29 июля в украинском прокате стартуют ретроспективные показы культового артхаусного фильма «Чунгкингский экспресс», который в 1990-х годах принес мировую известность режиссеру Вонгу Карваю, самому яркому представителю так называемой гонконгской новой волны. По этому случаю Фраза представляет ТОП-5 самых знаменательных картин родом из Гонконга.
Пятерка, как говорится, не резиновая. Поэтому, естественно, многие хорошие и заметные фильмы в нее не поместились. Например, проекты с участием Брюса Ли (в частности, легендарный «Кулак ярости») и Джеки Чана (в частности, детективный боевик «Криминальная история», одна из немногих серьезных работ гонконгско-китайско-голливудской звезды, что, как известно, преимущественно предпочитает комедийные, а не драматические экшны). И серия коммерчески очень успешных фильмов «Ип Ман» с Донни Йеном в главной роли.
Также стоит отдельно упомянуть о невошедших в подборку лентах «Двойная рокировка» (этот гонконгский криминальный триллер послужил основой для оскароносного американского ремейка «Отступники», поставленного Мартином Скорсезе), «Крепко обнимаю тебя» (эту гей-мелодраму снял Стэнли Кван, который вместе с Карваем входит в гонконгскую новую волну и который является открытым гомосексуалом; лента получила специальный приз Берлинале за освещение темы ЛГБТ), «Сладкая, как мед» (а этот ромком об отношениях, что переживают различные неурядицы и сталкиваются с преградами на протяжении десяти лет, — эдакая гонконгская вариация на тему «Когда Гарри встретил Салли», — является абсолютным рекордсменом Гонконгской кинопремии: девять побед, включая почти все основные номинации).
Иногда гонконгский кинематограф сливается с китайским и тайванским. А иногда, как в случае с гонконгской новой волной, наоборот, всецело противостоит академичной китайской культуре. И конечно, бесспорный мэтр этого альтернативного гонконгского движения Вонг Карвай со своим самобытным импрессионистским стилем мог бы занять всю нашу пятерку единолично («Чунгкинский экспресс», «Счастливы вместе», «Любовное настроение», «2046», «Великий мастер»). Но мы ограничились двумя позициями для Карвая и поделились местом с другими режиссерами.
Чунгкингский экспресс (Chung Hing sam lam, 1994)
Эту криминально-полицейскую мелодраму критики назвали смесью вышедшего в том же году «Криминального чтива» и французской новой волны (так что совсем неслучайно картина чертовски понравилась Квентину Тарантино). Но в сравнении с «Криминальным чтивом» здесь куда меньше стрельбы и криминала и куда больше любви, как счастливой, так и несчастливой. И совершенно иной ритм: плывущий, расплавленный, будто смазанная фотокарточка, как и во всех других работах Карвая; стелящийся приятным обволакивающим туманом калейдоскоп человеческих переживаний и настроений, как на полотнах французских и голландских импрессионистов. Состоящий из нескольких историй, едва пересекающихся и связанных лишь единой локацией высокоурбанизированного гонконгского района Чимсачей, «Чунгкингский экспресс» — коллаж случайных встреч и расставаний, мимолетных, несущихся со скоростью экспресса человеческих взаимокасаний, как в мегаполисной подземке, где ненароком сталкиваются плечи.
Герои Карвая — двое полицейских, у которых вместо имен номерные нашивки и которые одинаково переживают разрыв с девушкой, убивая время в одной и той же закусочной; загадочная ля фам фаталь в светлом парике и неудобных туфлях на каблуках, которая носит плащ на случай, если пойдет дождь, и солнечные очки на случай, если выглянет солнце; а также очаровательная, но странная официантка закусочной, которая очень громко слушает музыку и целыми днями танцует под «California Dreamin’» группы The Mamas & the Papas, мечтая уехать в Калифорнию. Один, страдая от безответной любви, поглощает просроченные консервированные ананасы, бегает, чтобы из организма вышла вся жидкость и ничего не осталось для слез, ищет общения с кем-нибудь, чтобы забыться. Другой поглощает консервированную тушенку, разговаривает с мягкими игрушками, пивными бутылками и даже бруском мыла, ничего и никого вокруг не замечая. Таинственная женщина в парике очень устала, хочет выспаться, а затем в кого-то стреляет. Официантка влюбляется в тоскующего полицейского и становится его квартирным домовым, оставляющим едва заметные следы призраком. Время медленно, но неумолимо течет, словно топленый сахар, и законсервировать его невозможно, а если и попытаться, тщетно хватаясь за прошлое, то все равно выйдет срок годности. Вонг Карвай будто бы соединил «Криминальное чтиво» с «Аризонской мечтой»: смешались люди, истории, урбанистические пейзажи, калифорнийские грезы, сигаретный дым, чувства и неоновые вывески, то отсвечивающие солнечными бликами, то мокнущие под проливным дождем..., эскалаторы, неустанно скользящие в одну и другую стороны, перевозящие день за днем мысли, тайны, мечты и желания.
Любовное настроение (Faa yeung nin wa, 2000)
«Любовное настроение» Карвай снял как медленно распускающийся цветок, как окутывающую дымку, витающий в воздухе любовный аромат, смешивающийся с опять же сигаретным дымом. В этой камерной ретро-мелодраме (оригинальное название которой звучит как строчка из белого стиха: «Годы, подобные цветам»), разворачивающейся в Гонконге 1960-х в съемных комнатах доходного дома и полумраке уютного бара, в теплом приглушенном желтом освещении, случайно встретившиеся мужчина и женщина сближаются на почве подозрений в неверности своих жены и мужа. Они начинают разыгрывать сцены гипотетических любовных страстей между их неверными благоверными и любовниками/ любовницами, и, ясное дело, заигрываются, и грань между игрой и реальностью стирается, затягивается пеленой дыма и невинной взрослой фантазии. Созданию настроения Карвай уделяет куда больше внимания, чем созданию сюжета, и оно мягко, бархатно окутывает, застилает зрителя, как вечерняя мгла. Призрачный роман героя и героини режиссер ткет в цельное полотно из коллажных фрагментов: кажется, что между «любовниками» тянется одна долгая сцена, но в действительности это бесконечное множество однообразных сцен и практически идентичных встреч, в которых меняется лишь цветочный или геометрический принт на платьях ципао, которые грациозно носит в кадре тонкая, точеная актриса Мэгги Чун. Неважно, реально происходящее или нет, и даже реальна ли любовь. Главное — атмосфера любви и любовное настроение.
Светлое будущее (Ying hung boon sik, 1986)
С этого криминального боевика о конфликте двух родных братьев, что оказались по разные стороны баррикад (один — полицейский, другой — мафиози), началась большая карьера гонконгского режиссера Джона Ву, мастера и отчасти родоначальника всех современных боевиков, который впоследствии много работал в Голливуде («Сломанная стрела», «Без лица», «Миссия невыполнима 2»). Ву придумал собственный жанр — heroic bloodshed («героическое кровопролитие»). И вывел ряд фирменных авторских приемов, которые впоследствии распространились на все боевики мирового, в том числе американского, кинематографа: использование slow-mo в драках, использование героями двух пистолетов одновременно, использование диспозиции «спина к спине», использование диспозиции «мексиканская ничья», использование зеркал, в которых протагонист видит не только свое отражение, но и приближающегося противника. В «Светлом будущем» Джон Ву переосмыслил гонконгскую ленту 1979 года «Полицейский, воротила, отчаянная молодежь» и придал гонконгскому драматическому боевику новые концепт и форму. И те голливудские экшны, которыми мы восхищаемся сегодня, тот же ставший культовым в беспрецедентно короткие сроки «Джон Уик», по сути являются производными творчества и режиссерских приемов Джона Ву и «Светлого будущего» в частности.
Люди в лодках (Tau ban no hoi, 1982)
На фоне гонконгских фильмов о кунг-фу, которые можно выделить в отдельный жанр, бандитских кровопролитных боевиков, повлиявших на мировой кинематограф благодаря Джону Ву, и даже на фоне экзистенциальных любовных потоков Вонга Карвая заметно выделяется социально-политическое творчество постановщицы Энн Хуэй, как и Карвай, относящейся к гонконгской новой волне и даже являющейся ее родоначальницей, несправедливо забытой современниками. Возможно, потому, что женщина. И именно потому, что женщина, и потому, что ее политические посылы актуальны по сей день, мы отдадим фильмам Энн Хуэй две позиции в подборке. «Люди в лодках» — мощная и суровая завершающая часть так называемой «вьетнамской трилогии» Хуэй, посвященной вьетнамским беженцам, покидающим страну после окончания Вьетнамской войны и укрепления коммунистического режима Хо Ши Мина.
Главный герой — японский журналист, который сперва наблюдает показные выступления детей, науськанных правительством, которые перед иностранным репортером пляшут и поют песни про то, как замечательно жить при коммунизме, а затем видит этих же детей несчастными и беспризорными, спящими кучами друг на друге в грязных казармах без одежды. Постепенно герою открывается вся правда чудовищной жизни, в которой матери вынуждены работать проститутками, чтобы прокормить детей, а затем публично каяться за аморальное поведение, а дети вместо саперов разминируют оставшиеся после войны минные поля и подрываются на бомбах. Жесткая и честная картина с говорящим названием «Люди в лодках» (обездоленные, безымянные и неприкаянные, бегущие из ада в призрачную «лучшую жизнь» без весел и под дулом автоматов) действительно абсолютно релевантна и сегодня. Не только потому, что вчерашний вьетнамский коммунизм — отражение сегодняшнего китайского коммунизма, придушившего свободу и развитие Гонконга. Но и потому, что «люди в лодках» сегодня повсюду, бегут со всего восточного полушария в западное и тысячами, если не миллионами гибнут снова и снова, надеясь на иллюзорный свет в конце тоннеля.
Простая жизнь (Tou ze, 2011)
А эта уже почти современная, предыдущего десятилетия, работа Энн Хуэй удостоилась на Венецианском кинофестивале Кубка Вольпи за лучшую женскую роль (Дини Ип стала первой гонконгской актрисой, получившей эту награду) и множества других престижных призов и номинаций. «Простая жизнь» лишена политики, но является сильным и одновременно очень трогательным социальным высказыванием о человеческих взаимоотношениях внутри классово неравного общества. В центре сюжета — простая, но реальная история, произошедшая с продюсером фильма Роджером Ли и его престарелой служанкой, которая прислуживала четырем поколениям семьи продюсера, но, заболев, постыдилась принять от него заботу и помощь. Хуэй сняла не сентиментальную, но искреннюю и душевную историю именно о «простой жизни», вынесенной в название, с ее тяготами, болезнями, старением, неловкостью, бессмысленностью, но вместе с тем любовью, благодарностью и добротой; историю, верящую, несмотря ни на что, в положительную сущность человеческой природы.
В 2020 году Энн Хуэй получила в Венеции почетного «Золотого льва» за вклад в кинематограф.