Сергей Комиссаренко — ученый с мировым именем, бывший вице-премьер, а ныне глава Комиссии по биобезопасности и биологической защите при СНБО Украины. Он возглавляет Институт биохимии им. А. В. Палладина НАН Украины — один из трех украинских научных коллективов, которые разрабатывают вакцину против коронавируса.
— Сергей Васильевич, недавно вы заявили, что Институт биохимии им. А. В. Палладина, который вы возглавляете, получил деньги на производство украинской вакцины — аж 3 млн грн, из которых 2,8 млн (!) пойдут на приобретение установки. Когда при таком финансировании можно ожидать результата?
— Деньги мы еще не получили. Мы просили по-скромному — 3,8 млн, нам пообещали 3 млн. Но так и не дали. Мы уже не будем покупать эту установку, потому что на оставшиеся деньги нужно платить зарплату и покупать реактивы. Денег мало — в академии, в стране.
Когда говорят о вакцине, почему за границей создается быстро, а у нас медленно, это не так. За границей тоже сравнительно медленно — не быстрее, чем можно. Как говорят, ребенок не родится через три месяца, если собрать вместе трех беременных женщин. Все три родят через девять месяцев. И мы соревнуемся при создании вакцины с компаниями, которые именно на этом специализируются. Которые уже стоят миллиарды, имеют соответствующие оборудование, персонал и практику. Они все время делают вакцины — не только против этого коронавируса, но и других болезней.
— Гриппа, например...
— Да. Поэтому с ними состязаться, мягко говоря, трудно. Более того, эти фармацевтические, биотехнологические компании, как правило, получают огромные средства на создание именно определенной вакцины. Вакцины создают научные подразделения. Точнее, прототип вакцины, лабораторные образцы, а потом их масштабируют. При этом прототип вакцины должен сохранять свои изначальные свойства. Я всегда привожу такой пример. Опытный кулинар может испечь уникальный торт. А теперь этих тортов нужно создать миллионы, даже миллиарды, причем абсолютно такие же.
— Даже второй раз повторить свой кулинарный шедевр, чтобы он получился таким же, сложно.
— Да. Так вот, приведу вам пример трех наиболее известных в мире компаний по производству вакцин. Американская компания Moderna, сама по себе очень большая и известная, создает вакцину совместно с Институтом аллергии и инфекционных заболеваний Национальных институтов здоровья США, которые находятся под Вашингтоном. У них есть вакцина, сейчас она проходит третью фазу клинических испытаний. Президент Трамп, как глава правительства США, выделил из бюджета на создание вакцины $2 млрд. В Великобритании приблизительно в это же время вакцину от коронавируса создал Институт Дженнера при Оксфордском университете, она так и называется «оксфордская вакцина». Широкое производство этой вакцины внедряет англо-шведская фармацевтическая компания AstraZeneca. Ей Трамп выделил более $1 млрд. Во Франции вакциной занимается несколько фирм. Одна из самых известных — французская фармацевтическая компания Sanofi, ей Трамп дал $60 млн.
Так вот, Moderna создала прототип вакцины за 63 дня после публикации китайцами структуры РНК-вируса. И уже в марте начались первые доклинические испытания. С того времени и до сих пор продолжаются клинические испытания, они еще не завершены, чтобы иметь полную уверенность в качестве вакцины.
Мы начали значительно позже, и эту работу проводим, несмотря на отсутствие финансирования, — с людьми, которые у нас работают, с реактивами, которые у нас есть, и на том оборудовании, которое есть. Сколько времени нам еще нужно? От 9 до 12 месяцев.
— Чем ваша вакцина отличается от других? Чем она лучше?
— Говорить, лучше вакцина или хуже, можно только когда закончатся все клинические испытания. Что это такое? Когда заканчиваются доклинические испытания (на лабораторных животных, на культуре клеток), то начинаются клинические испытания, которые состоят из трех фаз.
Первая фаза должна показать, работает вакцина или нет. У нее много свойств, но есть два главных. Первое — это ее специфичность, вакцина должна вызывать у прививаемых людей иммунный ответ для того патогена, для которого она сделана, в данном случае для коронавируса. Второе — вакцина не должна обладать побочными эффектами и вызывать негативные последствия. Первое свойство проверяется на молодых здоровых людях, для испытаний отбирают 30–40 человек. Если вакцина вызовет у них иммунный ответ и не возникнет негативных эффектов — переходят ко второй фазе. Для второй фазы отбирают уже сотни человек. Третья фаза испытаний должна ответить на вопрос: обладает ли эта вакцина специфическим действием и имеет ли она негативные свойства для абсолютно разных категорий населения. В испытаниях участвуют уже десятки тысяч: женщины и мужчины разного возраста, здоровые и болеющие разными заболеваниями, например, диабетом, а также с разным цветом кожи, что важно, например, для такой страны, как США.
— Украинскую вакцину разрабатывают два государственных научных института (ваш и львовский Институт биологии клетки), а также международный консорциум, который создан частной научно-производственной компанией «Диапроф-Мед» во главе с Михаилом Фаворовым и американской компанией. Причем вакцину Фаворова начали критиковать на старте. Какую из этих вакцин ждать раньше, обсуждаете ли вы с коллегами, кто каким путем идет?
— Практически все вакцины, которые сейчас создаются в мире, а их более 200, используют в качестве мишени так называемый шипообразный S-белок, что можно увидеть на электроноскопии вируса. Этот белок выполняет главную отрицательную функцию вируса SARS-CoV-2 для человека. При атаке вирусом человека S-белок взаимодействует с комплиментарным ему рецептором на клетки-мишени человека. Для этого в его белковой структуре есть участок связывания с рецептором (так называемый рецептор-связывающий домен), а рецептором выступает ангиотензинпревращающий фермент второго типа на клетках мишени.
При таком белок-белковом распознавании и взаимодействии в них происходят определенные пространственные превращения, которые и приводят к проникновению вирусов в клетку человека. Поэтому ученые пытаются создать такие условия, которые бы предотвращали взаимодействие шипообразного S-белка (или его рецептор-связующего домена) с клеткой-мишенью человека, то есть нейтрализовали бы проникновение вируса в чувствительные к нему клетки человека.
Главным кандидатом на «разрушителя» взаимодействия S-белка с клетками-мишенями являются антитела против этого S-белка. Такие антитела образуются или у инфицированного вирусом человека, или при введении ему вакцины, содержащей такой белок. В таком случае антитела становятся защитными — связываясь с этим белком, они защищают от заражения вирусом или от его распространения.
Поэтому все вакцины в мире создаются на основе этого шипообразного белка, чтобы вызвать иммунный ответ у человека, которого прививают. А оригинальность метода украинско-американской вакцины в том, что они взяли за основу создания вакцины N-белок нуклеокапсида, который прикрывает РНК-вирус. Он тоже является иммуногенным, то есть вызывает антитела при попадании вируса в организм. Но ранее считалось, что эти антитела не будут защищать человека от размножения вируса.
Наши коллеги из украинско-американского консорциума провели исследование на культуре чувствительных к вирусу клеток и показали, что полученные ими антитела против N-белка вируса нейтрализовали цитотоксическое действие вируса на чувствительные к нему клетки. Поэтому они считают, что вакцина, содержащая N-белок вируса или его иммуногенные части, будет вызывать у вакцинированных людей образование антител, которые будут нейтрализовать проникающие в организм человека вирусы. Будет ли эффективна такая вакцина, могут показать только клинические испытания.
— Почему же ее критиковали, иногда очень жестко?
— Эта критика была необъективной, так как была скорее эмоциональной, а не научной. Вакцины как таковой еще нет, она только в процессе создания. Я сначала тоже относился к этой идее достаточно критически, или, скажем, осторожно. Создатели пришли ко мне в Институт биохимии. Хотели посоветоваться, прежде чем попасть к президенту. Я их спросил: почему они делают вакцину против этого белка, когда весь мир — против другого белка, и мы в том числе. Я, кстати, пересмотрел огромное количество литературы на эту тему и частично писал об этом в своей книге «Світова коронавірусна криза», где есть ссылки на литературу, в которой написано, что антитела, которые вырабатываются у человека против N-белка, связаны с негативным развитием заболевания.
Если антитела против S-белка обычно связаны с улучшением состояния больного и его выздоровлением, то антитела против N-белка вируса — с ухудшением. Но они мне показали данные экспериментов о полученных ими моноклональных антителах против N-белка вируса, которые нейтрализовали цитотоксическое действие вируса на чувствительные к нему клетки. То есть антитела, которые они получили, защищали клетки от поражения вирусом. И это послужило основой для вывода, что антитела человека, которые вырабатываются при прививке N-белком, смогут нейтрализовать действие вируса. Будет так или нет, покажут клинические испытания.
— Стоит ли Украине закупать российскую вакцину?
— Конечно, нет. Она не прошла клинические испытания, даже вторую фазу. Поэтому ее никто не воспринимает всерьез, кроме России и Беларуси.
— А насколько защищают от повторного заболевания антитела, которые вырабатываются у уже переболевших Covid-19?
— У разных людей по-разному. Всего на несколько недель, как показывают повторные случаи заболевания, до нескольких месяцев.
— Тогда зачем вакцинироваться?
— Вакцина резко ослабляет протекание заболевания, без нее течение болезни тяжелое и очень тяжелое. Вакцинация является эффективной и единственной профилактикой против развития инфекционного заболевания. Если сравнить с гриппом — после вакцинирования человек болеет или совсем слабо, или вообще незаметно. И без осложнений. Но не всех людей вакцина защищает. Это зависит от многих факторов.
— Возвращаясь к вопросу, какую из трех украинских вакцин ждать раньше?
— Прототип украинской вакцины от «Диапроф-Мед», как считают авторы, уже существует, надо получить какое-то количество для клинических испытаний и начать их. Нашей и львовской еще нет.
— Но еще в марте мои коллеги писали, что ваш институт начал работать над вакциной.
— Мы думали, какие избрать подходы к созданию вакцины, какие у нас будут возможности и где достать деньги на реактивы, оборудование, зарплату. Вот объявили конкурс. Ждали результатов. Получили результат — финансирование сокращают. Но денег так и не дали. Но даже если финансирование придет, заказ на оборудование в этом году мы уже не успеем реализовать. А если мы не успеем до конца года освоить деньги, их заберут.
— А почему вы не успеете?
— Потому что незнающим трудно представить, какие преграды нужно преодолеть для заказа оборудования и реагентов. Пройти тендеры, заключить договоры. Вот, например, я нашел производителя оборудования, которое нам нужно. Но он оказался монополистом, из-за чего я не могу у него заказать. Я должен найти другого производителя. Допустим, найду. Но «монополист» делает лучше, и цена у него выше. Значит, тендер выиграет тот, у кого дешевле, но хуже. И я обязан у него покупать. Не успеешь договор оплатить (денег пока нет), он разрывается. И тем же выбранным производителем заказ уже не принимается, и он может быть единственным. Уже конец года, деньги выделяются (случайно ли?) к концу года. Не успел — деньги возвращаются в казну.
— Разве из-за карантина не изменили процедуру тендеров?
— Изменения в тендеры введены только для тестов, которые ввозят из-за границы. А так тендеры работают, как и прежде. Более того, если удастся доказать, что вы лучший производитель, я с вами заключу контракт. И я его должен оплатить. Но денег-то у меня нет. Если я его не оплачу, то этот контракт расторгается. В итоге деньги все-таки дадут, но второй раз я к вам не смогу обратиться, по нашим законам. И эти деньги вернутся в бюджет. Получается, деньги выделили, но фактически их нет. И не будет.
— А что вы думаете об испытаниях британской вакцины на украинцах?
— Я узнал о них случайно из СМИ. Но это очень хорошо. Хотя Украина и не очень подходит для испытаний. Во-первых, нужно уметь их проводить. Я вам рассказал, как это происходит в других странах. Кроме того, нужны люди, которые бы фиксировали изменения в состоянии добровольцев. Например, повышается температура. У него нужно спросить: как повышается, когда, болят ли при этом ноги, не выпадают ли волосы. Во-вторых, испытания обычно проводят в странах с высоким уровнем заболеваемости.
— То есть заболеваемость в Украине все-таки не высокая?
— У нас неплохие показатели. Почему испытания проводят в странах с высоким уровнем заболеваемости? Чтобы можно было с уверенностью сказать, что люди не заболели, потому что были вакцинированы, или заболели без вакцины. Известный факт: компания AstraZeneca прекратила испытания, потому что в Бразилии умер человек, на котором испытывали вакцину. А клиническое исследование — двойное слепое. Добровольцы в них идут анонимно, под шифром. Даже те, кто иммунизирован, не знают, кому вводили вакцину. Когда стали разбираться, оказалось, что именно этому человеку ввели плацебо — «пустышку» без вакцины. И он заболел. А другие люди, которым была введена вакцина, не заболели. И эти результаты показали, что вакцина защищает.
— Так почему все-таки наша страна не очень подходит для испытаний?
— Потому что у нас не так много больных — около 500 тысяч. Для сравнения: во Франции — 1,8 млн, в Испании — 1,4 млн, Великобритании — 1,2 млн человек. А в США и вовсе 10,4 млн заболевших.
— К слову, а почему в Штатах с самой развитой медициной в мире инфицированных 3,15%, для сравнения, в Украине — 1,11%?
— А если сравнить количество смертей от коронавируса, то в США этот показатель выше в 28 раз, хотя численность населения Штатов больше количества жителей Украины всего в 8 раз. Почему, неизвестно. Я лично думаю, что к нам пришел другой вирус.
— А может так быть, что они более полно ведут статистику, а у нас часть умерших записывают в другую статистику — умер от пневмонии, например, а не от вируса?
— Колебания возможны, но не настолько существенные.
— Выходит, что украинцы более здоровые, чем американцы?
— Была версия, что американцев не иммунизируют против туберкулеза, поэтому сопротивляемость к коронавирусу у них ниже. Проверили на большом количестве людей, оказалось, что иммунизация БЦЖ практически не влияет.
— А дефицит витамина D, о чем сейчас много говорят?
— Витамин D действительно является хорошим профилактическим средством против коронавируса. Исследования, проведенные в Австралии, Исландии, Испании, показали, что у 95% людей, умерших от коронавируса, было очень низкое содержание витамина D.
— Значит ли это, у жителей мегаполисов, чаще испытывающих дефицит витамина D, чем, например, те, кто ближе к природе, больше шансов заболеть коронавирусом? Плюс еще и плотность населения выше в городах?
—Да, те, кто больше бывает на солнце, которое активизирует появление витамина D, не испытывают такого дефицита. Этот витамин важен, причем при многих заболеваниях, в первую очередь инфекционных.
— Какие еще исследования, связанные с пандемией, проводит ваш институт?
— Хороший вопрос. Мы занимаемся витамином D, о котором только что говорили. У нас самый лучший витамин D3 в мире — у него лучше биодоступность, он легче усваивается, выше качество. Мы создали Видеин — комплекс витаминов D3 с козеином молока, есть Видеин-D3-Е в таблетках. Мы создали эти витамины и готовы передать в производство. Но нашей фармацевтической промышленности это не нужно. Она выпускает генерики (копии. — Авт.). А наши аптеки забиты витамином D иностранного производства, которые хуже и значительно дороже.
Кроме того, в нашем институте в том числе мы изучаем протеины системы свертывания крови. Создали целую серию диагностикумов, определяющих угрозу тромбообразования, что крайне важно при инсультах, инфарктах и тромбозах конечностей. Но наш Минздрав не обращает на это внимания! И вдруг оказалось, что коронавирусная болезнь провоцирует резкое сгущение крови, активацию системы свертывания крови. И приблизительно треть летальных случаев от Covid-19 произошли вследствие тромбозов. У нас стоит в холодильнике необходимый диагностикум, а это никому не нужно!
— Ну вы писали правительству, президенту, например?
— Писал. И говорю: у наших ученых в Академии наук есть много важных вещей для нашей страны, которыми государство не интересуется вообще или лишь тогда, когда возникает острая необходимость. Вот у нас, например, есть диагностика против дифтерии. Сейчас дифтерии нет, как говорила пани Ульяна Супрун, дифтерия — не проблема для Украины. Это не проблема, пока нет эпидемии. Вот у вас, например, есть иммунитет от дифтерии?
— Я не знаю. Но мне делали в свое время все прививки.
— Когда-то их делали, потом антивакцинная пропаганда стала говорить, что это очень опасно. Но есть ли иммунитет, может показать диагностика, которая у нас есть.
— А что вам известно о разработках ваших коллег из других институтов, которые нужны при лечении коронавируса?
— Институт молекулярной биологии и генетики НАНУ создал ПЦР-тесты. Они были готовы еще в феврале! А 13 марта был указ президента Украины создать не меньше 200 тысяч тестов, а правительству профинансировать. Никто ничего не профинансировал. Тесты в итоге закупили через какие-то частные компании. Сейчас этот институт создал тесты, которые одновременно определяют вирус гриппа и коронавирус. Это очень важно, так как одновременно заболевание гриппом и Covid-19 очень опасно.
— Врачи в больницах рассказывали нам, что сейчас возник острый дефицит медицинского кислорода. Кроме того, не хватает емкостей для их доставки в больницы. Что можно сделать?
— Нужно делать оборудование. Нужно ставить кислородные станции в больницах, чтобы добывать кислород из воздуха.
— Власти заявляют, что полного локдауна не будет, чтобы не остановилась экономика. Как вы считаете, это правильно?
— Это правильно. Экономику не надо закрывать, нужно соблюдать меры.
— Когда, по вашим расчетам, пандемия может пойти на спад в Украине, в мире?
— Сейчас вам никто ни в одной стране мира не даст такого прогноза.
— Еще в начале апреля известный инфекционист Ольга Голубовская говорила, что в Украине заболеют 30 млн человек, из них 6 млн будут нуждаться в госпитализации и 1,5–2 млн понадобится интенсивная терапия. Вы согласны с таким мнением?
— Думаю, что Ольга Голубовская тогда пользовалась прогнозами, которые на тот момент делали в мире, в частности, в Великобритании, что заболеет около 60% населения и что коллективный иммунитет предотвратит распространение вируса. Она просто пересчитала из расчета на наше население и получила эти цифры. Но сейчас это может не сработать. Поскольку существующие данные говорят о том, что у большинства переболевших, особенно в бессимптомной форме, иммунитет от коронавируса держится всего несколько недель. Плюс все чаще встречаются повторные заражения, поэтому коллективный иммунитет не поможет.
— В Китае, где началась пандемия, ситуация с заболеваемостью намного лучше, нежели в Европе. Что в других государствах делают не так в плане борьбы с коронавирусом?
— Китай очень тщательно выполняет условия карантина, его жители очень дисциплинированы. Также и в Тайване, и в других восточных странах. Там тщательный контроль и проверки. Нечто похожее в Германии, но все равно не так.
По материалам «Вестей»