Нет-нет, к комедии с Чеви Чейзом эта картина не имеет никакого отношения. Просто заглавие подошло. Главная героиня биографической трагикомедии «Сможете ли вы меня простить?» — писательница-невидимка, которая всю жизнь писала чужие биографии, потому что боялась вынести на суд читателей собственную историю, затем писала чужие письма, потому что за ее собственные никто не заплатил бы ни цента, а после, лишь совершив преступление и разоблачившись, решилась выпустить мемуары. И эти мемуары легли в основу одноименного фильма, вышедшего спустя четыре года после ее смерти.
Роль американской писательницы-биографа Ли Израэль, арестованной в 90-х годах федеральными агентами за творческую и финансовую махинацию, распространившуюся на несколько штатов, помогла знаменитой голливудской клоунессе Мелиссе МакКарти впервые раскрыть перед публикой душу трагика. И это перевоплощение принесло актрисе заслуженную номинацию на «Оскар». Не секрет ведь, что самые смешные клоуны всегда скрывают под белилами и красным носом самые подлинные слезы.
Какой же предстает Ли Израэль в исполнении МакКарти? Нет, начнем с того, какой предстает Ли Израэль без вмешательства всесильного обаяния МакКарти. Мы видим немолодую одинокую женщину-мизантропа, саркастичную, малоприятную и даже отталкивающую, у которой нет ничего и никого, кроме старой больной кошки. Она переживает творческий кризис; ей за пятьдесят, и ее имя никому неизвестно, несмотря на то, что «Нью-Йорк таймс» назвала одну из ее биографий бестселлером; она разругалась со всеми издательствами, и даже ее собственный агент не хочет иметь с ней дело; она хорошо пишет, у нее острый ум и колкое чувство юмора, но биографии — не самый востребованный жанр.
Она разошлась с возлюбленной (да, она — лесбиянка), у нее нет родных, нет друзей, а скверный характер с возрастом лишь усугубился. Она неряшлива, пьет, как сапожник, стрижется у безрукого парикмахера и одевается, как работница среднего звена в провинциальном управдоме, где-то между диспетчером и дворником. В свой полтинник она живет в крохотной съемной квартире, которая завалена макулатурой, остатками гниющей еды и кошачьими какашками, и от этих ароматов дохнут даже мухи, скоропостижно скатываясь прямиком женщине на подушку. Героиня смахивает трупики рукой и, не меняя наволочки, просто переворачивает подушку на другую сторону.
Естественно, она несчастна и очень одинока. И единственное существо, которое она любит и которое любит ее, — это кошка, такая же возрастная и неопрятная, как сама хозяйка (если, конечно, эпитет «неопрятный» уместен и не чересчур оскорбителен по отношению к кошкам). И денег у нее — четырнадцать долларов в кошельке. Букинист готов заплатить за ее книжки... два доллара. А агент говорит, что может выплатить ей аванс в счет будущей публикации... долларов десять. Аренда просрочена за три месяца. И вдобавок ко всему старой кошке не здоровится, а ветеринарная клиника отказывается в очередной раз лечить животное в долг.
Кажется, именно беспокойство за здоровье кошки (причина, вызывающая исключительное сочувствие и понимание зрительного зала) толкает писательницу на аферу, и волею случая (а не вынашивая грандиозный преступный план) она становится виртуозной имитаторшей стиля знаменитостей в их личных переписках. Проще говоря, подделывает письма почивших звездных личностей и продает за неплохие суммы скупщикам подобного раритета, через которых «уникальная корреспонденция» попадает в руки частных коллекционеров, а порой и в музеи. И никто не может распознать фальшивку, настолько Израэль точна и хороша в своем пересмешничестве. И тут в жизни забытой богом неудачницы появляются не только деньги, но и друг (лысеющий гомосексуалист-пижон без определенного места жительства), и объект симпатии. Мошенничество возвращает героиню к жизни, полноценной и яркой.
Чудодейственное обаяние Мелиссы МакКарти способно обаять даже самого необаятельного персонажа. Это факт. Неизвестно, какой Ли Израэль была в действительности (или какой бы она стала в исполнении Джулианны Мур, которая отказалась от роли), но МакКарти окружает цинизм, озлобленность и скверну героини светлым ореолом собственного очарования и шарма, которые не скроет никакой грим. А посему экранная Ли Израэль вызывает симпатии с первых же кадров.
«Сможете ли вы меня простить?» — на этом названии мемуаров настоял издатель. Сама Израэль вряд ли назвала бы автобиографию именно так. Судя по всему, ее вовсе не мучило раскаяние за содеянное, наоборот, она гордилась своей работой и даже назвала на суде время, проведенное за подделыванием писем, самыми счастливыми и красочными днями своей жизни. И это отсутствие угрызений совести, как ни странно, совсем не отнимает наших, зрительских, симпатий. Мы понимаем ее гордость. Более того, ее обман воспринимаем как специфический акт восстановления справедливости.
Ведь она была хорошим писателем. И гордым. Не хотела опускаться до популярных приключенческих и романтических жанров. Не хотела и не умела. Была выше попсы. А ее письма, по оценкам экспертов, местами даже превосходили оригиналы: были смешнее, остроумнее, эффектнее. Но никто не дал бы ни цента за переписку какой-то там Ли Израэль (кто она вообще такая?..). Так что деньги, которые брала героиня за искусную и артистичную ложь, были ее возмездием за несправедливое устройство нашего мира и наших ценностей.
«P.S. У моего нового внука мой старый нос. Завещаю-ка ему деньги на операцию», — написала Израэль в одном из своих писем то ли от имени Дороти Паркер, то ли от имени Луизы Брукс. Или, быть может, Лилиан Хеллман. «Даже сама Дороти Паркер не написала бы так», — скажет Израэль позже. Нет, не так, вот так: «Я была лучшей Дороти Паркер, чем сама Дороти Паркер». И почему-то в эти ее, казалось бы, слишком самоуверенные и чуточку даже нахальные слова безоговорочно верится.
Фильм «Сможете ли вы меня простить?» не о раскаянии, не о преступлении и наказании, а о таланте и искривленных общественных ценностях, псевдоценностях. О псевдокультуре и псевдоискусстве, где именитость, увы, стоит выше способностей. «Ты — никто, твое имя никому неизвестно, ты не можешь позволить себе дрянной характер. Вот станешь знаменитостью — тогда сможешь стать дрянью», — говорит героине ее литературный агент. И хочется добавить: станешь знаменитостью — тогда сможешь стать бесталанной. Ведь общество все простит.