...Скорее всего, эта книжка вряд ли пришлась бы по душе ее герою. Безусловно, «Космос Эйнштейна» Митио Каку — увлекательный рассказ о жизни великого гения, дающий четкое представление об открытиях легендарного ученого даже тем, кто далек от науки. По сути, популярное жизнеописание в духе серии «Легенды ХХ века»/ При этом мир открытий и озарений самого Альберта Эйнштейна показан здесь с другой, далеко не триумфальной стороны. Этапы становления, баталии в научном мире, зачастую непростые отношения с близкими, и все это на фоне бурлящей атмосферы первой половины XX века — две мировые войны, революция в Германии, создание атомной бомбы.
Как бы там ни было, но сегодня, когда повсеместно наблюдается ренессанс наследия Эйнштейна, книга всемирно известного физика и популяризатора науки Митио Каку оказывается как нельзя кстати. В чем ее суть? На самом деле ничего нового — все те же даты великих открытий, черные дыры, теория относительности, неизменная трубка и туфли на босу ногу. Плюс экстравагантные высказывания вроде «я знаю, что с философской точки зрения убийца не виноват в своих действиях, но я не стал бы с ним чаевничать».
А еще рассказывают, что Эйнштейн любил поболтать с одним пятилетним мальчиком, который часто сопровождал великого мыслителя до Института перспективных исследований. Однажды они неторопливо шли вдвоем, и вдруг Эйнштейн рассмеялся. Когда мать мальчика поинтересовалась, о чем они говорили, сын ответил: «Я спросил у Эйнштейна, ходил ли он сегодня в туалет». Мать была в ужасе, зато Эйнштейн ответил: «Приятно, когда хоть кто-то задает мне вопрос, на который я в состоянии ответить».
Итак, зачем и для чего вся эта суматоха с популяризацией и без того известного фрика от науки? Учитывая место Эйнштейна в истории, можно назвать несколько причин для того, чтобы попытаться заново вспомнить и переосмыслить его жизнь. Во-первых, его теории столь глубоки и всеобъемлющи, что сделанные несколько десятилетий назад предсказания до сих пор будоражат общественность и мелькают в газетных заголовках, поэтому очень важно попытаться понять корни этих теорий. Во-вторых, по мере того, как новые поколения исследовательских инструментов, которые в 1920-е гг. даже представить себе было невозможно (к примеру, спутники, лазеры, суперкомпьютеры, детекторы гравитационных волн), зондируют дальний космос и внутренний мир атома, предсказания Эйнштейна приносят Нобелевские премии другим ученым.
В результате, предлагая новый взгляд на великие открытия и милые чудачества всемирно признанного гения, автор книги очеловечивает его в гораздо большей мере, чем те, кто тихо и почти незаметно для обывателя идут по стопам «сумасшедшего профессора», показывающего нам язык с того света.
С другой стороны, специалисты не в области пиар-технологий, а те, которые непосредственно занимаются генной инженерией и молекулярной генетикой, как правило, предпочитают не тратить время на облагораживание своей деятельности и развенчание мифов. Но автору следующей книги такой подход с самого начала показался неверным, ну или, как минимум, недальновидным, и он решил, что кто-то должен этим заниматься. Таким образом, «Сумма биотехнологии» Александра Панчина — это увлекательный научно-популярный рассказ о генетически модифицированных организмах (ГМО), их безопасности и методах создания, а также о других биотехнологиях, которые оказались в центре общественных дискуссий.
То есть, все-таки, инженеры душ наших наследили как в стилистике восприятия лабораторных червячков, так и в интерпретации кислотной сути новой религии. И было это веселое время столичного глянца в журналах «ПТЮЧ» и «ОМ», а также стилистики таких авторов, как Илья Стогов и Слава Курицын. Последовавший за ними Сергей Минаев даже вынес все эти заманчивые заголовки в стиле газеты «Спид-Инфо» на обложку своей первой книги. Все правильно, «Духless». И немудрено, что в «Сумме биотехнологии» названия глав выглядят так, словно вышли из веселых практик 90-х. «Слово из трех букв» (слово «ГМО» — это плохо), «Сон разума рождает чудовищ» (почему боятся ГМО), «Мой дедушка был вишней» (генетическое разнообразие жизни, механизмы мутагенеза, эволюция и селекция, принцип предосторожности), «Корпорации монстров» (транснациональные корпорации, индустрия органических продуктов), «Над пропастью во лжи» (черный пиар, маркировка и обнаружение ГМО), «Предъявите ваш геном» (чтение ДНК, геномный анализ, геномные войны, персонализированная медицина, метагеномика), «Бог умер: да здравствует сверхчеловек!» (борьба со старением, искусственные органы, продление жизни).
Под таким соусом нам предложено все самое интересное о чтении молекул ДНК, возможности клонирования человека, создании химер, искусственном оплодотворении и генетической диагностике, о современных методах лечения наследственных заболеваний с помощью генной терапии, о перспективах продления человеческой жизни и победы над старением. Ну, и развенчивание популярных мифов, связанных с внедрением биотехнологий в практику, а также причины возникновения ложных опасений — куда же без них в новом, как водится, деле?!
Впрочем, большой стилистической разницы в описаниях того, какие огурцы (и упомянутые помидоры) продаются в наших магазинах и каким овощем оказался дедушка, во все времена, оказывается, и не было. «Если бы некоему физику из 1900 году рассказать о нынешней Стандартной модели, применяемой в космологии или в физике элементарных частиц, — утверждает автор следующей книги, — он узнал бы много непривычного и удивительного, но сам принцип поиска выраженной на языке математики теории, выводы которой подтверждаются экспериментальным путем и объясняют целые категории явлений, был бы вполне понятен и знаком ему».
Хотя в солидной монографии «Объясняя мир. Истоки современной науки» Стивена Вайнберга налицо нечто большее, чем простой рассказ, а именно — отражение того, как современный ученый воспринимает опыт науки прошедших эпох. Используя при этом возможность раскрыть свое видение природы физической науки и ее неразрывной связи с религией, техникой, философией, математикой и эстетикой. Хотя из всех отраслей науки наибольший упор в книге сделан на физике и астрономии, поскольку именно в физике, особенно в ее приложении к решению астрономических задач наука впервые обрела свою современную форму.
Впрочем, этого, оказывается, вполне достаточно. Ведь, рассказывая об истории науки, автор, как сам признается, скользит в опасной близости от грани, которую нынешние историки старательно избегают, — суждения о прошлом по стандартам нашего времени. Действительно, Вайнберг не особо почтителен и не останавливается перед критикой методов и достижений прошлого с позиций нынешнего знания. Иногда с довольно садистским удовольствием он отыскивает у бедных греков с римлянами (между прочим, признанных в истории научных авторитетов) какие-то неловкие ошибки, о которых обычно скромно молчат историки.
Но это вовсе не означает, что, вполне законно не уважая философию как науку, автор считает всех философов прошлого дураками. Чтобы полагать себя Каином и Авелем, а Платона, Аристотеля, Авиценну, Гроссетеста или Декарта — земными червями, этого, конечно, у нобелевского лауреата нет. Напротив, показывая, как далеки были эти обладатели недюжинного интеллекта от современных концепций науки, он также демонстрирует, как был труден и неочевиден путь к открытию методов научного познания, нынешних общепринятых практик. Что, в общем-то, говорит нам о том, что не стоит, объясняя несовершенный древний мир, особо заноситься над незавершенным зданием современной науки.