Организация воинов-афганцев «Никто, кроме нас» (НКН) громко заявила о себе дважды. Первый раз, выступив соорганизатором акций протеста возле стен парламента 20 сентября. Позже его так и назвали «бунт афганцев». Тогда чернобыльцы, афганцы и предприниматели требовали отмены закона, фактически ликвидирующего социальные льготы. Второй раз, афганцы попали в телевизор и другие СМИ, когда «построили» налоговую милицию Киева, приехавшую в офис организации НКН — по одной версии, проверить бизнес лидера организации Александра Ковалева, по второй версии — припугнуть этого самого лидера.
После этого произошло много разных митингов, где чернобыльцы и афганцы шли не всегда единым фронтом, где они уже не казались такой монолитной и мощной силой. Журналисты даже предположили, что власть разбила и возглавила протестные движения. Но вот флаги НКН — над палаточным городком чернобыльцев в Донецке. В воскресенье, когда власть демонтировала палатки ликвидаторов, мы позвонили лидеру организации «Никто, кроме нас» Александру Ковалеву. Он был уже в Донецке и на момент разговора готовился к похоронам Геннадия Коноплева.
Александр, палатки голодающих чернобыльцев Донецкой области стояли под вашими флагами. Как вы помогали акции?
Акция проходила при нашем прямом участии. Там стояли наши парни. Мы подвозили воду, медикаменты.
Но тогда почему разгром городка оказался таким быстрым? Где были афганцы? Почему не удалось мобилизоваться и хоть как-то защитить этих стариков?
В четверг нам сообщили, что чернобыльцев будут выселять по решению суда. Мы стали вести переговоры с властями. Там нас заверили: мы не собираемся исполнять решение суда о нашем выселении. Это заявили и представители мэрии и представители облгосадминистрации. Они вели переговоры с руководителем акции Колей Гончаровым. Люди успокоились. Мы как-то привыкли верить в порядочность и совесть переговорщиков. Только поэтому НКН не стал устанавливать охрану и усиленные посты. Наши ребята были только как дежурные. Чиновники сказали взрослым протестующим людям: мы будем искать компромисс. А уже через полдня эта же власть, как бандиты с большой дороги, налетели на лагерь, зная, что там голодные и обессиленные старики, не способные дать отпор. Поэтому все это и случилось. Если бы мы могли предположить, что власти пойдут на это, там было бы достаточно людей, чтобы противостоять бесчинству власти.
Сейчас МЧС и МВД области сворачивают друг на друга вину за разгон городка. Кто виноват?
Ни МЧС, ни МВД не делало бы никаких движений без указания свыше. Команду о разгоне палаточного городка дали на самом верху.
Губернатор сказал, что смерть Геннадия Коноплева — проект по дестабилизации ситуации в регионе. Как вы прокомментируете?
Губернатору видней, чей это проект, не без его участия было принято решение о сносе палаточного городка.
Кто хоронит Коноплева?
Мы все сбрасываемся. Все, кому небезразлично.
Вы чувствуете общественное настроение Донетчины?
По шкале Рихтера напряжение где-то 9 баллов. Я бы сказал, ситуация близка к социальному взрыву. Малый и средний бизнес искалечен. Люди пребывают в нищете. Этой смертью у них отобрали повод протестовать, их почти призвали браться за вилы.
Как Вы считаете, жители Донбасса разочаровались в Президенте?
Я бы хотел, чтобы люди, которые придумали эти хамские выкрики, увидели, что сегодня вся Украина молчит и спит возле теплых печек. А Донбасс протестует. Донбасс исправляет ошибку, которую он, возможно, совершил. И я хотел бы, чтобы жителей Донбасса благодарили за стойкость, за то, что встали первыми. Сейчас вся Украина молчит. Только в Донецке голодают старики, «чернобыльцы» и «афганцы». Нас поддерживают Полтава, Луганск, героический во все времена Львов. И самый эффективный, самый напористый и жертвенный — это Донбасс. Сегодня произошла первая смерть в Донбассе. Смерть человека в борьбе за свои права.
Недавно все газеты обошла фотография одного из участников митинга, где он на коленях просит пустить его на заседание облрады. Кто-то даже написал, что «чернобыльцев поставили на колени». Это не так. Этот уважаемый человек встал на колено. Сначала он проводил акции, он писал письма и обращения, он протестовал, потом он встал на колено. В этом жесте было не отчаяние, а обличение власти, неспособной встретится со своими избирателями. Поднявшись с колена, такой человек возьмется за вилы.
Есть журналисты, которые считают, что бунт возле парламента 20 сентября останется вашей лебединой песней...
Не заблуждайтесь. Это не лебединая песня, это первое показательное выступление. У нас есть возможность и сила, чтобы мобилизовать большую часть Донецка и устроить массовый, более, чем двадцатитысячный митинг уже завтра. И в данный момент мне звонят люди из разных областей Украины. И ветеранские организации разного толка посылают в Донецк своих представителей для участия в митинге. Уже сейчас люди готовы выезжать в Донецк.
И что вы будете делать такой митинг?
Мы думаем.
Было также много предположений журналистов, что вас возглавила власть... С вами работают политтехнологи?
С нами не работает ни один политтехнолог. Мы пока существуем как общественная организация. Мы озвучиваем волю народа. Мы выносим на площади то, что говорят на кухнях, в электричках. Это выше и лучше любой политтехнологи. Да, есть общественные организации-марионетки, которые на прикорме у власти уже больше двадцати лет. Они выступают то от имени ветеранов-афганцев, то от имени ветеранов-чернобыльцев или ветеранов воинской службы. Сами ветераны понимают, кто эта верхушка. Смерть Геннадия Коноплева — это приговор господину Андрееву за то, что он подписал Меморандум от лица всех чернобыльцев. (Юрий Андреев — президент Всеукраинской общественной организации «Союз Чернобыль Украины»). Если бы чернобыльцы были удовлетворены решением властей, они бы никогда не выходили на протесты, не мерзли бы, не губили бы здоровье. Вот цена этого меморандума, который подписал Андреев. Первая человеческая жизнь. Есть еще организация воинов-афганцев, которую возглавляет Червонопиский. (Сергей Червонопиский — глава Союза ветеранов Афганистана — ред.). Он давно сидит на прикорме власти, он озвучивает все, что нужно озвучить от имени воинов-афганцев. И я думаю, что наши ребята по всей территории Украины могут очень жестко высказаться в его адрес.
Каким вы видите свое будущее? Как общественное движение или как политическая сила? Поглядываете ли вы в сторону какой-то партии?
Одному биться очень тяжело. Мы будем искать сторонников, которым бы доверяли. Искать их из числа политических партий очень тяжело. Все партии пытаются только пропиарится, засветится. Почему партии молчали до 20 сентября? Почему не думали о чернобыльцах, афганцах, детях — сиротах, бюджетниках? Только оскал, который афганцы и чернобыльцы показали 20 сентября, заставил их вспомнить об этой теме. Пути объединения и сотрудничества с партиями и сторонниками по идее должны быть. Но только, когда есть доверие.
А есть партии, под флаг которой вы могли бы встать?
Нет.
Мы писали о том, что вас видели с политтехнологами Натальи Королевской. Вы могли бы прокомментировать эту информацию?
Я действительно в тот день, о котором вы писали, был в гостинице «Днепр». Там я встречался с нашим юристом Петром Рябенко. И я никогда не встречался с политтехнологами Натальи Королевской.
Партия регионов высказывает свои соображения по поводу социальных льгот. Они говорят так: мы сократили бюджетный дефицит, мы нарастили валютные резервы. И мы не можем платить пенсии чернобыльцев, которые достигают десятков тысяч гривен. И в этой аргументации есть своя правота, не так ли?
Я не согласен. Если сделать борьбу с коррупцией тотальной, если прикрыть теневые потоки, если сделать прозрачным расходование бюджетных средств, то искомые средства для людей уважаемых, заслуженных перед своей Родиной, можно будет найти. Не надо воровать. Не надо переплачивать за буровые вышки, транжирить на целевые программы, заказывать втридорога рекламу Евро. И надо знать, что социальные законы неприкосновенны. Я предприниматель, и понимаю, что в кризис надо экономить. Но почему государственную экономию начинать со стариков и инвалидов, с детей-сирот?
Можно вернуться к разговору об акции 20 сентября? Насколько нам известно, десять афганцев зашли в Раду. Их кто-то там видел?
Люди видели.
Депутаты видели и сняли значки?
Я не могу сказать. Я доверяю тем, кто их видел.
Мы знаем, что на вас завели уголовное дело. Как оно, расследуется?
С подачи налоговой на нас завели уголовное дело якобы за неуплату налогов. Дело висит. Как бы «расследуется». Предприятие теплится. Мне рекомендуют поумерить протестный пыл, и тогда обещают свет на моей улице.
Почему свои протестные лозунги вы адресуете только парламенту? Политтехнологи утверждают, что вы перефокусируете народный гнев с Президента на законодательный орган?
Я не политтехнолог. Я — не провокатор. Но при этом ни тем, ни другим нас не удалось использовать. Есть вещи, которым мы пока только учимся. Но парламент — орган, куда мы избирали своих представителей. Возможно, это более короткий путь — протестовать против них. Но если говорить просто: парламент не должен принимать антинародные законы. Все решает Президент? Но раз в четыре года мы кидаем бюллетени, раз они ходят и клнячат наши голоса, значит, мы им нужны.
Вы на Фейсбуке написали гневный пост по поводу нового закона о выборах. То есть это был гнев человека, которому прикрыли возможность провести в парламент свою политсилу. Закон вредит вашим планам на будущее?
Если бы в парламенте была политсила, которую мы могли бы считать своей, мы бы не думали о политике. Метод улиц не всегда правилен и оправдан. Мы очень надеемся на конструктивные диалоги с властью. Мы надеемся, что у нас есть Конституция, есть законы, есть Библия, которую наши власти по крайней мере декларативно уважают. В случае невозможности диалога, у нас есть планы и стратегия дальнейшей работы. И я не исключаю похода в политику.
