Сегодня в Украине только и разговоров, что о Соглашении об ассоциации с ЕС, подписание которого может изменить состояние дел в стране в целом. А вот о конкретных регионах говорят довольно редко. Пытаясь хотя бы частично восполнить этот пробел, стоит подробней остановиться на теме евроинтеграционных перспектив Донбасса. Что Соглашение с ЕС может принести донецкому региону? Какие можно выделить региональные особенности евроинтеграции? В каком состоянии сейчас находится политическая культура молодежи Донбасса с точки зрения европейских реалий?
С нашей точки зрения, обсуждать эти вопросы интересно не столько с «ветеранами» общественно-политической жизни региона, сколько с молодыми представителями гражданского общества. То есть с теми, кто завтра может прийти на смену нынешней региональной элите. Тем более что перспективы евроинтеграции у нас, как ни крути, в большей мере связывают больше с молодежью, чем со старшим поколением (и неизвестно, к тому же, сколько еще лет уйдет на то, чтобы Украину приняли в ЕС, если, конечно, ее вообще когда-либо туда примут).
С вышеуказанными вопросами «Фраза» решила обратиться к двум персонам: гражданскому деятелю, историку и координатору движения «Честно» в Донецкой области Валентину Красноперову и общественному активисту, председателю Донецкой областной организации партии «Демократический Альянс» Евгению Семехину. Почему именно к ним?
Во-первых, они не имеют отношения ни к провластным силам (что в Донбассе особо значимо), ни к структурам оппозиции (что позволяет им быть свободными от идеологических матриц, за которые держаться представители «Батькивщины», «УДАРа» и «Свободы»). Во-вторых, несмотря на молодой возраст, и Красноперов, и Семехин уже успели выступить организаторами немалого количества региональных акций, связанных с развитием гражданского общества в донецком крае. В-третьих, Красноперову и Семехину не нужно рассказывать, что в их регионе необходимо развивать... украинский язык. Они это показывают личным примером, выступая на «единственном государственном» в публичной сфере. В то же время Красноперов и Семехин не принадлежат к лагерю ура-патриотов, среди которых процветает русофобия и которые так любят демонизировать шахтерский регион.
Что позитивного и негативного в общественно-политическом плане может принести подписание Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС для Донбасса?
Валентин Красноперов: Нужно говорить о краткосрочных и долгосрочных перспективах. В краткосрочном плане от вероятного подписания Соглашения об ассоциации для Донбасса я вижу исключительно позитив. Выбор в пользу тесного сотрудничества с Европой — это, разумеется, более демократический путь, чем пророссийский вектор. И в донецком регионе, где, по сути, установлена монополия одной политической силы, удачный исход Саммита в Вильнюсе может принести новый европейский воздух политической конкуренции.
Ошибочно сводить данное Соглашение только к торгово-экономическим преимуществам. Так делают, чтобы объяснить гражданам конкретные плюсы от ассоциации с Евросоюзом. Но важнее говорить все-таки о политической свободе, которая должна обеспечивать реальную и честную политическую борьбу.
Говоря же о негативе, который Соглашение с ЕС может принести Донбассу, то здесь следует отметить, что этот негатив потенциально связан не столько с самим Соглашением, сколько с дальнейшей и усиленной евроинтеграцией. Донбасс — сложный регион, который всегда хотел для себя особых условий в стране. А сегодня в Еврозоне идет движение в сторону уменьшения роли национальных государств и увеличения значимости наднациональных структур. Если Украина в конечном итоге вступит в ЕС, Донбасс как отдельный регион национального государства может раствориться в новой политической среде и, следовательно, остаться без всяких «особых условий».
Стоит подчеркнуть, что эта негативная перспектива не обесценивает той позитивной стороны, о которой было сказано выше, ведь подписание Соглашения с ЕС еще не означает подлинно глубокой евроинтеграции.
Евгений Семехин: В случае заключения Соглашения с ЕС с 1 января 2014 года между Украиной и европейскими странами откроется зона свободной торговли. Однако торговать в Европе смогут только те украинские производители, которые заранее модернизировали производство, получили сертификацию в ЕС и поставляют продукцию европейского качества. А таких в Украине — единицы. Донбасс в данном случае ничем не выделяется.
Европейские производители из-за качества продукции и цен могут вытеснить с нашего рынка отечественные компании. Это приведет к тому, что многие украинские представители малого бизнеса обанкротятся. Иными словами, экономически наш малый бизнес к ассоциации с ЕС пока не готов. Чего не скажешь о промышленности, машиностроении, металлургии. Олигархи, которые контролируют данные отрасли, получат существенную выгоду от увеличения экспорта в Европу. В общем, бедные станут беднее, богатые — богаче.
Но, в то же время, есть надежды, что вместе с адаптацией украинского законодательства к европейскому вырастет уровень предоставления услуг в сфере медицины и образования, жилищного хозяйства, качества транспорта, дорог и т. д. В конце концов, может быть, прекратится милицейский произвол.
Как бы там ни было, реальные изменения именно в Донбассе, на мой взгляд, возможны только с приходом новых людей в структуры местной власти, но в то же время подписание Соглашения может дать толчок для соответствующей корректировки ценностей у тех, кто сейчас правит регионом.
Современный Донбасс и евроинтеграция — это вообще сочетаемые понятия? Или «взаимоисключающие параграфы»?
Красноперов: Если взять отдельно Донецк, то за последнее время он очень сильно изменился. С инфраструктурной точки зрения шахтерская столица уже давно идет по пути евроинтеграции. Несомненно, этот процесс связан с пришедшим в наши края западным культом потребления, который как бы заменил собой советский материализм. Это, скорее, негативная тенденция. С одной стороны, можно сказать, что чем больше она будет усиливаться, тем лояльней в Донбассе будут относиться к евроинтеграции, поскольку в регионе очень крепка индустриально-экономическая мораль.
Но наряду с этим нельзя стопроцентно быть уверенным в том, что именно потребительская тема будет в дальнейшем определяющей в отношении жителей Донбасса к европейскому вектору. Не хлебом единым. Есть донецкий характер, проистекающий из пролетарской ментальности, а она, в свою очередь, недалеко ушла по традиционности взглядов от крестьянской психологии. Тяжелый тип работы все-таки влияет на консервативность мировоззренческих позиций. Поэтому европейская культура потребления в Донбассе может быть принята, а, например, тема однополых отношений — вряд ли.
Семехин: Современный Донбасс не сочетается с евроинтеграцией, если говорить о равноценном партнерстве с Европой.
Во-первых, ВВП в Донбассе формируется за счет угольной промышленности, металлургии, машиностроения. Европейцы давно перенесли объекты тяжелой промышленности, вредящие здоровью людей и экологии, в страны третьего мира, и сконцентрировались на интеллектуальных высокоточных технологиях. Во-вторых, в Донбассе слабо развито гражданское общество. Многие просто не воспринимают идеи самоуправления. В-третьих, нужно сказать об отношении Донбасса к самой идее евроинтеграции. Долгие годы усилиями Партии регионов местным жителям насаждали мысль: «Европа — это зло», и бесследно это пройти не могло. В-четвертых, почти 1,5 миллиона украинцев работают в России. Половина из них — жители Донбасса. Они не говорят ни на одном из иностранных языков. Непонятно, где будут работать эти люди после подписания Соглашения и возможных последующих притеснении украинских трудовых мигрантов со стороны России. Украина не может обеспечить их трудовыми местами, а Европе они не нужны.
Что может объединять донбассовцев и европейцев на ментальном уровне?
Евгений Семехин: Разве что массовая поп-культура, которая заняла вакантное место национальной культуры...
А что можно сказать о политической культуре нынешней молодежи Донбасса в контексте евроинтеграции?
Красноперов: Сегодня многие представители молодежи Донбасса стремятся стать независимыми и работать на себя, в отличие от старшего поколения, которое в большей мере хочет «Брежнева» или «красного директора», который «придет и все даст». Подписание Соглашения об ассоциации должно экономически помочь донбассовской молодежи в этом стремлении. Но это также может оказать влияние и на политико-идеологическую плоскость. Предпринимательское мышление склонно развивать либерально-индивидуалистические политические взгляды.
И какие риски могут быть в данной ситуации?
Красноперов: Риски возможны. О западном культе потребления уже говорили, но кроме этого еще нужно сказать о... свободе. Не уверен, что украинскому ребенку или молодому человеку нужен весь тот объем свободы, которой пользуются (зачастую себе во вред) их сверстники в Европе. В нашем случае необходимы механизмы, которые бы контролировали эту свободу, не допуская выхода за традиционные нравственные рамки.
Семехин: Как в Европе, так и в Украине, а в Донбассе — особенно, очевидны серьезные масштабы политической апатии молодежи. Но это — аналогии по форме, а не по содержанию. В Украине, в донецком регионе молодые люди массово отворачиваются от политики, потому что с каждым годом все больше убеждаются, что ни одна политическая сила не способна помочь им в достижении их целей, а эти цели, прежде всего, связаны с финансовым комфортом, благополучием.
А в Европе власти, сделав выводы из социальных волнений 60-70-х годов прошлого века, уже несколько десятилетий направляют свою политику на то, чтобы ослабить тех, кто более всего опасен в качестве потенциальных зачинщиков и активных участников подобных бунтов. Это — мужчины и молодежь. Поэтому сегодня мы видим, как в Европе взят курс на постепенное уничтожение института семьи, продвижение феминизма, гендерной риторики и т. д. Кстати, у нас в Донбассе уже есть общественные организации, которые занимаются популяризацией ЛГБТ на западные деньги.
Мне кажется, что сегодня украинская власть, прежде всего, должна способствовать сохранению традиционных ценностей в нашем обществе. И, к слову, не препятствовать Церкви в донесении этих ценностей до школьников и студентов.
