Вот, свершилось! Ваша партия побеждает на выборах, старшие товарищи усаживаются в министерские кресла, а съежившиеся от страха перед вынесенным народным вердиктом враги с жалобными визгами выбрасываются из ведомственных окон. Идет заполнение младших политических должностей, и вы — в списке. Впереди — выжигание своего имени в отечественной истории и более чем полностью одни лишь пафосные ништяки.
Да?
Вы, разумеется, считаете себя человеком без иллюзий и знаете — из рассказов знакомых и прессы — что чиновники живут скучной жизнью, перебирают бумаги, занимаются волокитой и, по возможности, вымогательством. Но вы всё измените. Вы же молоды и полны идеями реформ, прогрессивным иностранным опытом, и вас воротит от самого слова «коррупция». Во всем виноваты совки-саботажники и малограмотные протеже. А вы приходите в это болото из современной отрасли, с атомизированным управлением, интранетом, хорошо поставленным алгоритмом отношений с общественностью. И — да, вы не «идеалист» (просто бранное слово), а «прагмат», как говорит нынешняя молодежь. Так что вы справитесь, дело ясное!
В этих мемуарах, я, разумеется, не стану называть конкретных имен и адресов. Как вам станет ясно из данного душеведческого исследования, этих облеченных властью людей законно ненавидеть, но скорее стоит пожалеть. Украинская бюрократия неизлечимо больна — она архаична и гниет заживо, разлагаясь внутри облупленных стен: в шоколаде лишь хозяева этих зданий, феодалы пост-модерна, но и они ежедневно стараются подсидеть друг друга, и в любой момент могут угодить в тюрьму за свои «художества».
«Большинство наших газетчиков настолько непрофессиональны, что не способны выяснить даже то, что сегодня четверг». «Сегодня среда, господин министр». (Джонатан Линн и Энтони Джей. «Да, господин министр!»,
Итак, весною года Тигра я, Акакий Герцен, был приглашен — вот честно, почти не стремился, поскольку чувствовал себя вполне комфортно, занимаясь, скажем так, «аутсорсингом креатива» (не стоит, кстати, фраппировать наших чиновников подобными формулами) — заведовать крупным департаментом в одном центральном ведомстве исполнительной власти. Что же толкнуло меня на этот шаг? Болезненно развитое чувство собственного величия? Нет — драйв. Ведь многолетняя окопная война с «треклятыми оранжевыми» завершилась триумфальной победой, причем безукоризненно демократической. Все сердца подвластны эйфории и это — самое лучшее время делать неизбежные глупости. Друзья цепляют друзей, все рисуют в своем воображении радужные перспективы и толпою бегут вверх по вершине зиккурата. А того, что на спиленной вершине этой странной пирамиды, ежечасно грозя упасть, бродит пьяная в дым избушка на курьих ножках, — еще никто не подозревает.
Памятен мне первый визит к будущим пенатам. Сонно передвигающийся по коридорам и лестницам народ вызвал у меня первые легкие подозрения — этот костюмированный аквариум, в котором тихий шелест и приглушенные разговоры заполняли все сумеречное пространство, кардинальным образом отличался от заполошных будней СМИ и PR-агентств.
В этих осыпающихся вековой известкой кабинетах и произошло мое знакомство с запуганно рассматривающим меня «уходящим» начальником подразделения.
Между тем, в силу пресловутой админреформы и благодаря хищной интуиции, отполированному применению пофигизма и ненавязчивому коварству, это живое воплощение формулы «От Ильича до Ильича без инсульта и паралича» (в данном случае — не от Ленина, конечно, а от Брежнева до Кучмы) Опанас Петрович продержался еще целых полтора года. Так «уходить» еще надо научиться. Вместе с верным шофером и списанным ведомственным авто. Или наоборот. Но это так, мелочи. «Дедушка», по сути, как человек был совсем неплох. И, как выяснилось впоследствии, изысканно многомудр.
Впрочем, значение этих «мелочей» начинаешь понимать, когда, обливаясь потом, вынужденно строчишь хамский факс заоблачно большому начальству, поскольку никак не успеваешь на совещание. Ведь практически весь рабочий день артерии Киева стоят в пробках, а мятый костюм и порванные документы — обычные последствия путешествия на «Грушу» в общественном транспорте. Поэтому на госслужбу в нашей стране стоит приходить человеком обеспеченным — со своим автомобилем. А лучше — и с собственным шофером. Кстати, это наиболее дефицитный специалист — «гуманоидов», способных хотя бы с ошибками писать, и разномастных юристов — хоть пруд пруди. А вот шоферы нарасхват.
Надо сказать, что отчасти я был избавлен от этой проблемы. Не поверите, но как «варягу» (предваряя неизбежное опасение исчезающих, подобно могиканам, киевских обывателей — нет, я не из Донецка!), доброе государство предоставило мне служебное жилье. Причем в двадцати минутах спортивной ходьбы от места работы. Но, увы, не стоит восторженных и удивленных охов и ахов. Недели две я собственным коштом прожил в гостинице, ежедневно выписываясь, поскольку как же не поверить самым серьезным заверениям в том, что «вопрос решен».
Отсюда, урок первый — никогда не верьте самым серьезным заверениям.
Поверив чему-либо в этом роде, вы столкнетесь с классической ситуацией, не менявшейся на протяжении лет
«Полуответственный Егор принадлежал к многолюдному виду служащих, которые или „только что здесь были“, или „минуту назад вышли“. Некоторые из них в течение целого служебного дня не могут даже добраться до своего кабинета. Ровно в девять часов такой человек входит в учрежденческий вестибюль и, полный благих намерений, заносит ножку на первую ступень лестницы. Его ждут великие дела. Он назначил у себя в кабинете восемь важных рандеву, два широких заседания и одно узкое. На письменном столе лежит стопка бумаг, требующих немедленного ответа. Вообще дел многое множество, суток не хватает. И полуответственный или ответственный гражданин бодро заносит ножку на мраморную ступень. Но опустить ее не так-то легко. „Товарищ Парусинов, на одну минуту, — слышится воркующий голос, — как раз я хотел проработать с вами один вопросик“. Парусинова мягко берут под ручку и отводят в уголок вестибюля. И с этого момента ответственный или полуответственный работник погиб для страны — он пошел по рукам...» (Ильф и Петров. «Золотой теленок»)
Посему решение любого вопроса необходимо из должностного лица выдавливать. Мой совет — брать измором! Дежурить у двери кабинета. Надоедать в приемной. Перехватывать на тропе побега к служебному автомобилю. Посылать вежливые СМС-сообщения, если жертва по природной наивности поделилась своим номером телефона. Не дать ни за что уцепиться — к примеру, за оскорбление. Тогда вас выпилят в игнор, и несмотря на то, что требование ваше законно до полного утопизма, — изобразят вас влиятельному собеседнику в самом неприглядном свете.
Именно таким образом — с помощью измора — мне досталось первое служебное жилье, и — грех жаловаться! Единственная проблема заключалась в том, что мое там проживание в бумагах нигде не фиксировалось, да и эта скромная обитель была потеряна в глубинах Борщаговки. Устраивать это положение дел меня никак не могло — ведь в любой момент тебя могут запросто выбросить на мороз. Было очевидно, что руководители этого комплекса немало зарабатывают на сдаче в аренду подобных апартаментов. А железное правило нашего правительства гласит: «Мы не платим ни за что, никому и никогда». Поэтому я с завидным упорством, каковое я с удивлением в себе обнаружил — добивался «легализации». Лучше бы я, конечно, этого не делал, поскольку приз оказался с сюрпризом.
Знаете ли вы, что такое «служебная гостиница»? Это ни много ни мало — «отель-сказка, отель-мечта, попадая в эти сети, пропадаешь навсегда»...
И если вы посмеиваетесь над пахнущим потом чинушей, с засыпанными перхотью, или еще какой-то дрянью плечами мятого пиджака, отчетливым флером давней немытости, с убийственным запахом изо рта и заплывшими от недосыпа глазами — не спешите подозревать его в беспробудном пьянстве.
Вполне возможно, что он просто живет в «ведомственной гостинице».
Все «Записки украинского чиновника» — читайте здесь.
Продолжение следует
*Акакий Герцен — чиновник для особых поручений в отставке. Вместо реального имени и фамилии автора мы преднамеренно поставили псевдоним. Сами понимаете — у человека впереди еще длинная жизнь, зачем ему лишние проблемы...
-1.thumb.jpg)
