По сравнению с городом село — весьма консервативное и закрытое сообщество. Здесь все у всех на виду. Если парень меняет девушек как перчатки, его называют... проституткой. Я, правда, так и не поняла, почему именно проституткой. Про гулящих девушек говорят «шалава». Вот так пошловато просто и обыденно. А есть вещи, о которых вообще не принято говорить вслух, но все об этом знают.
Все части «Истории одного переселения» читайте здесь.
Как-то мы разговаривали с мужем о сексуальном воспитании подростков, о морали. В общем, обсуждали тему интимных отношений в селе. Он рассказал, что несколько лет назад ему довелось выпивать в компании с одной девушкой. Сама она из местных, но училась тогда в городе. «Я ее спрашиваю, — рассказывает Андрей, — почему ты вчера была с одним, сегодня — с другим, а завтра будешь с третьим? О тебе ж уже по всему селу говорят». А она ответила, что, во-первых, после окончания учебы не собирается возвращаться в село. Во-вторых, она хочет нагуляться до такой степени, чтобы потом найти себе городского мужа и на других мужчин никогда не смотреть. На селе обычно таких студенток хватает. Приезжают они к родителям или родственникам только на каникулы, то есть несколько раз в год.
Вторая категория — это откровенные б...и. Это из тех, что готовы за «пляшку» и пачку сигарет. Как шутил Михаил Жванецкий, «нашей сто грамм дал, на трамвае прокатил — твоя». Вот таких обычно имеют где-нибудь за клубом вдвоем-втроем по очереди. Такие барышни умудряются даже беременеть. Как правило, это ранняя беременность — в четырнадцать-пятнадцать. Они не всегда знают, кто является отцом ребенка. Понятно, что претензии предъявлять некому, а в будущем и алименты требовать не с кого. Мы как-то с мужем шли по его селу, и он аккуратно мне показывал: «Вот эта за горилку идет. Эту втроем за клубом...».
Хорошо известен на селе среди молодежи и групповой секс. О, поверьте, все вещи называются своими именами, хотя и звучит из уст сельской молодежи это пошло. Они знакомы с оральным, анальным и, понятно, классическим сексом. К примеру, поскольку мне позволено сидеть за столом с приятелями мужа (обычно сельские жены накрывают на стол и уходят, оставляя мужчин пьянствовать), то после четвертой рюмки начинаются воспоминания: «А как ту втроем имели...». «Как втроем? Все вместе?» — не выдерживаю я и влезаю в разговор. Отвечают: «Угу. Втроем, одновременно. Но давно это было, в молодости еще». Вот такое сельское целомудрие!
А недавно муж рассказал мне забавный случай, произошедший лет десять назад. День фермера решили отметить прямо на ферме. Собрались скотники, доярки, накрыли стол. Закуска и самогон — все, как положено. Выпили, закусили. И скотник решил развлечься с дояркой. Увел ее в сторону.
А летом доярки на ферме ходят в резиновых пляжных тапочках. Барышне захотелось, как в кино. «Начни, — говорит она, — ласкать меня с пальцев ног». Не проблема. А доярка уже успела вступить в коровий навоз, не заметив того. Вот и наелся бедняга навоза.
Чтобы у читателей не возникло неправильных мыслей, поясню сразу, что с Андреем мы обсуждаем любые темы, даже самые запретные. Мы — муж и жена, и стыдиться нам нечего. И вот однажды я в шутку спросила, существует ли на селе зоофилия. «Звісно, — абсолютно серьезно ответил он, — тільки чоботи треба одягати на тварину: козу або корову». Я рассмеялась и не поверила. И Андрей рассказал, что в их селе до сих пор живет мужик, дед уже почти, который не раз был замечен со своей козой. А сапоги на козу одевал, чтоб она стояла спокойно. А далее рассказал еще один случай.
До войны муж работал на молокозаводе — собирал по дворам молоко. Тогда у него еще была своя лошадь. В телегу загружались молочные бидоны, и он разъезжал по нашому селу. Вечерний сбор обычно заканчивается уже по темноте. Так он и повез пустые бидоны на ферму. Заезжает, а на территории никого. Сторожа нашел спящим в кормушке в обнимку с бутылкой самогона и укрытым сеном. Прошел в коровник. А там скотник пристроился сзади к корове со спущенными штанами. Нет, я конечно, слышала о кавказцах, живущих высоко в горах, и спускающихся раз в год за солью. Там таким промышляют. Калым за невесту очень большой, а физиология берет свое. Но тут Украина, да еще и консервативное село.
Безусловно, отклонения от моральних норм, принятых в обществе, имеются хоть в городе, хоть в селе. В городе, допустим, особенно если речь идет о мегаполисе, реально стоклнуться с сексуальным маньяком. В селе это один процент из ста. Правда, еще покойный гражданский муж рассказывал историю, произошедшую примерно тридцять лет назад в его родном селе на Черниговщине. Вернулся мужик после отсидки. Естественно, захотел выпить. Выпил. Оказалось, мало. Пошел за «не хватило» к бабке-самогонщице. А бабке той уже за семьдесят было. Взял самогон, изнасиловал бабку, да козу ее в сарае отымел напоследок.
Расспрашивала я и про опасность венерических заболеваний. Сельская молодежь насчет этого особо не беспокоится. Тут нет привички думать о защищенном сексе, и, естественно, презервативы не в почете. Самое страшное, за что они переживают, — это лобковые вши. Да и то не особо сильно. Методы лечения давно известны и опробованы не раз. Не особо теперь порицают и подростковую беременность. А еще лет двадцать назад над такими девочками не только смеялись, но и открыто осуждали. Теперь же, похоже, село медленно, но уверенно прощается с целомудрием.
Город активно берет свое.
