Не успели угаснуть страсти вокруг Врадиевки, как в стране случилось аналогичное ЧП. На этой раз в Киеве напали на Святошинский райотдел милиции. Два случая за такой короткий промежуток времени это уже, согласитесь, тенденция или тренд.
Как милиция дошла до жизни такой? Какие решения должна принять власть? Как реформировать систему? Об этом и о многом другом ТСН.ua расспросил известного харьковского правозащитника Евгения Захарова.
Евгений Ефимович, после череды громких милицейских скандалов во многих райотделах ждут тотальных проверок и переаттестации. Как вы считает, помогут ли такие меры? Или это уже как мертвому припарка?
Невозможно реформировать милицию отдельно от всей системы органов уголовной юстиции. Она туда очень крепко впаяна и связана с прокуратурой, с учреждениями исполнения наказаний, с СБУ. Их надо реформировать все вместе.
Кстати, еще при Ющенко были созданы концепции реформирования уголовной юстиции и судебной системы. Тогда еще были подписаны указы...
Но многое в этих концепциях противоречит установкам и интересам правящей политической силы. И поэтому она не хочет допускать тех реформ, которые там предусмотрены. В частности, она не хочет допускать, чтоб был независимый и справедливый суд. Им нужно, чтобы суд принимал те решения, которые им нужны, а не законные и справедливые.
Бытует мнение, что за последние три года качество милиции ухудшилось?
Да, это отчасти правда. Это произошло с приходом министра Могилева, когда после президентских выборов было полностью изменено руководство МВД весь начальственный состав, высший и средний. Вплоть до начальников райотделов. Они практически всех сменили. И милицию стали использовать в политических целях. Милиция стала инструментом, которым совершают незаконные действия. Издавались приказы министра, которые прямо нарушают закон о милиции. Не говоря уже о том, что была незаконная практика, которая нарушала этот и другие законы.
Например?
Например, такая вещь, как повальная дактилоскопия населения. Замминистра сказал: «А почему у нас 10% населения имеет отпечатки пальцев в базе, а в России 50%. Это непорядок, у нас должно быть, как в России». И стали брать отпечатки пальцев у всех, кто задерживался, хотя это незаконно. Отпечатки пальцев согласно закону могут брать только у тех, кто обвиняется в совершении уголовного преступления или у тех, кто получил наказание за административное правонарушение в виде ареста от одних суток до 15. Если наказание штраф или предупреждение, то уже не должны брать отпечатки пальцев. А у нас сейчас берут отпечатки пальцев у всех, кого задерживают. В райотдел привезут и тут же это делают. Люди не знают и соглашаются. А когда люди отказываются, то не настаивают, потому что сами знают, что это незаконно.
Я вам привел один пример, а их множество. Можно взять любую службу МВД и посмотреть, какие там нарушения закона.
Еще наша милиция в последнее время отметилась тем, что не пускала на митинги автобусы с людьми из регионов. Это ведь тоже, по сути, незаконно.
Да, все понимают, что это незаконно, но приказ дан, значит, его надо выполнять иначе надо увольняться. Кроме того, все проекты, которые предполагали некоторый общественный контроль над милицией, Могилев уничтожил. Людей, которые этим занимались, уволили.
И когда милицию так использовали, то дали ей понять, что раз уж так, закроют глаза и на все остальное.
А помните, в 2004 году люди кричали: «Милиция с народом!». И тогда действительно, казалось, что милиция с народом. И сейчас, наверняка, в милиции есть адекватные люди.
Да, но сейчас система перемалывает всех тех, кто не хотел бы делать коррупционные действия, не хотел бы заниматься подделкой статистики, подделкой фактов, фабриковать уголовные дела. А система сегодня вынуждает это делать, поскольку милиция работает на показатели.
Вот нужно бороться с незаконной миграцией. Каждый год показатель должен быть не меньше, чем в прошлом году. Нет уже давно той незаконной миграции. Нет вообще большой миграции, которая была в начале и середине
То же самое с показателем «Незаконное хранение оружия и боеприпасов». Практически каждый райотдел имеет патроны, которые переносит от одного бомжа к другому и пишут ему это нарушение. Даже я знаю случаи, когда деньги платят, чтобы согласился это подписать. А без этого они не могут иначе не получат премии и надбавки. И эта система перемелет любого, кто не захочет так работать.
Когда говорят про реформу милиции, то всегда вспоминают уникальный грузинский опыт. Полностью все «обнулили» и набрали людей, которые вообще к милиции не имели никакого отношения. Но вот министр Захарченко, выступая с трибуны Верховной Рады, сказал, что в Украине полная «перезагрузка системы» не получится. Мол, с 2005 года по
Причем не одни раз. Четыре раза это было. Каждый новый министр приходил, и вслед за ним шла полная замена кадров...
Еще раз повторю: нужно менять систему работы милиции. Нужно изменить показатели оценки работы милиции. Должна оценивать общественность. Работу райотдела должны оценивать люди, живущие на территории этого райотдела. На самом деле, половина людей живущих в районе не знают своих участковых, а 75 % не знают, кто возглавляет райотдел. И это стандартная ситуация.
Милиция, на самом деле, далека от народа. Ее боятся, ей не доверяют. Если человека вызывают в милицию, то это для семьи знак, что с человеком может что-то случится. Я, кстати, рекомендую в таких случаях ходить в милицию с адвокатом, а не одному.
Но если систему изменить, то, очевидно, нужно иначе финансировать милицию.
Да, работники милиции поставили в такие условия, что они вынуждены идти на коррупционные действия. Иначе не проживут на ту мизерную зарплату, которую получают. Они очень зависимы от начальства, их очень легко лишить надбавок и премий, за счет чего они и выживают.
Евгений Ефимович, хочу немного изменить тему. В стране с 19 ноября 2012 года функционирует новый Уголовно- процессуальный кодекс. Когда этот документ принимался, говорили, что он революционный. Вы ощущаете хоть здесь какое-то «покращення»?
Да, ощущаю. И даже очень. В нем есть позитивная интенция. Несмотря на те недостатки, которые в нем есть (недоделали многие вещи), тем не менее, ряд положительных изменений имеют место. Его новации настолько серьезны, что они не могли не повлиять. Речь идет, прежде всего, о том, что разгрузили следственные изоляторы. Появился домашний арест. Если вы посмотрите на количество людей, лишенных свободы в стране, то оно уменьшилось за это время на 12 тысяч. И все это за счет следственных изоляторов. Если раньше в них было где-то 40 тысяч человек, то сейчас примерно 28 тысяч. Т.е. стали гораздо меньше применять такую меру пресечения, как содержание под стражей. Переполненные СИЗО это была огромная проблема, которая была все время.
Сейчас уже ситуация изменилась существенно, а будет еще больше меняться в лучшую сторону. Когда примут кодекс о криминальных проступках (он уже подготовлен), около ста составов преступления уберут из уголовного кодекса вообще. Раньше за эти преступления люди попадали на общий режим и сидели там три года, а может меньше. А теперь это будет невозможно в принципе. Общее количество заключенных уменьшится на треть, если все это будет сделано. Вот это часть той реформы уголовной юстиции, о которой я говорил.
В ближайшее время может быть принят еще одни революционный закон о прокуратуре. Оппозиция даже хочет вынести его на внеочередную сессию.
Да, он, действительно революционный. Практически все требования Венецианской комиссии выполнены. У прокуратуры отбирают функцию общего надзора, она будет приближена к органам судебной власти, прокуроры будут назначаться на основе открытого конкурса, причем он будет публичным. Одним словом, там очень много позитивных новелл.
Но мне с трудом верится, что его примут в таком виде.
Почему?
Прокуратура это тот орган, который правящая политическая сила использует для своих целей, чтобы засудить тех, кого надо припугнуть... Законопроект слишком хорош, прокурорское лобби будет сопротивляться.
Но прокурорское лобби было несогласно и с Уголовно-процессуальным кодексом, но их все-таки победили.
Мне рассказал один из народных депутатов, что тогда вмешался лично Янукович, который, надо признать, проявил глубокое понимание уголовного процесса . Когда к нему пришел Пшонка с просьбами менять проект УПК, он сказал, что ничего менять не будем, все примем, так как есть. Кодекс приняли только потому, что президент занял принципиальную позицию и не дал его испортить.
Впрочем, одну вещь они таки не сделали. Наш суд присяжных это карикатура. Хотя в проекте 2008 года это была вполне хорошая рабочая модель.
Не могу не спросить про судьбу Юлии Тимошенко, которая сейчас отбывает наказание в вашем городе. Сейчас много говорят о том, что ее могут отправить на лечение за границу. А как вы считает, какой может быть юридический выход из этой ситуации?
Думаю, ее должны помиловать по газовому делу. Причем помиловать придется вопреки Положению о помиловании. Во-первых, формально она сама должна подать прошение о помиловании. Понятно, что Тимошенко никогда этого не сделает. Во-вторых, согласно этому Положению, должно пройти половина срока минимум. У нее половина срока не прошло. Третье, осужденный должен признать свою вину, встать на путь исправления и т.п. Ничего подобного нет. Она не признает свою вину и правильно делает. Нет у нее никакой вины, т.к. не было преступления.
А по тем делам, где идет следствие и суд, ей должны изменить меру пресечения на несвязанную с лишением свободы, и дать разрешение на выезд за границу для лечения. Основанием для такого решения служит решение Европейского суда от 30 апреля.
Конечно, такое юридическое оформление далеко от права, но других вариантов я не вижу. Тимошенко по политическим мотивом арестовали и посадили, теперь по политическим мотивам должны освободить. Можно говорить о прямом действии Конституции президент имеет право помиловать и может помиловать своей волей человека. Даже вопреки Положению о помиловании.