Недавно министр внутренних дел, а теперь — Национальной полиции Украины Арсен Аваков на своей страничке в Фейсбуке объяснил, как будет продвигаться дальше реформирование милиции-полиции. Говоря о принципах функционального построения структуры территориальных органов Национальной полиции и не только, он подчеркнул, что за основу будет взята функциональная структура деятельности полицейского отдела и отделений полиции, апробированная в ходе проведения эксперимента в Самборе Львовской области.
В рамках этого эксперимента в регионе создали группы быстрого реагирования, задача которых -- максимально быстро явиться на вызов жителя, разобраться и предоставить помощь.
«Фраза» встретилась с одним из кураторов самборского эксперимента, подполковником милиции Сергеем ГРИВНЯКОМ, чтобы узнать, с чего все начиналось.
— Самборский эксперимент начался с Ночи Гнева. Все помнят первые патрулирования после Ночи Гнева, хотя реально они длились недолго, общественность патрулировала всего две недели. После чего сказали: пускай милиция возвращается, потому что это специфическая работа. Потом был избран начальник главного управления милиции Дмитрий Загария. Да, общественность установила правила и нормы, по которым и избрала себе начальника милиции. А это уникальный случай, когда общественность избрала начальника главка. А затем последовали процессы, побуждающие изменить всю философию правозащитной деятельности и философию работы полиции. То есть было инициировано проведение пилотного исследования или эксперимента по разработке новых форм и методов работы.
— Кем было инициировано?
— Были два руководителя данного проекта. От общественности этим занимался Евгений Захаров, он же глава экспертного совета по реформированию при МВД Украины. И Дмитрий Загария, как представитель Львовщины. Сформировались семь групп, которые работали по разным направлениям. Результаты их работы в сентябре 2014 года были представлены на совещании во Львове. Правозащитники представили свои, а я, от МВС, — свои. И они полностью совпали.
— В чем заключаются эти концепции?
— Там описано развитие милиции на ближайшие три года, включая отделение БЭПа в отдельную структуру, отделение отдела по борьбе с наркотиками, создание единой криминальной полиции, создание института детективов, переход на ориентацию на общественность, демилитаризация, деполитизация. Вся эта концепция утверждена Кабинетом Министров Украины.
— Почему возникла такая концепция? Все эксперты в один день проснулись и решили: давайте реформируем милицию так и так?
— В свое время, когда я работал в Косово, то смотрел, как работает полиция там. Я сотрудничал с представителями 25 национальностей. И там же пришло понимание, что наши люди профессионально не хуже и могут так же, как иностранцы, исполнять полицейские функции. Только у иностранцев есть структура, которая работает и которая приспособлена к работе. Наша структура — это структура шестидесятых годов, когда участкового инспектора считают в селе Богом, который все знает и может, потому как у него есть председатель сельсовета и председатель колхоза. Система же работы за границей показывает, что основной вопрос — это патрулирование. Я проработал десять лет «на земле», то есть в райотделе милиции, и видел, где есть проблемы: у нас милиция работает с восьми утра до восьми вечера,.а после восьми вечера -- только следственно-оперативная группа, не отвечающая за охрану общественного порядка. А все проблемы начинаются с восьми вечера и в то время, когда милиция идет домой. Каждый сотрудник милиции, который работает после восьми, работает в свое личное время.
— Разве раньше у нас ночью не патрулировали улицы?
— Минимально. И если в больших городах была патрульная служба, то, например, в Самборе -- всего 13 человек на весь район, которые реально на ситуацию повлиять не могли. При этом в селах никто не патрулировал.
— А для чего в селах патрулировать? Там же люди ложатся спать с курами, а встают с первыми петухами.
— Вы ошибаетесь. Это в городах когда-то дискотеки были до 11, а в селах — до трёх ночи. В селах вся жизнь начинается ночью. Но суть заключается не в простом патрулировании в селах. Вот из чего мы исходили: берем обычного человека, который проживает неважно где, у него возникает ситуация, например, семейный скандал. К примеру, женщина, которая обращается в правоохранительный орган в связи с семейным скандалом, живет на расстоянии 15 км от районного центра. Она звонит в милицию, потому что пришел пьяный муж домой и ей нужна помощь. Что должна сделать милиция, чтобы к ней приехать? Следственно-оперативная группа выезжает на место преступления. В данном случае преступления нет, есть семейный скандал. Но кто-то туда должен максимально быстро выехать, причем в одиннадцатом часу вечера.
Как действуют сейчас? Вызов приняли, если есть следственно-оперативная группа, она поедет, если не успевают, то звонят участковому, который живет Бог знает где. А ему нужно одеться, сесть на что-то и поехать. Но денег на поездку ему не дает никто. Значит, он должен использовать свои собственные. Это нормально? Это не нормально! Следственно-оперативная группа в это время оформляет где-то смерть, а тут женщина нуждается в помощи. Участковый придет завтра, когда она уже все это пережила и поднимать проблему не хочет. И отношение к милиции соответствующее: «Чего, дескать, вы приперлись? Мне помощь нужна была вчера. Да, меня побили, но я сегодня никуда не буду обращаться, потому что завтра меня убьют, а вы все равно не приедете». Дабы разрешить эту ситуацию, нужно, чтобы по звонку человека к нему сразу же приезжала полиция. А для этого необходимо, чтобы она круглосуточно была максимально близко к человеку. Поэтому нужна группа патрулирования, которая круглосуточно выезжает на звонки и с таким расчетом, чтобы могла прибыть на место в течение двадцати минут. Поэтому мы делим территории на округа и за каждым из них закрепляем машину. В Самборе вышло четыре таких округа. И уже под это создается структура с тем расчетом , чтобы 60 процентов личного состава выезжали на места.
— Если эта система так хороша, почему вы ее раньше не предлагали?
— В свое время я ее разработал и представил на рассмотрение Юрию Луценко, тогда еще министру внутренних дел. И получил лаконичный ответ: "У нас свои специалисты есть, мы разработаем и запустим. А эта нас не интересует".
— А почему эксперимент вы начали осуществлять в сельской местности, а не в крупных городах?
— Большинство украинцев проживает в сельской местности. У нас в селах и малых городках проживает 24 миллиона человек, в больших — всего лишь более 12 миллионов. К тому же в больших городах была патрульная служба. В селах такого не было никогда. И именно поэтому мы пошли в села. А министерство пошло в города, создав новую патрульную службу. Мы же в селах исходили из того, что есть, взяв за основу райотделы.
— Сколько таких райотделов есть по Украине?
— Таких, как самборский, — 245, а всего 600.
— Все они сейчас будут работать по такому принципу?
— Да, теперь любой гражданин в любой точке Украины, позвонивший в полицию, получит сервисную помощь. В течение 20 минут к нему должны прибыть полицейские.
— Кто пойдет работать в сельскую полицию?
— Те, которые уже работают, но -- после переаттестации. То есть из них останутся от сорока до шестидесяти процентов.
— Чтобы там работать, необходимо переучиваться? Нужны особые знания?
— Разумеется. Поэтому после переаттестации будущие патрульные пройдут специальное обучение. Они должны быть хорошо ознакомлены с работой по фиксации нарушений ПДД, пройти специальный курс по кризисному общению, а также общению с несовершеннолетними.
— Как долго их будут обучать? И пока они будут учиться, то полиции там не будет?
— Все зависит от программ. Но учиться будут не все сразу. Мы предлагаем курсовую систему подготовки на протяжении двух недель. Скажем, едут три человека на две недели.
— А где они будут учиться?
— Необходимо создать базу. За это отвечает министерство. Сейчас оно берет под свое крыло специализированные учебные заведения страны. Именно там будут проводить обучение. Наш личный состав не является столь "запущенным", он длительное время развивался по своим канонам, и его намного проще, чем новых патрульных, обучить главным требованиям. Потому что новичок еще не знает, с чем может столкнуться. А тот, кто прошел переаттестацию, уже имеет некий опыт, который лишь следует дополнить новыми специальными знаниями. Для этого каждый сотрудник полиции за год должен пройти определенное количество курсов.
— Вернемся к самборскому эксперименту. Сколько он длился?
— Начался 9 июня и все еще продолжается.
— Какова была реакция сотрудников? Ведь их же не спрашивали, а просто назначили "подопытными кроликами"...
— Не спрашивали, поэтому было некоторое опасение. Они не совсем были уверены в результативности начатого. Однако конфетка оказалась в красивой упаковке, к тому же вкусная. Первое, что они получили, это нормированный рабочий день. А также то, чего никогда не было, — соответствующие финансирование и транспорт.
— Сколько людей участвует в эксперименте?
— Всего в самборском райотделе работают 118 человек. Из них в группах быстрого реагирования -- около 60. Остальные -- в участковой службе, следственной и других. Фактически следствие и уголовный розыск не подпадали под эксперимент. Но по истечении месяца мы увидели, что нагрузка на них в ночные дежурства резко уменьшилась. Если до этого у них было примерно 45 выездов в неделю, то с началом эксперимента — 7. Уменьшилось количество выездов, которые не требуют особо квалифицированной работы. То есть теперь они не выезжают на семейные скандалы и тому подобное, а лишь на серьезные преступления.
— Из тех шестидесяти человек, которым надлежало участвовать в эксперименте, были отказавшиеся и поэтому уволившиеся?
— Нет. Хотя, как я уже говорил, определенное непонимание было. Люди переживали, что же будет дальше. Не знали, как будут происходить изменения. Однако в Самборе не было ситуаций, чтобы кто-то отказался. Было непонимание некоторых служб. Например, ГАИ не очень легко идет на любые эксперименты. Но сейчас уже все втянулись. Потому что люди очень быстро привыкают к хорошему.
— В рамках эксперимента им повысили зарплату?
— Вначале мы об этом не думали, но летом, после посещения Самбора Аваковым, ее решили повысить на 30-40 процентов. Тогда прошло уже больше месяца после начала эксперимента и были предварительные выводы. В среднем вышло кому плюс 600 гривен, кому — 800, а кому и тысяча. Но все остались довольны. Ибо получили более высокую зарплату, нормированный рабочий день, хорошее обеспечение и уважение. А главное -- доверие к милиции в Самборе начало расти.
— Реформирование сельских райотделов начнется по всей Украине одновременно?
— Есть предложение, чтобы начали первые три области. Сейчас это Львовская, Харьковская и Киевская. Остальные подтянутся.
— Когда подтянутся?
— Нужны люди, которые знают, как это делается, и будут распространять данный опыт. Начать делать это сразу по всей Украине считаю неправильным. Поэтому к нам будут приезжать люди из всех регионов, чтобы учиться и затем использовать полученные знания у себя.
— Значит ли это, что у нас теперь будут две структуры полиции: сельская и для больших городов?
— У нас всегда была разница между милицией в городах и сельских районах. В городах было все, в селах — почти ничего. А сейчас будет разная специфика патрулирования. Потому как нет смысла ночью по селам просто так ездить. Там машина будет прибывать на вызовы.
— Когда запускали проект новой патрульной службы и ваш эксперимент, то их все время сравнивали. И не в вашу пользу...
— Да. Как можно сравнить такое малюсенькое, как наш эксперимент, с таким огромным, как проект новой полиции? У нас была общественная инициатива и инициатива руководства милиции. Новая полиция — это государственная программа. Но сам факт, что нас сравнивали, уже что-то значит. Реально работу в одном райотделе смогли сравнить с реформой в большом Киеве. (104 тысячи жителей в Самборском районе и трехмиллионный Киев). Грубо говоря, мы показали новую структуру, они — новых людей. Теперь им под новых людей нужно новую структуру. А нам — новых людей.
— Кстати, а что Вы делали в Косово?
— Там формировали новую полицию. Я работал в патрульной полиции, по ночам патрулировал послевоенную территорию, работал в дорожной полиции. Два года -- с 2000-го по 2002-й.
— А как Вы туда попали?
— Миссия ООН, украинский контингент, официальная командировка. Я там работал как сотрудник украинской милиции.
— И Вы там патрулировали?
— Да. Это единственная миссия ООН, где был мандант именно на полицейскую деятельность. Не наблюдение, не мониторинг, не контроль, а именно работа полиции. Начиная с патрулирования, обучения личного состава и кончая самой работой как таковой. Я прошел через патрульную, дорожную полицию и около полутора лет командовал подразделением специального назначения при региональном штабе.
— А как Вы могли патрулировать, ведь это же чужая страна, чужой язык?
— Был переводчик, я владею сербским. Я был первым командиром подстанции, которая размещалась на сербской территории. До меня туда въезжали только в сопровождении военного БТРа. Я был первым, кто заехал туда ночью на полицейской машине. Через месяц мы уже открыли там первую полицейскую станцию. Там был первый в Косово мультиэтнический патруль, где сербы с албанцами начали работать вместе.
— Вы не знали их законов, как же Вы работали?
— Мы учились. Законы, в принципе, всюду одинаковые: человек не может хулиганить, грабить, драться... Но все же нам необходимо было обязательно учитывать спепцифику законодательства страны пребывания. Хотя все просто: задержание, доставка, остановка автомобиля, штрафы.
— Работа очень отличалась от нашей?
— Тогда — очень. Была намного эффективнее и проще. Например, разбойное нападение. Земельный участок с деревьями принадлежит сербу. Приезжает албанец, начинает эти деревья рубить. Приходит серб и говорит: «Что ж ты делаешь, это мои деревья!». Албанец достает автомат и начинает стрелять. Серб убегает, прибегает на военную базу, говорит, что его обстреляли. Итальянские военные садятся на БТРы, приезжают туда, арестовывают албанца, отбирают трактор и автомат, а затем вызывают полицию. Приезжаем, берем объяснительные у всех, изымаем автомат и транспортное средство. Семь листочков — и документ в прокуратуру. Все личности установлены, теперь следователь-прокурор и следователь-судья должны свою работу выполнять. Никто не занимался составлением ненужной макулатуры.
— А почему сейчас в зоне АТО такого нет?
— Этот вопрос не ко мне. Для этого должна быть воля народа и воля стран--членов Совета Безопасности ООН. В данном случае Россия против, а она, к сожалению, имеет право вето.
