Монолитность послевоенных границ становится фикцией. Россия закупоривается как устрица в створках, предварительно втянув в раковину все, что можно считать генетически родственным, начав с Крыма. Осколки бывшей Югославии ностальгируют. Страны Восточной Европы лелеют территориальные претензии к странам бывшего СССР. Шотландия бежит. Северная Ирландия давно мечтает.
Почувствовав новое дуновение, советские поселенцы, насаженные в результате эгоистичных геополитических соглашений, предвкушают свободное плавание и заранее гордо входят в роль правонаследников. Пренебрегая историей, привирая, воображая, наскоро перекраивая собственную сущность.
В последнее время люди как-то заметно чаще стали называть себя коренными львовянами, киевлянами, ленинградцами, кенигсбержцами. С ученической аккуратностью заполняют в фейсбуковской биографической строке не только графу «место проживания», но и «откуда», куда вносят свой или приписываемый себе город. Нам теперь настолько нечем гордиться, что гордостью становится даже факт рождения или жизни в определенном месте? Или городские национализмы – это попытка возвести дополнительные уровни защиты, снобистские датчики для распознавания своих и чужих?
В мире будущего все это будет совершенно неважно. Но сейчас, в эпоху возрождения нацизма, радикального национализма и прочих местечковых настроений безопаснее быть там, к чему ты прирос издавна. Это дает дополнительную внутреннюю силу, дополнительное право голоса, устойчивость. Иначе первый невинно-жлобский вопрос: «вы сами-то чьих будете?» уводит почву из-под ног даже в совершенно не привязанных к территории вопросах. Быть чужаком – незавидная участь в эпоху тьмы.
Поэтому возвращение Крыма татарам и русским выглядит не менее логичным, чем возвращение Львова – полякам, Кенигсберга – немцам. И вообще, давно пора пересмотреть границы, искусственно сложившиеся после Второй мировой войны. Одни чувствуют, что у них отобрали исконное, другие – теряют себя и плохо приживаются на чужой земле, не зная, как стать ее органичной частью.
У новых калининградцев-кенигсбержцев, массово переехавших в Кенигсберг из городов СССР после завершения Второй мировой, появились прадеды с длинными усищами и прабабушки в трогательных кружевных чепчиках. Дедушки новых «пруссаков» кормили лебедей в местных прудах, молодые бабушки – по-летнему пестрели в окнах, поливая цветы. Это ничего, что каждый русский калининградец в попытках мимикрировать в кенигсбержца все равно подсознательно ощущает, что его слабые корешки каких-то двух-трех поколений не могут пробить брешь в тысячелетней династической породе. Есть утешение, и оно гораздо более существенно, чем несхожесть русского правнука и выдуманного немецкого прадеда из ветхого чердачного альбома. Площади, улицы, мосты, пруды русские кенигсбержцы воспринимают как подорожавшую потенциальную территорию, которая вот-вот сдвинется и покатится в Евросоюз со всеми ее случайными попутчиками, предвкушающими $100 тыс. на душу. Конечно, их там ждут с цветами. Незабываемая встреча потомков тех, кто в спешке уезжал из полуразрушенного города и потомков тех, кто тут же занял их место.
У новых львовян-лембержцев, переехавших во Львов из окрестных сел и городков после депортации поляков, а в 90-х – после оттока большинства «советских», появились фамильные фотопортреты предков в польской и австрийской форме, прабабусь в шляпах, дидусей в эполетах. И ностальгические нотки в голосе, приготовленные для тележурналистов, приезжающих из Киева снимать репортажи о европейском Львове. Молодой парень провинциальной наружности комментирует открытие в городе кафе в салоне старого львовского трамвая. Со слезами в голосе он «вспоминает» эпоху первобытных трамваев. Рассказывает, что, конечно, в его душе самые сентиментальные ощущения по этому поводу. Ведь именно в этом трамвае его бабуся когда-то целовалась с его дидусем. В общем, из телерепортажа следовало сделать вывод, что теперь пришел черед нового поколения львовян впитывать исконно европейскую городскую культуру своих предков. Миф об украинском Львове вписывается в мещанскую телекартинку, но не вписывается в городскую статистику 30-х. Предвоенный польский Львов населяли в подавляющем большинстве поляки и евреи, они же и развивали город до того, как он стал советским. С тех пор Львов просто старился и ветшал. Новые львовяне лишь иногда строят на месте обрушившихся старых зданий безвкусные новые. И понемногу затирают польские фамилии на гробницах костелов.
Новым кенигсбержцам точно так же неинтересно вспоминать, что предвоенный немецкий Кенигсберг населяли преимущественно немцы.
Львовяне и калининградцы похожи друг на друга, как украинцы на русских. Как Львов на Кенигсберг – оба осиротевшие, неухоженные, со страшными воспоминаниями, тоскующие по довоенным временам. Но Кенигсбергу не повезло больше. Вот, каким он был.
ФОТО:
Недавно жители Калининградской области открыли страницу в сети, объявив, что хотят вернуть Калининграду название Кенигсберг и интегрироваться в Европу. Есть что-то постыдное в этом. Славяне считают себя исконными европейцами, не русскими, только потому, что бывший немецкий город перешел из рук в руки. И все европейское – по умолчанию «престижнее».
Эти люди, всерьез считающие себя пруссаками, в обиходе называют Калининград фамильярно-хвастливо: «Кениг». Они не задумываются о том, что в сохранившихся домах «Кенига» поколениями жили совершенно им чужие и чуждые во всех смыслах люди.
Что Кенигсберг кто-то строил и развивал за много лет до них, в городских квартирах рождались дети, умирали старики, читали газеты и пили кофе чьи-то папы и мамы, русский язык никогда не звучал на улицах, магазины и дома принадлежали законным владельцам или арендаторам.
И что до сих пор живы многие из них или их потомки. А у города была своя естественная жизнь, которая остановилась после 45-го. Когда города отбирают и передают другим, они умирают, потому что пришельцы не в состоянии понять их природу. Могут восхититься, прочувствовать, но стать по-настоящему своими – нет. Сколько бы раз ни называли себя коренными горожанами.
СССР не сделал даже попытки восстановить хотя бы крупные центральные здания, пострадавшие в войну от налетов британской авиации, бомбившей гражданские густонаселенные объекты. И недоразбомбленный в войну Королевский замок окончательно снесли в 60-х. Хотя в Германии и Польше в это время уже были технологии восстановления с использованием оригинальных материалов. Потому город воспринимался как ареал чуждой, враждебной русскому человеку немецкой культуры и символ прусского милитаризма. Вместо уничтоженных старых зданий город изуродовали образцами советской массовой архитектуры – простенько, но свое.
Со временем русские настолько привыкли к своей новой родине, что даже принялись сожалеть об ее утраченном немецком облике и монополизировали ее историю, считая себя если не немцами, то уж точно самыми-пресамыми исконными кенигсбержцами. И уж никак не русскими, которых именуют «они», «оккупанты» и «варвары». Вот такими воззваниями и объявлениями пестрит страница новых кенигсбержцев (орфография оригинала):
Калининград должен выйти из состава Российской федерации
Нормальные страны в шоке от угроз России - это просто варварство. И Кёнигсберг тоже не хочет жить с такими варварами. Поддержим Украину, они хотят в Европу, туда идём и мы!
Чем больше Российская Федерация будет вмешиваться во внутренние дела Украины, тем больше она будет приближаться к своем распаду, и тем быстрее национальные республики на ее территории обретут независимость, государственный суверенитет и свободу. Начаться этот процесс должен с Калининградского анклава. Данная территория никогда не принадлежала Российской Федерации и является оккупированным районом, который Российская Федерация до сих пор удерживает в северной части Европы.
Наивным русско-советским «кенигсбержцам» живописуют все прелести будущей жизни в европейской семье народов, как когда-то русско-советским львовянам популярно рассказывали, что они кормят весь СССР.
В Калининградской области ежегодно добывается около тысячи тон нефти на душу населения. Это примерно по сто тысяч $ на каждого жителя ежегодно. Не миллион каждому, но всё-же... Пока-что эти деньги идут на войны Путлера, а могли бы остаться у нас. Независимый Калининград мог бы стать второй Норвегией, вместо того, чтобы быть захолустьем империи.
Независимость Калининграду-Кёнигсбергу даст очень много новых возможностей, ещё даже до вступления в ЕС:
1. Сразу можно будет улучшить таможенный режим с Польшей и Литвой
2. Более простое сообщение с этими странами
3. Улучшенные возможности экспортёрам, большая прибыль предприятиям
4. Сильно возрастёт туризм в нашу область, а это значит - туристы привезут денег
5. Из за лучшего администрирования уменьшится преступность
6. Придут инвеститоры, которые боятся инвестировать в Россию, особенно - немецкие
7. Уровень проживания повысится и станет ближе к литовскому и польскому
8. Прекратится нажим на местную власть со стороны Москвы
9. Станет гораздо больше свободы и демократии
10. Все будут зарабатывать гораздо больше, чем теперь
Республика Кёнигсберг (бывший "калининград")
Господа, у нашего региона, т.н. "Калининградской области" впереди светлое будущее, богатое, интересное, мирное и спокойное. Мы окружены добрыми соседями, мы живем на пропитанной величайшей культурой почве. Всё, что нам нужно - самостоятельность. Кому, как не нам решать, какая экономическая политика будет в регионе? Нужны ли нам ракеты и флот, на который нацелен дружественный нам блок НАТО. Почему мы должны поддерживать метрополию в её сумасшедшей политической агонии, с её Автовазом-вечной дырой, с её "Единой ордой" и проворовавшимися депутатами? Нам решать, как строить отношения с ЕС. Свободный Кёнигсберг - жемчужина Балтики!
Мы можем жить сами!
У кенигсбержцев от жадности настолько в зобу дыханье сперло, что они совсем забыли об исторической справедливости и истинных правонаследниках. Потомки живы и предъявят счет. Новоиспеченные русско-прусско-калининградские кенигсбержцы горько заплачут, когда их депортируют на историческую родину. Так же, как СССР после войны депортировал в Германию всех уцелевших немецких жителей города.
Стремящимся в Европу львовянам стоит помнить о том же.
Русские, поселившиеся в немецком городе по итогам войны, возомнили себя исконными европейскими растениями, произрастающими на «пропитанной величайшей культурой почве». Не ими пропитанной, не их культурой. Те, кто «пропитывал», все помнят и зорко следят, дожидаясь своего часа. «Дружественный» блок НАТО не поддержит.
Русские и украинские селяне, поселившиеся в польском Львове, совершенно похожим образом возомнили себя исконными европейскими растениями. Не осознавая, что польские туристы в большинстве – потомки бывших владельцев квартир, депортированных советской властью в 1945-м.
Рано или поздно им придется отказаться от чужого. Снова стать теми, кем были они и их родители до искусственной культурной трансплантации. Пострадают ли чувства новых поколений? В известном смысле да.
Но жалость к умирающим городам сильнее эгоизма.
