В 2017 году исполняется ровно сто лет со дня начала самой масштабной катастрофы Новейшего времени — большевистского октябрьского переворота. Юбилейная дата заставляет задуматься не столько о причинах и следствиях ужасного эксперимента над 160-миллионным народом, сколько о мотивации конкретных политиков, которые раскачивали лодку поступательного развития общества.
В четырех созывах Государственной Думы Российской империи работали депутаты, избранные от украинских губерний. Они тоже приложили руку к общей разрухе в стране и уничтожению государства.
«Фраза» продолжает сквозной проект под названием «Они раскачивали лодку», чтобы ознакомить читателей с «подковерным» законотворчеством первых отечественных парламентариев. Это не лобовые исторические параллели между сегодняшним днем и событиями вековой давности. Тем не менее прошлое никто не отменял.
Во всех созывах Государственной Думы были свои одиозные депутаты, которые объединялись в преступные сообщества, чтобы «пилить» бюджет, лоббировать интересы промышленно-финансовых корпораций, торговать военными секретами и... попутно не забывать о своем кармане.
Современная Украина переживает ситуацию, которая на 90% повторяет бытие Российской империи 1914-1917 годов. У нас есть парламент и правительство, олигархическая экономика и война на Востоке. Кому выгодно сегодня раскачивать лодку под названием «Республика Украина»? На этот вопрос, уважаемый читатель, вы должны ответить сами.
Все части проекта «Они раскачивали лодку» читайте здесь.
Часть VII. Cергей Мельгунов — историк «политического планктона»
"Cергей Петрович Мельгунов взвалил на себя несвойственную для историка функцию — описывать личностей в политике. До него это пытались делать многие уважаемые люди: и Светоний Транквилл, что создал „Жизнь двенадцати цезарей“, и Яков Валленстайн что-то пробовал экспериментировать со Стюартами, да и все летописцы Древней Руси, которые пытались дать портрет эпохи на фоне биографий киевских князей.
Получалось плохо... Совсем плохо...
Мельгунову удалось в одну „банку со шпротами“ уложить в своих книгах 1172 человека, мелькавших в русской политике на переломе двух эпох в смутное время революций и войны.
Это были цари, крупные политики, военачальники, промышленники, министры, купцы и крестьяне. Они у него в книгах что-то делали, умирали и совершали поступки.
У Сергея Петровича не получилась история в ее классическом смысле. Он изобразил человеческий планктон, который должен был остаться в забвении. Спасибо ему за это!
Дорогой ценой пришлось заплатить Мельгунову за свое многословие — он сам стал человеческим планктоном среди историков. До высот Костомарова, Бахрушина, Погодина, Иловайского и Карамзина ему так и не удалось подняться...".
Русский историк Александр Александрович Кизеветтер в частном письме очень нелицеприятно отозвался о своем коллеге Сергее Мельгунове, который за свою долгую жизнь написал более 800 исторических очерков и два десятка монографий, переведенных на многие языки мира («Красный террор в России» и др.).
Журнально-публицистическая форма исследований не сопрягалась с научной традицией написания исторических трудов, которая сложилась в академических кругах того времени. Историк-архивист Мельгунов был сильно «художественен» в изображении прошлого и, по мнению профессионалов, «малоценен» в своих изысканиях.
Как утверждал тот же Кизеветтер, «Мельгунов был больше политиком, чем историком. Ему не хватало таланта научного отстранения от действительности».
Отстранение от действительности
Сергей Петрович Мельгунов родился 25 декабря 1879 года в Москве. Семья была академичная. Его отец Пётр Павлович Мельгунов — профессор Московского университета, популярный и известный историк.
Мать Надежда Фёдоровна Грушецкая — из аристократического рода Грушецких, что в «Бархатной книге» следует под семнадцатым номером
за самим Рюриком.
Родственниками Сергею Мельгунову приходились известный общественный деятель Николай Александрович Мельгунов, плотно сотрудничавший с Герценом, а также Юлий Николаевич Мельгунов, выдающийся этнограф и музыковед. Вот такой был набор близких людей, окружавший мальчика в первые годы его жизни.
Сергей окончил благополучно гимназию и пошел по стопам знаменитого родителя. Он поступил на историко-филологический факультет Московского университета, но... его некоторое время «штормило».
В 1904-м он попробовал учиться на юридическом факультете, через полгода перевелся в Лазаревский институт восточных языков, затем успокоился, и... вновь вернулся в МГУ к изучению родной истории.
Сергей Петрович, несмотря на академическое образование, относился к истории по-дилетантски. В 1904 году он издает свою научную работу «Из истории студенческих обществ в русских университетах» и сразу подвергается справедливой критике со стороны профессионалов.
Оказывается, вся статистика взята «с потолка», количество участников студенческих волнений подсчитано «приблизительно», мотивация выступлений совершенно не соответствует воспоминаниям участников «студенческой каторги» и т. д., и т. п.
В общем, получилась не научная статья, а публицистический очерк, которым не могут воспользоваться следующие поколения историков.
Еще во время учебы Сергей Мельгунов участвует в работе научного студенческого кружка и пишет 2 популярные брошюры: «Карл Великий» и «Арабы и Магомет».
Вскоре кружок преобразуется в историческую комиссию при Учебном отделе Общества распространения технических знаний, председателем которой становится Мельгунов.
В 1904 году он окончил историко-филологический факультет Московского университета и некоторое время занимался преподаванием в столичных частных гимназиях. Его включили в Педагогическое общество при МГУ, и историк быстро превратился в журнального публициста, где научное отстранение от действительности заменяется репортерской рефлексией.
Репортерская рефлексия
С 1900-го по 1905 год Сергей Петрович публикуется в разных периодических изданиях, в том числе в газете «Русские ведомости», где он разместил более 250 статей на различные темы.
Вскоре Мельгунов становится членом партии кадетов, а в 1907-м "перебирается" в Народно-социалистическую партию. Это его аура. В политике «сладкоголосый исторический ритор» делается почти культовой фигурой.
Он находит спонсоров и финансирует издательства «Народное право» и «Свободная Россия», а также первый в стране Бюллетень Союза свободных книгоиздателей.
Однако лебединой песней Сергея Петровича стала организация в 1911 году своего знаменитого предприятия — кооперативного издательского товарищества «Задруга», председателем правления которого он оставался аж до 1922-го.
Мельгунова боялись (опасались) депутаты Государственных Дум всех созывов. Его меткие язвительные характеристики в столичных газетах цитировались гласными наизусть в кулуарах Таврического дворца. Это были сатирические миниатюры, которые доводили парламентариев до бешенства.
Их политические пристрастия и частные разговоры становились достоянием публики. По словам депутата Михаила Челнокова, статьи «борзописца Мельгунова можно по праву и смело отнести к литературному доносительству в жандармерию».
Другой парламентарий — князь Шаховской — высказался более резко: «Мельгунов — это особый сорт людей, что не имеют Бога в голове и в сердце.
Бог у таких людей находится в желудке... Он хочет потопить все авторитеты и весь корабль нашей государственности...».
Бог в «желудке»
Карьера Сергея Петровича развивается стремительно. Благодаря своей парламентской публицистике и очеркам по новейшей истории он получает признание как профессиональный специалист высокого класса.
Мельгунов пишет две фундаментальные работы, которые получают положительный отклик в университетской среде: «Из истории религиозно-общественных движений в России XIX в.» и «Религиозно-общественные движения XVII–XVIII вв. в России».
Однако настоящий звездный час для Сергея Петровича наступает в 1913 году, когда он становится редактором-издателем журнала «Голос минувшего».
Если сравнивать с недавним прошлым, то «Голос минувшего» — это для России «Огонек» перестроечных времен редакторства Виталия Коротича в конце ХХ века.
В номерах появляются разоблачительные статьи о Распутине, придворной камарилье и... под псевдонимом печатается скандальная речь Милюкова «об измене царской семьи и предательстве императором Николаем II национальных интересов страны».
Председатель II Государственной Думы Федор Головин в еженедельнике «Петербургские ведомости» открыто высказался в отношении Сергея Мельгунова: «... Если бы я имел в резерве своего возраста лет двадцать пять, я бы вызвал этого шелкопера на дуэль и заколол бы его, во что бы мне это ни стало...».
Сегодня бы сказали, что Сергей Петрович в парламентской жизни России выступал «санитаром». Он обнародовал факты сговора депутатов с военно-промышленными корпорациями, документы об участии народных избранников в «распиле» государственного бюджета и теневом участии в прибылях синдикатов, работающих на фронт.
Его журналистские расследования «экономили» деньги большевиков и других радикальных организаций для того, чтобы раскачать недовольство крестьян и остановить поступательное развитие империи, которая вела кровопролитную войну.
«Никто не оказал большевикам в перевороте столько помощи, как Мельгунов своими несвоевременными разоблачениями правительства, — отметил князь Шаховской в своих мемуарах и чуть позже добавил: «Кол осиновый ему в могилу от нашей либеральной общественности!».
От либеральной общественности
Сергей Петрович раскачал своими эмоциями «лодку российского государства». Мельгунов вышел из московского литературно-художественного кружка в ответ на предложение его членов исключить из общества лиц с немецкими фамилиями.
В 1915 году он предпринял попытку объединения социалистических сил России путем организации газеты народнического направления «Наша жизнь», но... попытка не удалась из-за доноса агента полиции, посчитавшего, что раз в списке ее сотрудников есть Мельгунов, значит, от газеты следует ожидать «самого неприятного».
В марте 1917-го он вошел в состав организационного комитета партии народных социалистов и был избран на первом съезде в состав ее ЦК. Мельгунов одновременно редактировал московские печатные органы: журнал «Народный социалист» и «Народное слово».
В апреле Сергей Петрович получил назначение ответственного за обследование и прием архивов Министерства внутренних дел, Московской духовной консистории и Миссионерского совета. Затем возглавил Комиссию по разработке политических дел Москвы согласно специальному декрету Временного правительства от 22 марта 1917 года.
Эти назначения в архивы дали возможность историку приступить к изданию в 1918 году серии «Материалы по истории общественного и революционного движения в России» в издательстве «Задруга».
Однако, несмотря на грандиозные планы, выпустить удалось лишь один том двумя изданиями: сборник документов Московского охранного отделения «Большевики», «Майский погром в Москве в 1915 году», «Ходынка», «Русская провокация» и «Цензурная политика самодержавия».
Сергей Петрович встретил октябрь 1917 года настороженно, но подписание большевиками Брестского мира вынудило его вступить в борьбу с советской властью. Он не мог примириться с «пролетарской диктатурой» и классовым террором как «революционной целесообразностью».
В программной статье «Борьба до конца», призывая русскую интеллигенцию объединиться против большевиков, он заявлял, что «у нас когда-то был один общий враг. И теперь вновь он только один. Для борьбы с ним в данный момент должны объединиться все интеллигентные демократические силы».
В борьбе с большевиками Мельгунов становится руководителем «Союза Возрождения России» и «Тактического центра». С апреля 1919 года он вынужден перейти даже на полулегальное положение.
В этот период Сергей Петрович был подвергнут новой властью 25 обыскам и 5 арестам. По делу «Тактического центра» он был арестован и... в августе 1918-го приговорён к смертной казни, заменённой 10 годами тюремного заключения.
Освободили знаменитого историка 15 февраля 1921 года под давлением научной общественности, благодаря заступничеству Фигнер, Кропоткина, Тютчева, Морозова и других, однако в мае 1922-го, по окончании процесса над партией эсеров, его вновь арестовали и приговорили к ссылке.
Однако для Сергея Петровича всё окончилось благополучно. Он «раскачал лодку русской революции» и в октябре 1922 года, по инициативе Надежды Крупской, был выслан за рубеж на знаменитом «философском пароходе» вместе с Кизеветтером, Питиримом Сорокиным, Бердяевым и другими известными учеными.
Мельгунова лишили советского гражданства, и это мотивировало его публиковать за рубежом статьи и книги о красном терроре. Перед самым отъездом из Советской России Сергей Петрович уполномочивается Советом товарищества «Задруги» на открытие заграничного отдела, а также на распоряжение принадлежавшими ему суммами.
Это позволяет Мельгунову организовать в Берлине издательство «Ватага» как подразделение «Задруги». В эмиграции он продолжал оставаться членом Заграничного комитета Трудовой Народно-социалистической партии.
Его энергия была безграничной. Сергей Петрович издает в 1923-28 годах историко-литературный журнал «На чужой стороне» и пишет серию книг об истории Февральской революции и октябрьского переворота.
Во время Второй мировой войны, находясь под Парижем, Мельгунов самым решительным образом отвергает любую форму сотрудничества с Германией.
В послевоенные годы он активно выступает против «сталинского социализма», утверждая, что «надежда на мирную эволюцию большевистской власти, на мирное сожительство с красным самодержавием — утопия».
Умер главный эмоциональный вдохновитель большевистского переворота 26 мая 1956 года в Шампиньи — маленьком городке недалеко от Парижа.
