«Что делает Коломойский, когда злится? Он соглашается на интервью...». Такой вывод после резонансного интервью сделали главный редактор «Зеркала недели» Юлия Мостовая и корреспондент газеты Игорь Москалевич еще в далеком августе 2005 года. А поскольку в те времена серьезно злился он крайне редко, предпочитая договориться с действующей (любой) украинской властью, то журналистов своим вниманием практически не удостаивал.
Долгие годы господин Коломойский был наиболее закрытым персонажем высшей касты отечественного бизнеса, окруживший себя ореолом таинственности и могущества, но старающийся как можно реже показываться своим подданным. Сейчас же ситуация разительно другая. Только за последних полгода он дал интервью едва ли не больше, чем за все предыдущее время. Настало ли время олигарха и какое влияние на власть у него на сегодняшний день — в нашем материале.
С весны этого года Игоря Валерьевича в медийном пространстве стало много. Очень много, как для бизнесмена. Впрочем, его можно понять: состояние огромной эйфории и ощущение, что наконец-то полностью настало его время, что при власти находится именно он, требуют непременного «выхода наружу». А суды и антикоррупционные органы (НАБУ, ГБР, САП, НАПК), активно преследующие врагов/противников, добавляют еще большего куражу бывшему добровольному эмигранту.
«Хочу сатисфакции»
Ответ на вопрос: «Кто враг № 1 господина Коломойского?», — хорошо известен. Это бывшая глава Нацбанка Валерия Гонтарева. Как и причина — национализация «ПриватБанка». Она означала утрату возможности неограниченно и на просто сказочных условиях кредитовать предприятия самого Игоря Валерьевича и его партнеров по группе «Приват», а также банально выводить деньги из страны.
Эту национализацию принято считать одним из ключевых направлений радикального реформирования отечественной банковской системы, решительно проведенного тогдашним руководством НБУ. Кроме того, удалось восстановить макрофинансовую стабильность (в том числе благодаря решению об отказе от удержания курса доллара любой ценой), избавиться от недобросовестных финучреждений (за 2 года с рынка было выведено более 80-ти банков-«моек», банков-«зомби», банков-«пылесосов», банков с неизвестными собственниками и прочих), полностью трансформировать НБУ в независимого, современного, мощного регулятора с новой системой управления и невозможностью единоличного принятия решений.
Поначалу Коломойского устраивало все. Получение от НБУ миллиардов гривен рефинансирования и стабилизационных кредитов — прекрасно. Ликвидация банков — отличная работа главы НБУ («Валерия Алексеевна (Гонтарева. — ред.) чистит рынок для нас»). Проблемы начались, когда от «ПриватБанка» стали требовать выполнения специально разработанной программы его докапитализации. Первый этап удалось завершить после почти 2-ух лет постоянных переговоров (уговоров). А вот второй этап — перевод выданных кредитов с фирм-пустышек на настоящие компании и предоставление реальных залогов — выполнен так и не был.
На момент национализации в декабре 2016 года недостаток в капитале банка составлял 146 млрд. грн. Согласно же результатов независимого расследования, проведенного международным детективным агентством Kroll, на протяжении минимум 10-ти лет (2006-2016 гг.) масштабные и скоординированные мошеннические действия акционеров «ПриватБанка» привели к убыткам в размере $5,5 млрд.
И вот теперь, по словам участников рынка, Игорь Валерьевич требует сатисфакции. Моральной — публичного признания, что «ПриватБанк» был «нормальным, докапитализированным, с нормальным кредитным портфелем, с нормальными залогами, нормально работал». Материальной — $2 млрд. Сомнительным образом суды отменили национализацию «ПриватБанка», а также расторгли договора личного поручительства Коломойского перед НБУ по полученным от него 9,2 млрд. грн. рефинансирования.
Но моральное удовлетворение не было бы полным без преследования Валерии Гонтаревой. Игорь Валерьевич уже и открыто пообещал привезти ее в Украину (с октября 2018 года госпожа Гонтарева живет в британской столице, читая лекции в Лондонской школы экономики) «в частной порядке», иными словами — похитить. И объявил экс-главу НБУ лидером контрреволюционного заговора, подготовкой которого она, якобы, руководит через Нацбанк из Лондона (понятен источник информации депутата Богуцкой). Со своей стороны, борцы с коррупцией на службе у Коломойского завели крайне сомнительное уголовное дело по неким событиям февраля 2014 года.
Киловатт нынче дорог
Но не только к Валерии Гонтаревой Игорь Валерьевич такую личную неприязнь испытывает. Судя по всему, вторым объектом внимания становится бывший глава НКРЭКУ Дмитрий Вовк, плюс некоторые из его бывших коллег. Их «вину» эксперты оценивают в 4 млрд. грн., которые олигарху у власти пришлось дополнительно потратить после введения так называемой формулы «Роттердам+».
Отказ от ручного регулирования и ведение четкой понятной методики ценообразования на энергоносители (электроэнергию и газ) до перехода к полноценному рынку предусмотрены Соглашением об ассоциации между Украиной и ЕС, о чем сегодня принято не вспоминать. Будучи главой НКРЭКУ Вовк взял на вооружение методику импортного паритета, которую используют большинство стран Европы. Для энергетического угля, используемого при производстве электроэнергии на отечественных ТЭС, таким паритетом стала средневзвешенная стоимость данного вида угля за предшествующие 12 месяцев в 3-х основных портах Северо-Западной Европы — Амстердам, Роттердам, Антверпен (индекс API2), плюс стоимость его доставки в Украину. Таким образом, Украина получила рыночную формулу на базе биржевого индекса, который используется с 2001 года и применяется всеми европейскими странами (кроме Беларуси).
Соответствующую методику, называемую «Роттердам+», НКРЭКУ утвердила в марте 2016 года, действовать она начала с мая того же года, не применяется с 1 июля 2019 года, когда в Украине был введен новый рынок электроэнергии. Самое же главное, что «Роттердам+» никак не влиял на тарифы на электроэнергию для населения, поскольку действие методики распространялось исключительно на небытовых потребителей, прежде всего — на промышленные предприятия. Включая Никопольский и Запорожский ферросплавные заводы, принадлежащие господину Коломойскому.
Это одни из крупнейших отечественных промышленных потребителей электроэнергии, поскольку расходы на электроэнергию в себестоимости производства ферросплавов составляют 50%+. В 2012-2013 гг. когда было ручное ценообразование на электроэнергию, Игорь Валерьевич добился льгот для своих ферросплавных заводов. И «сэкономил» почти 2,5 млрд. грн. (при тогдашнем курсе 8 грн/долл), заплатить которые пришлось другим промышленным потребителям. Но проводить модернизацию заводов, с целью снижения энергоемкости производства, их собственник не торопился: инвестобязательства на энергосбережение в сумме 161 млн. грн. — под обещания которых и предоставлялись государством льготы — собственником заводов выполнены не были. Да и зачем тратиться, если в предыдущие годы регулярно удавалось добиваться для своих ферросплавных заводов льготных цен на электроэнергию.
Но на этот раз «выбить» льготы не удалось. В результате, расходы ферросплавных заводов Коломойского в 2017-2018 годах значительно увеличились, прибыль снизилась. Безрезультатными оказались и попытки отменить «Роттердам+» в судебном порядке — все тяжбы с НКРЭКУ были проиграны, суды неоднократно подтвердили законность введения данной методики, как в части процедуры ее принятия, так и в части экономической обоснованности. Но правоохранительные органы начали охоту на Вовка и его бывших коллег. С объявлениями о подозрении, обысками, арестами, международным розыском и прочим. «Показательная порка», чтобы ни у кого даже мысли не возникло хоть как-то противоречить всесильному олигарху.
В своем недавнем интервью господин Коломойский признался: «Я теперь ближайшие годы вообще нос не высуну за границу». Понятно, что не из-за чувства патриотизма — просто у правоохранительных органов США накопилось много вопросов к олигарху, что чревато последствиями (Дмитрий Фирташ может подтвердить). Да и суд в Лондоне продолжается. А там, глядишь, и нынешняя украинская власть наконец-то поймет, что невозможно одновременно по-настоящему бороться с коррупцией (о чем постоянно говорится) и давать кому-то безраздельно пользоваться правоохранительными органами и судебной системой.