IПока внимание глобальных СМИ сконцентрировано на Венесуэле, а в Европе – на утопающем в болоте «брексите» (даже о Сирии стали забывать, несмотря на начавшуюся в ней склоку между Ираном и Россией), новая горячая точка первой величины готовится взорваться на границах бывшей советской Центральной Азии.
Надо сказать, что в последние годы эта тема время от времени всплывает. Это связано с хроническим афганским конфликтом, взять верх в котором либо официальным властям, либо движению «Талибан» не дают внешние игроки — США, Пакистан, Китай, Индия, опосредствованно – Россия.
Однако после интервенции РФ в Сирию, мотивируемой «борьбой с терроризмом на дальних подступах» (для чего, к примеру, управления ФСБ в регионах Северного Кавказа массово выпускали подозреваемых в экстремизме на Ближний Восток), и тяжелых поражений, нанесенных «исламскому государству» международной коалицией, началось перемещение ИГ в Афганистан.
Примечательно, что на афгано-таджикской границе (сама эта фраза всегда громко резонирует на постсоветском пространстве) летом прошлого года объявился многократно «уничтоженный» Гулмурод Халимов по прозвищу «аль-Таджики», военный командующий ИГ. Халимов – личность в высшей степени харизматичная, бывший начальник полицейского спецназа Таджикистана, охранявшего первых лиц, выученик как советской, так и американской школы. Именно Халимов в свое время сменил у военного штурвала ИГ Умара аш-Шишани (Тархана Батирашвили), выходца из грузинских чеченцев-кистинцев, и прославился авантюрными операциями, а также многомесячной обороной Мосула. Режим Эмомали Рахмона и его самого Халимов считает личными врагами, коррумпированными отступниками от веры, о чем неоднократно заявлял в пропагандистских видео организации. И Таджикистан, хотя и не единственное слабое звено в регионе, но, по-видимому, самое слабое.
В соседнем Афганистане у ИГ, в которое, как и почти везде, перетекли за эти годы организации «Аль-Каеды», существует естественный противник – «Талибан», однако с некоторых пор между ними существуют отношения «любви-ненависти». Так, ИГ использовало учебные лагеря талибов. А активных боевых действий между ними в провинциях, граничащих с бывшими советскими республиками, в последнее время не наблюдается. Вместо этого на протяжении двух последних лет очевидными были попытки ИГ тестировать состояние систем государственной безопасности. И даже в богатом Казахстане, где после падения цен на нефть был период ухудшения социально-экономической ситуации, развернулась пропаганда исламизма в среде бедной провинциальной молодёжи. Начались эксцессы, причем довольно кровавые, потом ситуация вроде бы улеглась.
Но вообще-то именно в этом и состоит стратегия ИГ – ей руководят вовсе не безумцы или уголовники, а хорошо образованные и опытные люди, прошедшие горнило ближневосточных войн (костяком будущего ИГ выступали офицеры иракской армии из числа членов правившей при Хусейне партии БААС, она же является и партией Хафеза и Башара Асадов). Это своеобразная эволюция: так называемый арабский социализм в чрезвычайных условиях разродился глобальным халифатом, глобальной исламистской революцией, в западных понятиях «троцкизмом». Вот так, между прочим, в США из демократов-центристов, с пиететом относившихся к идеям Льва Троцкого, как побочный продукт холодной войныьпоявились неоконсерваторы.
Тем более что противоречия ИГ с талибами (а также проиранскими хуситами в Йемене, пусть в этом случае главным фактором конфликта является, конечно, шиизм и Тегеран) носят, парадоксальным образом, такой же характер, как между неоконсерваторами и центристами в США, «Талибану» достаточно Афганистана. Но похоже, что эти идеологические противоречия могут быть смягчены грандиозным замыслом воссоздать исламское государство на суше – в части постсоветской Центральной Азии.
Интрига, связанная с российскими поставками талибам топлива и переговорами части их лидеров с Россией (т. н. «московский формат»), недавно лопнула: талибы подорвали базу правительственных войск с огромным количеством жертв. Получилось, что Москву они просто использовали, как и определенные круги в странах Персидского залива, тоже способствовавшие переговорам. На этом фоне Дональд Трамп готов то ли вывести американские войска, то ли существенно сократить их контингент в Афганистане.
Более того, летом и осенью начали происходить кровавые стычки на границе Афганистана и Таджикистана, а экономическую катастрофу и гуманитарный кризис в разорившемся Туркменистане международная общественность предпочитает не замечать. Еще полтора года назад туркменские власти пытались как-то укреплять границу, где началась подозрительная деятельность, набирать наёмников и покупать вооружение, но сейчас, видимо, бросили – не до того, ситуация в этой стране не лучше венесуэльской, просто она изолирована, а ее газ продан на годы вперед. Что там происходит, понять довольно трудно (но помнится, что в середине 90-х предшественник Гурбангулы Бердымухаммедова — «туркменбаши» Сапармурат Ниязов просто-напросто распускал армию, устраивавшую голодные бунты, оставив только подразделение для собственной защиты).
Отсюда и общая атмосфера нервозности и тревожного ожидания. Но, увы, не только ожидания. Дипломатия всех сопредельных стран, включая Индию (для которой ключевой вопрос – это интересы Пакистана в Афганистане) и Китай, чей уйгурский регион граничит с Афганистаном (в ИГ немало уйгуров), предметно интересуется информацией из региона даже в самых отдалённых местах планеты.
Масла в огонь подлил загадочный теракт в Магнитогорске, в интерпретациях которого схлестнулись разные силовые ведомства РФ. К примеру, уже в январе этого года российское МВД вдруг выдало странное сообщение о том, что ИГ якобы перебрасывает из Пакистана (где серьезной деятельности эта организация не вела) в Афганистан «тысячи боевиков». Пока это связывают с попытками силовиков оправдаться за Магнитогорск и другие участившиеся случаи «взрывов газа», но дело в том, что как раз Россия просто-таки наводнена выходцами из Таджикистана, которым, к тому же, власти массово раздавали гражданство, как вследствие коррупции, так и специфической этнической политики в РФ. Существуют подозрения, что в реальности контроль Кремля над этой сферой утрачен (первым сигналом стал теракт в петербургском метро, произведенный гражданином России, хотя и не членом ИГ). Об этом свидетельствует и вновь начавшаяся эпидемия телефонного терроризма в России, служащая цели рассеяния внимания и приучения населения к определенному поведению. Впрочем, внутренние российские причины являются скорее вторичными, хотя и считается, что по распространенности русский язык в ИГ уступает только арабскому.
Недавно был сделан очередной шаг навстречу неизбежности (первым на это событие обратил внимание автор «Каспаров.ру» Олжас Жунусов, но это может быть псевдоним, так как никаких более детальных сведений о нем найти не удается). В своей колонке Жунусов цитирует опубликованное в политизированном (просто так там подобные материалы не появляются) российском издании «Взгляд» сообщение посла КР в Москве Аликбека Джекшенкулова. В сообщении речь идет о том, что Бишкек не исключает возможности открытия второй российской военной базы – на юге Кыргызстана.
Этот вопрос планируется обсудить уже на мартовской встрече президентов названных стран. Это при том, что правительство Кыргызстана можно назвать хоть прокитайским, а вот пророссийским (несмотря на экономическую зависимость) сложно.
Но дело в том, что на территории Кыргызстана уже дислоцировано пять российских военных объектов: аэродром Кант, узел дальней связи ВМФ РФ в Чуйской области, испытательная база противолодочного вооружения (озеро Иссык-Куль), сейсмическая станция и радиосейсмическая лаборатория по контролю за испытаниями ядерного оружия в других странах.
Разумеется, военное присутствие россиян на условиях аренды, безвозмездной основе, бартера существует во многих постсоветских республиках, в первую очередь входящих в ОДКБ. Между тем неоднократно между Россией и Кыргызстаном возникали конфликты из-за стоимости аренды военных объектов. А ведь в этом регионе и без того немало российских военных объектов, крупнейший из которых – 201-я база, дислоцированная в Таджикистане (в городах Душанбе, Куляб и Бохтар). С немалым личным составом и самой современной техникой. Кроме того, в таджикском Нуреке расположен оптико-электронный комплекс "Окно". В Казахстане функционирует несколько российских военных объектов, в т. ч. космодром Байконур.
В Узбекистане – авиабаза Карши-Ханабад, раньше ее использовали американцы, сегодня, по некоторым данным, могут использовать и россияне. Политика нынешнего руководства Узбекистана, не являющегося членом ОДКБ, является многовекторной, но в военно-политическом аспекте сегодня скорее тяготеет к России, в силу географических обстоятельств.
Разумность создания новой военной базы в Ошской области Жунусов ставит под сомнение. По его мнению, Китай и США среагируют немедленно, исходя из логики баланса сил. Поэтому стратегически верно укреплять общий рубеж в зоне ответственности ОДКБ, вблизи границы с Афганистаном, на сопредельной территории которого скопились тысячи боевиков "Талибана” и ИГ. А также линию туркменско-афганской и узбекско-афганской границы. Но в том-то и дело, что обороноспособность Туркменистана находится под вопросом, а Таджикистан – готовый резервуар джихадистов (как отчасти и Кыргызстан, но в силу повальной бедности – светскость в Кыргызстане на уровне, но в 2016-18 годах регистрировалась масса инцидентов с переходом молодежи в активный ислам).
Что складывающаяся ситуация сулит региону и миру?
Во-первых, США могут в очередной раз придержать вывод войск из Афганистана. Мнения в американском истеблишменте на этот счет существуют разные. Но сокращением контингента в Сирии Трамп может отбояриться от своих избирателей-изоляционистов.
Во-вторых, следует понимать, что проблема далеко не сводится к наркотрафику (у нас в особенности любят подавать Афганистан и его соседей в этом свете). Потому что ИГ представляет собой нечто вроде исламского большевизма, и именно этим привлекает обездоленные массы мусульманских стран и мусульманские диаспоры в самых разных государствах мира, где существует резкое социальное расслоение и/или системная коррупция. Украине, как стране, у которой были и могут появиться опять (в частности, в Казахстане и Узбекистане, а в газовом отношении – в Туркменистане) широкие интересы в Центральной Азии, неплохо бы вновь начать финансировать соответствующее направление «внимания».
В-третьих, Северной Евразии и Восточной Европе в основном пока «везло» в отношении ИГ (за исключением, по понятным причинам, России, влезшей в чужую войну в Сирии), но это не значит, что так будет всегда. Новый конфликт в Центральной Азии, по-видимому, растянет российские ресурсы до предела, при этом окончательно «высосет» российских военных специалистов как из Сирии, так и из оккупированных районов Донбасса. Поскольку их, в принципе, не так и много. А это уже повод задуматься.
