке. Однако результат одинаков. Потому что государство — это не территория, государство — это люди.

И когда наши сограждане массово эмигрируют в ЕС, США и другие страны, это на самом деле намного страшнее, чем потеря Крыма и Донбасса.

Территории можно отбить, а вернуть людей обратно в Украину практически нереально. А если их нельзя вернуть, то кто будет сражаться за Родину?

На фоне этой общественно-государственной катастрофы наши элиты начали сворачивать от цицероновского наследия к «духовным скрепам» Святого Августина. Конечно, эта чума поразила наше общество еще во времена Оранжевой революции, когда мы начали объяснять все происходящее в отечественной политической сфере через призму европейских ценностей или советского культурного наследия. Но именно в 2017 году, когда плачевное состояние Украины стало очевидно абсолютно всем, произошел качественный скачок.

И если ранее наши властители дум притворялись цивилизованными демократичными людьми, то после того, как перспектива вступления в ЕС и хорошей жизни растворилась в тумане, они хором запели другую песню. Очевидно, что Порошенко и его команда хотели повторить здесь прибалтийский опыт. Когда тамошние недогосударства сразу же после приобретения независимости создали институт «негражданства», который лишал права голосовать всех россиян и прочих инородцев, поселившихся в этих странах после Второй мировой войны. А это было около половины населения.

Именно поэтому в нашу медиасферу был вброшен концепт «малороссов», как украинцев второго сорта и вообще потенциальных предателей. Но чего на Банковой не учли, так это того, что, во-первых, три балтийских карлика существуют, пока Запад так хочет, во-вторых, их спасает размер. А если попытаться применить их опыт у нас, то мы получим полноценную гражданскую войну. И уход половины страны под Россию.

К счастью, эта авантюра потерпела крах, и к власти пришел Зеленский, который с поддержкой народа имеет все шансы потеснить отечественных олигархов. Но я полагаю, что рано радоваться. Учитывая состояние украинской экономики, а также личности тех, кто окружает нового президента, мы рискуем увидеть, как наших национальных олигархов громят олигархи транснациональные. И когда они закончат с нашими, уже «традиционными» элитами, украинский народ рискует обнаружить, что в его собственной стране ему по факту уже не принадлежит практически ничего. И если у нас была возможность давить на отечественных олигархов, создавая какое-то пространство для торга, то давить на транснационалов нам будет абсолютно нечем.

И тогда мы вновь услышим старую песню про «духовные скрепы»...