Уходящий внешнеполитический год, кроме очевидной недосказанности по всем ключевым глобальным вопросам — от Северной Кореи до Сирии и от Украины до «брексита» — оттеняет ту тревожную реальность, что с начала российской агрессии против Украины наша страна так и не обзавелась системными гарантиями безопасности. Важное приобретение (но, по сути, и единственный официальный союзник Украины) — Канада. Конечно, нельзя не упомянуть, что разного уровня и содержания военно-технические соглашения существуют у Украины с теми или иными странами (даже с Китаем, если вспомнить феерический и последний в качестве президента визит Виктора Януковича в Пекин). Однако на момент возникновения реальной воплощенной угрозы все такие соглашения, очевидно, морально устарели.
Договор с Канадой уже несколько другого качества, но он — один. Подчеркнем, что, разумеется, еще есть Литва и другие страны Балтии, но они и сами подвергаются угрозе со стороны России, а географически нас разделяет Беларусь, чья силовая элита, как утверждается, переживает кризис лояльности между верностью Минску и Москве (кстати, что-то похожее происходило в первой половине десятых и в Украине).
Мы можем, с долей вероятности, считать, что российский джихад против Запада, ведущийся в многомерном пространстве, стал выдыхаться. Но клыки московского медведя пока не вырваны, а когти не спилены — во внешней и внутренней официальной риторике Кремля агрессия продолжает играть первую скрипку.
Пусть Россия и парашютировалась на глобальную периферию (если вынести за скобки странноватые комплименты Трампа и лицемерное «сирийское урегулирование») и теперь рада даже визиту суданского людоеда аль-Башира, которого разыскивает Гаага, все это не отменяет непринадлежности Украины к системам коллективной обороны.
И здесь возникает несколько актуальных вопросов.
Первый: почему это так?
Второй: а что происходит с коллективной обороной в принципе после шатаний американского президента в проблематике НАТО?
И третий: какие есть другие варианты, причем как общепонятные, так и отчасти футуристические, ведь мир меняется на наших глазах и было бы неосторожно исключать самые разные сценарии?
В первую очередь можно заметить, что генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг все чаще не упускает случая заявить, что «двери Альянса для Украины открыты». Сразу приходит в голову, что это некое проявление «чувства вины» перед нашей страной, поскольку провал Бухарестского саммита НАТО в 2008 году слишком откровенно открыл ящик Пандоры, ведь в августе того же года окрыленная таким успехом РФ напала на Грузию. А через пять лет — на Украину. Через семь лет вмешалась в президентские выборы в США. А на протяжении периода, минувшего между саммитами в Бухаресте и Варшаве (2016), развернула в странах ЕС мощную сеть информационного и лоббистского влияния, чью небезуспешную активность уже нелегко было не заметить в избирательных кампаниях 2017 года в Нидерландах, Австрии, Франции и Германии. Теперь даже в Великобритании расследуется возможная причастность России к агитации в ходе печально известного «брексита».
Но если не переоценивать значение морально-ценностной ориентации руководства НАТО, то рулады Столтенберга, похоже, имеют своей целью как стимулировать курс реформ в Украине, так и время от времени напоминать внешнему адресату — Москве, что Украина в некотором смысле «застолблена». В реальности, однако, у этого размахивания кулаками перед медвежьим носом есть две грани.
Грань первая: Украина и впрямь сегодня функционирует как страна-кандидат в члены НАТО, преобразуя всю свою военно-организационную структуру в соответствие с требованиями слаженности с Альянсом. Более того, совместная работа с НАТО стала реально охватывать такие глубоко технические аспекты, что можно даже поверить в настроенность теневых элит Запада на «втягивание» Украины в НАТО. Правда, не более того.
Грань вторая: Украина все же не является (как и вращающаяся в похожей, просто не «горячей» ситуации Грузия) страной-кандидатом, поскольку даже максимально интенсивный Варшавский саммит так и не «отгрузил» Киеву и Тбилиси так называемый План по достижению членства (ПДЧ). Это был бы некий рубеж, но пока по ряду обстоятельств мы продолжаем оставаться лишь в преддверии этого рубежа.
Во-первых, потому, что такие страны, как Германия и Франция, продолжают избегать расширения НАТО на восток и взятия на себя в связи с этим дополнительных обязательств. Если быть более точными, то в истеблишменте обоих ключевых союзников на континенте симпатия к идее украинского членства в НАТО серьезно увеличила количество своих сторонников, но они все еще не превалируют.
В особенности потому, что Вашингтон явно утратил единый голос во внешней политике, и, вероятно, так будет продолжаться, пока Дональда Трампа не сменит в кресле некая более целостная личность. А соответственно европейские союзники — за исключением требований повышать долю военных расходов — не чувствуют из-за океана никаких толчков в направлении расширения Альянса.
За все прошедшие после Бухареста годы НАТО приросла всего лишь тремя маленькими странами, чьи действующие вооруженные силы совместно не набирают и тридцати тысяч военнослужащих. К моменту саммита 2014 года в валлийском Ньюпорте Альянс (как минимум, внешне) стал напоминать очередную международную организацию по защите прав человека и совершенствованию практик государственного управления.
Впрочем, с некой долей вероятности сегодня можно констатировать, что эта трагическая расслабленность была преодолена НАТО. И президенту Трампу не удалось подорвать или нивелировать усилия, которые были предприняты президентом Обамой на излете его президентства по укреплению восточного, юго-восточного, и северо-восточного (балтийского) фланга НАТО. К сожалению (и несмотря на привлекшую широкое международное внимание «варшавскую речь» президента Трампа), такое положение дел явно устроилось помимо его личного желания.
Во-вторых, у Киева же есть свои сомнения в отношении НАТО, и эти сомнения в определенной мере общие как с членами НАТО на Балтике, так и с Грузией и Молдовой.
К примеру, даже если вынести за рамки обсуждения вариант «судного дня», то есть реальной готовности Альянса к пресловутому «коллективному ответу», то на повестке дня все чаще оказывается тревога в отношении надежности руководства некоторых новых стран-членов. Ведь будет нелишним напомнить, что ключевые решения в НАТО принимаются консенсусом. И если мы объективно посмотрим на социально-экономические показатели новых стран-членов НАТО, то увидим кое-что очень тревожное. Среди них, к примеру, наличествует пережившая серию тяжелых неурядиц Албания или вскоре вступающая в ряды Альянса миниатюрная Черногория, где едва удалось предупредить пророссийский переворот. Те «смешные» суммы, которые были потрачены конторой «повара Пригожина» на размещение политической рекламы в социальных сетях (и недавно стали предметом расследования), выглядят вполне неплохо в качестве потенциальных бонусов руководству этих новых стран-членов. И в час «Ч» консенсус может не сложиться. Именно это, кроме всего прочего, сегодня, в дни разгорающейся глобальной войны, является откровенно слабым местом НАТО.
Разумеется, неформально понятно, что в штатных обстоятельствах доминирующие члены НАТО — такие, как США, Франция, Великобритания и Германия — способны оказать закулисное давление на прочие страны Альянса и добиться необходимого решения. Однако мы видели, как это не сработало на заре интервенции в Ирак и, как часть иракского эпизода, — с Турцией, небезосновательно опасавшейся удара ракет Хусейна по своей территории.
Иными словами, несмотря на общеполезный украинский драйв в НАТО, на его «возвращение» к роли, которую блок играл в годы холодной (возможно, ныне ее более уместно называть «первой холодной») войны, на оптимистическую риторику и некоторые успехи нашей страны на этом направлении, у нас как не было, так и нет гарантий. Гарантий того, что перед лицом полномасштабного российского вторжения мы не останемся одни.
Дополнительно к сказанному: у России, так или иначе, в рамках Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), при всей ее кажущейся формальности, такие союзники есть. Они, конечно (например, Беларусь и Казахстан), могут оказаться нелояльными, но, с точки зрения буквы договорной базы, обязаны следовать существующим соглашениям.
Отсюда и второй вопрос, а именно: есть ли у нашей страны, кроме и без того понятной и воплощенной уже за годы формулы, перефразируя российских имперских царедворцев, «наши союзники — наши ВС, наша Нацгвардия и добровольческие батальоны», возможности более надежно обеспечить свою безопасность?
За прошедшие годы конфликта, в котором мы отражаем гибридную агрессию съехавшей с рельсов ядерной державы, на первый план вышли разного рода региональные форматы. Если их обобщить, не обсуждая отдельно создавшиеся под условным зонтиком НАТО бригаду с участием Украины, Польши и Литвы или черноморское сотрудничество Румынии, Болгарии и Украины, то мы говорим об Intermarium, получившей новое дыхание польско-литовской идее «Межморья». Конечно, ну что значит «польско-литовской»? В основном (на протяжении как минимум ХХ века) к этой идее по очевидным причинам прислонялись и поколения украинских политических деятелей разных исторических периодов борьбы за государственный суверенитет нашей нации.
Но «Межморье» сегодня мыслится и видится как пространство общих интересов более широкое, нежели «старая Речь Посполитая», поэтому включает, в том числе, и Дунайский регион, с выходом на Адриатику с хорватского побережья. Такое масштабирование нового геополитического региона выглядит очень амбициозным. Несмотря на это, не далее как 23-24 ноября в украинских Черновцах, которые в таком залихватском формате оказались примерно «в середине» региона, собирался форум Intermarium с участием (в том числе и посредством телемостов) ведущих политиков, дипломатов и политологов из Польши, Литвы, Украины, Австрии, Румынии, Республики Молдова. И даже участников из числа российской оппозиции. Собрала их в столице Буковины динамичная коалиция неправительственных организаций во главе с «Центром демократизации и развития» с подключением партнеров из числа давно известных в этой сфере НИИ и СМИ стран «большого региона».
Здесь важно следующее: это мероприятие было проведено на фоне раздирающих часть Intermarium-а противоречий и не без того, дабы показать, что доктрина Гедройца (которая, сильно упрощая, состоит в том, чтобы сказать: «все прощают всем долги перед лицом российской угрозы») живее всех живых. Ведь понятно, что (не без «помощи» с чадящего северо-востока) Центрально-Восточная Европа рискует сегодня, как и в прошлом столетии, погрузиться в выяснение отношений культурно-исторического плана между группировками политизированной правоконсервативной интеллигенции. Которая, увы, в нашей части света никогда не отличалась конструктивностью. Увы, эта опасность не является зряшной, и, с реалистической точки зрения, необходимо осознавать: конец этим перепалкам может положить либо естественная смена политических циклов, либо возрождение целостной внешнеполитической воли в Вашингтоне.
Отсюда и необходимость поиска неких других возможностей.
Третий вопрос отталкивается от более узкого наблюдения: а почему именно Канада вообще решилась на подписание с нами широкого военно-технического соглашения?
Только ли потому, что там настолько влиятельна наша диаспора? Не будем спорить: влиятельна. Но по «этническому раскладу» все же даже не четвертая.
Только ли потому, что это тихий «аутсорсинг» со стороны Вашингтона, который в силу неоднократно упомянутых выше причин стеснен в открытых действиях? Но при этом сегодня американо-канадские отношения переживают нешуточный кризис в силу планов президента Трампа разрушить НАФТА...
Только ли потому, что (и вот эта третья причина заставляет нас задуматься над природой наших и любых новых альянсов в целом), как ни странно, но со всеми очевидными ограничениями сверхсовременная экономика Канады чем-то напоминает экономику украинскую, если представить, что Украина стоит на пороге подобного пути развития. А именно: Канада является богатой полезными ископаемыми страной с развитым сельским хозяйством, но при этом с огромной надстройкой из продвинутых отраслей. Политически Канада гармонична в своем разнообразии, по факту — парламентская республика со стройной, но время от времени меняющейся сегментами партийной системой.
При всей нашей навязанной войной разрухе мы можем рассмотреть немало подобий. Так, канадский Запад, с точки зрения хозяйственной структуры, похож на наш Юг и Восток. Терпимость становится нашим ключом к целостности и стабильности. Наш аграрно-промышленный сектор в кои-то веки стал конкурентоспособен и может превратиться в драйвер долгосрочного роста. Как и у нас, в Канаде нет доминирующего центра, крупные агломерации конкурируют между собой. При желании можно обнаружить еще немало любопытных аналогий.
Но вызов гораздо шире, ведь он состоит в вопросе: а с кем мы хотим быть союзниками, с кем хотим «дружить»?
Обречены ли мы на страны-соседи, с которыми можно, гипотетически, вспоминать взаимные обиды на глубину до Владимира Мономаха и Болеслава Кривоустого, или Украине стоит смотреть на страны, с которыми у нас нет «наследства»?
Так, в середине ноября большинство стран ЕС подписало предварительное оборонное соглашение, которое как бы не противоречит евроатлантическому единству, но вместе с тем «полутона» очевидны. При этом Украина не часть ни первого, ни второго...И в обозримом будущем не станет.
В то же время наш военно-промышленный комплекс все более масштабно ориентируется на модернизируемые страны Персидского залива, а сектор программного обеспечения — на далекие Австралию и Новую Зеландию. Более того, любопытные связи «вяжутся» у Украины с некоторыми странами Юго-Восточной Азии, из числа тех, которые не принадлежат к «китайскому ареалу влияния», а традиционно ориентированы на глубокий исторический Запад. Все эти страны, включая Канаду, объединяют между собой нацеленность на будущее и неприятие «копания» в прошлом.
Несомненно, полный отказ от «исторической политики» для Украины, находящейся в центре субконтинента, обильно и столетиями политом кровью дюжин поколений, скорее всего, невозможен. Однако не так уж сложно предпринять усилия по отступлению от края этой пропасти, куда Украина и ее соседи уже падали не раз в своей истории, которую и впрямь иногда нельзя «читать без брома».
Ясно, что достижение союза со странами, столь далекими географически и зависимыми от двусторонних соглашений с Америкой и Великобританией, не обеспечит нам желанного зонтика коллективной безопасности. Но ведь и сама она сегодня поставлена под сомнение, поэтому вывод из анализа сравнительных рисков в нашем случае не однозначен. И если мы осознаем, в каком несколько причудливом направлении движется развитие нашей экономики (АПК, ВПК, IT, новая энергетика и «миградоллар» с «миграевро»), то увидим, что у нас объективно больше общего со странами «нового рубежа» (где к тому же проживает все больше украинцев), нежели с традиционными партнерами. Которые в ближайшем будущем, по-видимому, готовы либо расчесывать старые шрамы до кости, либо до последнего сопротивляться необходимости полностью порвать с токсичной Россией.
Поверить в лучшее будущее для Украины, в конце концов, не так и сложно.
-1.thumb.jpg)
