Недавний теракт в редакции сатирического журнала Charlie Hebdo в Париже вызвал серьёзный резонанс среди общественности. Французские города захлестнули демонстрации и акции гражданского протеста. Объектом ответного гнева со стороны самих этнических французов стали представители исламского меньшинства, о чём свидетельствовали взрывы гранат в мечетях и периодические нарушения правопорядка в первые дни после теракта.
Британские спецслужбы видят в теракте причастность террористической организации «Аль-Каида», считая его звеном запланированной цепочки провокаций в европейских странах, где среди легальных и нелегальных мигрантов есть сторонники идей исламского экстремизма и сочувствующие им.
Противоположную точку зрения выразили некоторые представители российского истеблишмента, сопровождая критикой французские СМИ за этно-религиозную дискриминацию исламского меньшинства. Хотя, вряд ли кто-либо из них смог бы объяснить причину существования этно-религиозных предрассудков в российском обществе по отношению к нерусскому коренному и автохтонному населению субъектов федерации, к трудовым мигрантам из постсоветских государств.
Расстрел мигрантами-исламистами работников парижского издания за публикацию карикатуры, высмеивающей исламский радикализм и двойные стандарты выходцев из Арабского мира, продемонстрировал клубок противоречий, порожденный политикой мультикультурализма стран ЕС. Скорее всего, искать необходимо не мотивы содеянного теракта, а более глубокую почву, на которой взросли трения на этно-религиозной почве в странах Европы. Ведь подобные явления были достаточно редкими до второй половины 2000-х гг., когда во внутренней политике стран-членов ЕС начали активно претворяться в жизнь результаты научных исследований о возможности построения полиэтнического и полирелигиозного общества на основе ценностей европейской демократии.
В данном случае французский мультикультурализм стал одним из наиболее печально известных примеров, свидетельствующих о том, что даже самая совершенная и нацеленная на прогресс теория на практике может привести к негативным последствиям. Несмотря на созданный нормативно-правовой и культурный каркас для «единства в разнообразии», вместо монолитного фундамента эффективного сосуществования представителей различных народов и религий, на практике получился анархический конгломерат изолированных и замкнутых анклавов трудовых мигрантов. По своей собственной воле они отказались интегрироваться во французское общество, соблюдать действующее законодательство и считаться с социокультурными ценностями и образом жизни принимающей Франции. Какой смысл учить французский язык, знать нормы Гражданского кодекса и задумываться о том, что в иностранном государстве существует своя система ценностей и уклад жизни? Ведь тот или иной мигрант стоит за прилавком или подметает улицы в районе, где живут такие же единоверцы и братья по крови, как он.
Фактически наблюдается чисто потребительское отношение трудовых мигрантов из стран Азии и Африки к Франции исключительно как к рынку труда, который когда-то испытывал дефицит в доступной рабочей силе. Свою роль сыграл постколониальный синдром. Наверняка некритически мыслящий гражданин страны Магриба, который приехал в Париж искать лучшей жизни, воспринимает политику французского мультикультурализма в качестве контрибуции за былые невзгоды своего народа, который около полувека назад вёл войну за независимость от Французской метрополии.
Возможно, более радикальные субъекты считают мультикультурализм своеобразным правом на вседозволенность. Вероятно то, что после событий «Арабской весны», когда усилился поток мигрантов и беженцев из стран Магриба, более популярными среди новоиспечённых резидентов Франции стали идеи исламского экстремизма, чьи носители осели в мигрантских кварталах Парижа и других крупных городов. Банальная безграмотность и непонимание необходимости интегрироваться в общество принимающей страны для более эффективной трудовой самореализации дополнились радикальными идеями о том, что европейское общество несовершенное и враждебное по отношению к мусульманам, родиной которых должен стать Всемирный Халифат. Отсюда и стереотипы о надуманном антагонизме между мусульманами и христианами.
Несчастные случаи с гибелью мигрантов, нарушивших закон, от полицейской пули или дубинки воспринимаются не иначе как акты насилия исключительно по отношению к исламскому населению. Хотя жёсткость полиции по отношению к любым правонарушителям, независимо от цвета кожи и вероисповедания, является одной из визитных карточек Франции. Не говоря о самом стиле европейской массовой культуры, которая свободна от комплексов. Колкая сатира французских журналистов была расценена как осквернение догм ислама. Хотя во Франции разрешено ношение паранджи, существует большое количество мечетей, а последователи ислама беспрепятственно совершают намазы прямо на проезжей части. Ведь это также можно воспринимать в качестве нарушения европейского уклада жизни.
С точки зрения среднестатистического европейца, карикатура могла заслужить демонстрации протеста недовольных мусульман или ответной карикатуры на европейский образ жизни. Однако реакцией стал расстрел журналистов. И это нисколько не касается всех мусульман. Сочувствующие террористическим и экстремистским организациям, включая «Аль-Каида», «Талибан», «ИГИЛ», «Братья мусульмане», «Хезболла», «аш Шабаб», которые приехали на заработки в ЕС, существуют и в европейских городах.
Опасно то, что подобные теракты порождают массу стереотипов и предрассудков, которые создают повод для социальной напряжённости. И речь идёт не только о прецедентах для применения стрелкового оружия в европейских столицах недовольными европейским образом жизни и массовой культурой. Последствиями теракта, скорее всего, станет рост нетерпимости со стороны самих европейцев по отношению к мусульманам и как следствие активизация праворадикальных движений.
Террористическая деятельность норвежского правого радикала Брейвика лишний раз напоминает об этом.
Разница лишь в том, что в условиях прогрессирующего краха европейского мультикультурализма поток насилия может быть выплеснут не в адрес концептуалов и сторонников идеи «единства в многообразии», а в адрес непосредственных носителей ислама. А это - первый шаг для морально-этического обоснования «священной войны» на территории ЕС со стороны радикально-исламистских организаций. Последствием может стать и очередная серия крупных терактов в странах ЕС, организаторы которых лишь прикрываются защитой догм ислама для реализации сугубо геополитических целей.
