Вначале наткнулся на любопытный «превью» к материалу на «Слоне» (пожалуй, лучшем из оставшихся на плаву российских изданий) и иногда буду обращаться к нему. Однако, его посыл совпадает со многими исследованиями и интуитивными ощущениями последних лет.
«Крючками» дискуссии для упомянутой публикации послужил относительный успех ультраправых на выборах в Швеции, появление их заметной фракции в Европарламенте (правда, теперь ее существование под вопросом) и чуть было не свершившаяся независимость Шотландии. Дело в том, что внимание привлекает факт поддержки ультраправых взглядов отнюдь не маргинальными социальными группами или малообеспеченными слоями.
Так, по данным Всемирного банка, в Швеции ВВП в 2008 году составил $486 млрд, а в 2013 году — $557,9 млрд. В США аналогичный показатель в 2008 году составил $14,2 трлн, а в 2013 году — $16,8 трлн. Экономика США выросла на 6,7% по сравнению с 2007 годом.
Между тем относительно свежие данные Gallup World и Бюро национальной статистики США показывают, что уровень жизни среднего класса по всему миру не просто не вырос после кризиса 2008 года, а упал. В Украине в 2010-2012 годах средний рост составил 3,23%, а уровень доходов почти замер, наконец в 2013 произошло социально-экономическое землетрясение. Но, не только у нас. Просто у нас, кажется, истеблишмент доел ВВП — больше половины экономики и занятости в тени, это признается официально. И, по моему личному мнению, пока что это не беда, а благо для миллионов, потому что работать «на свету» в Украине на данный момент может либо взяточник, либо сумасшедший.
Итак, по всему миру общество интуитивно чувствует, что благосостояние богатых множится, а доходы среднего класса либо остались на прежнем уровне, либо убывают. Эта несправедливость подрывает доверие к элитам и всем мультикультурным ценностям, которые они транслировали последние полвека.
В результате на выборах в Европарламент весной этого года правые и крайне правые партии взяли 54% голосов — гораздо больше, чем ожидали аналитики. Крайне правая партия Жан-Мари Лепена «Национальный фронт», которая выступает против Евросоюза и иммиграции, и обещает ревностно охранять французский национальный суверенитет, взяла во Франции четверть голосов, сместив Социалистическую партию президента Франсуа Олланда на третье место. Впрочем, надо понимать, что это — выборы в Европарламент и избиратель стран ЕС продолжает считать эти выборы второстепенными для себя. «Правые» стали лидирующими партиями в Польше, Испании, Германии, Болгарии и Литве. Недавно — в Латвии и Болгарии. Впрочем, что такое нынешний правый и левый центр — понять трудно, их повестка дня для общества является смешанной и смазанной. За все хорошее — и против всего плохого. А у популистов — и как бы правых, и как бы левых — тоже своя повестка: «Мы знаем, кто виноват!». Политиков в этой игре все устраивает, а вот избирателя она стала раздражать. Особенно избирателя зажиточного или самозанятого.
Управляющий редактор Harvard Business Review и финансовый журналист Джастин Фокс опубликовал статью в The Atlantic о том, что подрывные инновации (disruptive innovations) оказывают положительный эффект на развитие экономики и их должно быть больше. Термин «подрывные инновации» был изобретен американским ученым и предпринимателем Клейтоном Кристенсеном, который исследовал влияние технологических сдвигов на рынки. Подрывные инновации — это технологии, которые разрушают либо модифицируют до неузнаваемости существовавшую на рынке модель. Например, на смену индустрии компьютерных дисков памяти пришли облачные хранилища данных. Можно составить длинный список компаний, занимающихся подрывными технологиями: Yandex, Google, Amazon, Apple, Uber, Airbnb, Netflix. Каждый стартап сегодня мечтает создать подрывную модель. Однако автор статьи отмечает, что инноваторов меньше, чем нам кажется.
У меня другая точка зрения.
Во-первых, в эпоху роста 90-х-2000-х в странах Запада и Юго-Восточной Азии, в Китае, других странах (Украина села в этот поезд в 99-м году и проехала в нем десять лет) были созданы огромные богатства. Но были ли они удачно инвестированы? Далеко не везде.
Громоздкая бюрократия, перестройка образования по модели «оказания услуг», потакание, по массе разных причин, иммиграции с целью держать цену рабочего часа на удобном уровне, сдерживание развития технологий ради иллюзорных политических выгод от стабильности политики занятости. Бесконечное распухание и рефинансирование банковского сектора... Последствий неэффективности вложения заработанных капиталов — великое множество.
Во-вторых, средний класс в том смысле, который вкладывался в это понятие в послевоенную эпоху, — высокооплачиваемые наемные работники, люди со средним доходом — и впрямь быстро размывается. Технологии и образование позволили многим работать на себя, они функционируют не как единицы занятости, а как предприниматели. Над ними — обладатели финансовых богатств, а также инфраструктуры. Под ними — вернее, где-то в стороне — наемные работники. Потому что аутсорсинг и фриланс — это не занятость, а продажа услуг или продукта («товар» — это понятие поуже). На наших глазах и с нашим участием возникает новый тип экономики, и его трудно описать в той системе координат, которую применяет неоклассическая теория, к примеру. В этой новой экономике присутствуют элементы и феодализма, и заглянувшей за горизонт технократии «пятого элемента»; пока еще дымят некоторые архаичные отрасли, есть сырьевые придатки, есть территории-курорты. Мир стал очень хаотичным, плохо предсказуемым, агрессивным, и неравенство и впрямь нарастает быстрее, чем раньше.
В-третьих, все это — не повод для паники. Ведь в глубине души даже самые левацкие пропагандисты знают, что нужно для процветания национальной, как минимум, экономики.
Это сбалансированный бюджет. Это политический плюрализм и свобода слова. Это законность и справедливая конкуренция в зале суда. Это сравнительная, по сравнению, хотя бы, с прочими странами региона либо одной весовой категории, инвестиционная привлекательность. Это максимальная децентрализация. Это контроль над качеством высшего и среднего образования. Это продовольственная безопасность. Это приоритет производства продукции с высокой добавленной стоимостью. Это ровное сальдо внешней торговли и контролируемая внешняя задолженность.
Те страны, которые придерживаются этих индикативных ориентиров, — процветают, и из них доносится сравнительно меньше нытья. Они-то и выходят в лидеры новой мировой экономики.
Что касается Украины, то новый рост начнется только после того, как страна пройдет полную налоговую амнистию для физлиц, конфискацию активов агентов Кремля (немыслимо, скажем, чтобы Крупп или Шахт владели заводами или телеканалами на территории Великобритании 40-х) и примет максимально простое налоговое законодательство. По крайней мере, для тех, кто не намерен обременять государство своими потребностями и давно обеспечивает себя сам. Пока этого всего не произойдет, по темпам перемен мы так и зависнем между Алжиром и Ираком, как сегодня. А «средний класс» просто выедет в оазисы здравого смысла.
