Обстрелы и перестрелки на линии украинско-российского фронта за последний год, после окончания известных наступлений и контрнаступлений, превратились в рутину. Однако заявления о планируемой атаке на Мариуполь оказались блефом. И вообще, риторика российских наемников, захвативших часть Донецкой и Луганской областей, еще недавно угрожавших военными действиями вплоть до «выхода на административные границы», совершенно выцвела.
И даже ликвидация приехавшего в Донецк из Ростова бандита Мотороллы (по-видимому, украинской спецслужбой) никак не взбудоражила разложившееся воинство «русского мира», перешедшее к вывозу сала из оккупированной части Луганской области в РФ (оказалось, что эта граница работает только в одну сторону — на снабжение российского оккупационного контингента боеприпасами и горючим).
Что же происходит? Ведь даже Глазьева с его предложением сбросить на Украину ядерную бомбу как-то перестали вспоминать. Здесь, правда, следует сделать три уточнения.
Первое: привыкание к конфликту может быть определенной технологией рассеяния внимания. Но, похоже, с Украиной она уже не сработает, несмотря на очевидную усталость от войны. С россиянами такое «рассеяние и отвлечение» провернуть пока удается по одной из причин, перечисленных ниже.
Второе: подобная рутинизация конфликта предсказывалась с достаточной точностью и ранее. Сам он будет продолжаться, перемалывая людей и инфраструктуру до тех пор, пока Путин не оставит надежд по «реинтеграции» этих территорий обратно в Украину на своих условиях по варианту ПМР и попыток "сдвинуть" Киев к согласию на химерное государственное устройство, свойственное, например, Боснии и Герцеговине. Которой, заметим, удалось более или менее сдвинуться в сторону развития лишь 15 или даже 20 лет спустя (зависит, как считать — в 2005 году конфедерация трех регионов попала в волну соглашений о стабилизации и ассоциации с ЕС, а вот ее экономика, сегодня являющаяся «аутсорсером» Хорватии, стала демонстрировать признаки жизни значительно позже). Эти желания Путина уже сегодня ограничивает экономическое положение России и сохраняющаяся коллективная воля западных государств к продолжению нынешнего курса (в любом случае санкции будут продолжены еще на полгода, а там свою позицию сформулирует и новый Белый дом). Другая перспектива была открыта для Киева в первые недели вторжения: уничтожение захваченных гибридными отрядами террористов объектов ракетными ударами. Но увещевания изрядно перетрусивших западных политиков и излишний гуманизм, а также страхи украинского политического класса закрыли эту дорогу, переведя противостояние в нынешний формат.
Третье: специальные операции как проводились, так и будут проводиться обеими сторонами, в том числе, как видим, и в оккупированном Крыму. Крымский вопрос, между прочим, скорее обостряется, тогда как донбасский теряет приоритетность, поскольку Кремль откровенно не знает, что делать с этими обрубками, раз Украина не намерена брать их назад на условиях Путина. Так происходит потому, что Россия считает более реалистичным выторговать у США и ключевых западных стран неофициальное согласие на сохранение контроля над полуостровом в обмен на некие свои действия на Ближнем Востоке и снижение уровня запугивания Европы. Однако, несмотря на те или иные перемены, мнение западных столиц о сирийском урегулировании серьезно отличается от российского, под вопросом оказалась судьба иранской ядерной сделки (взяв теперь всю власть в Вашингтоне, республиканцы постараются внести в нее коррективы, и Россия им для этого не нужна — как раз у Обамы был другой подход к этому вопросу).
Поэтому любые громкие происшествия на крайнем востоке Украины сегодня и связаны со спецоперациями обеих сторон — акциями возмездия, похищениями и задержаниями. К обстрелам — увы — местное и неместное население начало привыкать точно также, как привыкли к ним в окрестностях сектора Газа, в Ливане и в районах курдско-турецкого конфликта. Выход из нынешнего статус-кво, похоже, устраивающего все стороны, кроме части населения оккупированных территорий, уж точно не зависит от Киева. В какой-то степени улучшение ситуации может зависеть от местных, в первую очередь, элит, не зря же в Луганске и Донецке периодически происходят какие-то перевороты (хотя преимущественно они связаны с грабежом недограбленного или перераспределением награбленного). Но любая эволюция ситуации — это прежде всего вопрос и ответственность Кремля, а также Вашингтона и Брюсселя. О том, к какой стратегии прибегнут США со своим новым руководством, доподлинно неизвестно.
Наконец, важно понимать, что российскому зрителю продолжают продавать это как некую «гражданскую войну», например, сверху струятся бюджеты на производство соответствующих фильмов. Существование «ЛДНР», таким образом, является выгодным для деятелей определенного пошиба из обеих стран. Часть украинского бизнеса использует оккупированные территории точно так же, как годами эксплуатируется территория ПМР -- как зону для уж совершенно «черной», а не теневой экономической деятельности. Собственно, так всегда и бывает в похожих ситуациях — увы, наш случай усугублен инфраструктурной связностью, которая распространяется на добычу угля, а также тот уровень, на котором важнейшим фактором является контрабанда товаров, услуг и даже физических лиц.
Россия же больше не планирует никаких блицкригов и реализации «планов Барбаросса». Не до жиру — более чем наполовину (52%) обвалились доходы бюджета от экспорта нефти и газа. В целом доходы бюджета РФ (в ценах предвоенного 2013 года) сократились более чем на треть. В эту дыру уже провалился весь Резервный фонд (как точно спрогнозировал эмигрировавший из РФ экономист, а теперь главный экономист ЕБРР Сергей Гуриев), а теперь идут попытки распечатать Фонд национального благосостояния, который давно расписан.
Маленькой гранью схватки вокруг последних оставшихся в распоряжении правительства РФ денег является арест министра (уже с приставкой «экс-») Алексея Улюкаева. Ведь инициатор этого удара по своим соперникам -- «Роснефть», подождав десять дней, заявила о планах занять более триллиона рублей (эта важнейшая после сдувания пузыря «Газпрома» российская компания и так в долгах, как в шелках, а их часть скуплена китайскими банками). Триллион рублей — это $15,6 млрд. Это более четверти средств упомянутого фонда, если предположить, что он состоит из надежных ценных бумаг (таких, как казначейские облигации США и старый-добрый конвертируемый «кэш»). Уже не говоря о том, что расходы фонда давно расписаны — отсюда и давление на Дмитрия Медведева, поскольку непосредственный доступ к этому учреждению имеет правительство в лице его «системно-либерального» блока. Многие федеральные проекты вообще начали простаивать. Так, запуск скоростной железнодорожной магистрали Москва--Казань опять отложен, теперь до 2022 года. Занимать-то негде.
Поэтому «компрадорская» элита России и бьется так яростно за отмену или смягчение санкций. Книга Николя Энена о путинских сетях во Франции и свежее исследование Эндрю Фоксолла из Центра изучения России при аналитическом центре «Общество Генри Джексона» о связях британских левых и правых политиков с Москвой показывают, что в ход идут компромат, подкуп, торговля инсайдерской информацией.
Как видим, Москве совершенно не до бывшей «Новороссии», ведь резкую реакцию Путина, к примеру, вызывают некоторые ограничения российской пропаганды на территории ЕС, а не простаивание минских переговоров и туманное будущее нормандского формата. Функцию пресловутого буфера эти образования тоже не выполняют, поскольку ими перекрыт лишь относительно небольшой участок украинско-российской границы. Поэтому война и превратилась в «замерзающую»: для России «отдельные районы» являются полигоном и свалкой, для Украины — зоной отчуждения, проекция силы на которую носит сдерживающий характер. И, похоже, так и будет продолжаться до самой смены власти в Кремле или изменений в российской стратегии США, перехода от пассивного сдерживания к активному.
