Многие используют слово геополитика, не вникая в его значение, что позволяет разного рода блогерам и «аналитикам» кормиться с него, не вдаваясь в технические детали, но бросаясь эффектными терминами, вроде «стратегии Анаконда» или «Хартленда», с видом, будто эти слова что-то сами по себе означают. В этом материале я намерен ознакомить читателя с некоторыми азами этой «науки», которые дадут ему возможность самостоятельно осмыслить происходящие на международной арене события и сформировать о них собственное мнение. Для этого мы будем опираться на работы таких классиков геополитики, как Хэлфорд Маккиндер и Николас Спикмен.
В далеком 1904 году известный британский ученый, профессор Оксфордского университета Хэлфорд Маккиндер презентовал на заседании Королевского географического общества доклад «Географическая ось истории». Эта работа стала отправной точкой для всей геополитической мысли XX века, сохраняя некоторую актуальность и сегодня.
Фоном для ее создания послужила «холодная война» между Лондоном и Петербургом во второй половине XIX века. Российские войска все глубже проникали в Среднюю Азию, опасно приближаясь к индийским владениям Англии. Обе высокие заинтересованные стороны не имели возможностей для прямого военного противостояния, потому увлеченно развлекались шпионскими игрищами. Но в начале XX века произошло событие, потенциально способное сместить баланс сил в Большой игре, а именно — русско-японская война. Хотя сама война проходила для Российской империи крайне неудачно, но она продемонстрировала всю мощь железнодорожного сообщения, позволившего в относительно сжатые сроки перебросить значительные военные силы из европейской части России на Дальний Восток. Тем самым показав, что мобильность более не является исключительной привилегией морского транспорта, а значит, и морских держав вроде Англии. Это позволило Маккиндеру заявить об окончании «Эры Колумба», когда государства, правившие морем, могли фактически править миром. По его мнению, железнодорожное сообщение в значительной степени уравняло мощь сухопутных армий и военно-морских флотов.
Вторым значительным тезисом, который он озвучил, было разделение планеты на географические зоны. Маккиндер полагал, что в глубинах Евразии сформировался отдельный политико-географический регион, в целом совпадающий с границами Российской империи, который он назвал «сердцевинными землями» (heart-land) или, в своей более поздней работе 1919 года «Демократические идеалы и реальность», Хартлендом (одним словом и с большой буквы, как имя собственное). Главной особенностью этого региона является то, что он недоступен для океанической торговли или военно-морского вторжения. Но, благодаря железнодорожному сообщению, государство, сумевшее консолидировать его в своих руках, может вторгаться в земли «внутреннего полумесяца» (Европа-Аравия-Индия-Китай), что в перспективе может вынудить морские державы отступить от Евразии в земли «внешнего полумесяца» (Северная и Южная Америки-Африка-Океания).
При этом Маккиндер обращал внимание, что Российская империя не имеет свободного доступа к океаническим водам. Фактически флот в Балтийском и Черном море выполняет роль «корабликов в бутылке», а Тихоокеанский флот, хоть и обладает относительной свободой действий, но находится столь далеко от всех цивилизованных мест, что практически ни на что не влияет. Поэтому стратегической точкой, определяющей, кто будет править миром, является континентальная Европа. Если Россия ее завоюет или войдет в альянс с Германией, то тогда она получит потенциальную базу для построения крупного военного флота, способного влиять на события в глобальном масштабе. Таким образом, сухопутная и морская мощь будут сосредоточены в одних руках, угрожая вытеснить Британскую империю — величайшую морскую державу — на обочину истории.
Так был устроен мир по Маккиндеру. Но будущее показало, что оно не настроено помещаться в его теоретические выкладки. Ревизию ранних взглядов британского ученого провел американец голландского происхождения Николас Спикмэн. В своей работе «География мира» («Geography of Peace»), опубликованной в 1944 году, он критиковал концепцию Хартленда, противопоставляя ей «концепцию дуги».
По мнению Спикмена, будущее будет определять вовсе не держава, владеющая Хартлендом, а государства, расположенные на территории внутренней дуги или Римленда (Rimland). Поскольку они могут сосредоточить в своих руках морскую и сухопутную мощь, что делает возможным для них как вторжения в «сердцевинные земли», так и военно-морские экспедиции на территории внешнего полумесяца.
С точки зрения американского исследователя, кто владеет Римлендом, тот, в конечном итоге, владеет миром. Потому, исходя из стратегических интересов США, нужно изо всех сил препятствовать формированию крупных империй в Европе и Юго-Восточной Азии. Поскольку, если эти регионы будут объединены под одной политической крышей, американцы окажутся в клещах: эти государства не только отрежут США от ресурсов Евразии, но, скоординировавшись, могут совершить акт агрессии против Америки. А это уже поставит под вопрос не только ее великодержавный статус, но и сам факт существования как суверенного государства. Потому правители Хартленда являются для Вашингтона лучшими заклятыми друзьями против конкурентов из Римленда.
Очевидно, что логика Спикмэна формировалась под влиянием Второй мировой войны и являлась прямым отражением сложившегося на ее фронтах положения вещей. Ведь в ходе того конфликта, что в Европе, под контролем Третьего Рейха, что в Азии, под колпаком Японии, возникли империи, о которых он говорил, а СССР, как ведущая и, по сути, единственная держава Хартленда, стал лучшим другом США и Великобритании. Но как только война закончилась, старое соперничество за контроль над Римлендом между ведущей морской державой, которой теперь стали США, и ведущей сухопутной державой в лице СССР вновь вступило в свои права. Но это была уже другая история.
Теперь нам нужно сделать следующий шаг и выверить теорию практикой. Благо, с тех времен, когда были написаны используемые нами работы, прошло более чем достаточно времени, и мы можем оценить насколько верными были те или иные предсказания. Парадоксальным образом оба вышеупомянутых автора были правы и неправы одновременно.
США и СССР настолько мощно победили в последней мировой войне, что их военно-экономическое присутствие в Европе и Азии вылилось в неоспоримое доминирование над любыми местными силами. Потому логика Спикмэна оказалась непригодной для использования в условиях Холодной войны. Вместо этого оба противоборствующих блока сосредоточились на попытках установить контроль над Римлендом, что вылилось в многочисленные прокси-войны по всему земному шару. В них капиталистический лагерь, как более богатый и мобильный, регулярно побеждал своих коммунистических оппонентов. Это было вызвано также тем, что, обладая колоссальной армией, СССР не мог, в силу своей ограниченной морской мобильности, перебросить ее куда-то в Африку или Латинскую Америку.
Потому, в соответствии с концепцией Маккиндера, Европа рассматривалась обеими заинтересованными сторонами как поле будущей Третьей мировой войны. Страны Западной Европы, зажатые между советским молотом и американской наковальней, выступали в роли пробки, не позволяющей коммунистическому джину вырваться на оперативное пространство из своего континентального кувшина. В результате всю вторую половину прошлого века советская армия репетировала прорыв к Ла-Маншу. И если бы война велась обычным оружием, она имела бы все шансы на победу, в силу превосходства в логистике на европейском театре военных действий.
Но атомные бомбы стояли на пути геополитической экспансии.
В конечном итоге, завоевание Европы означало бы всего лишь завоевание Европы, если производственные мощности и рабочая сила, способные построить мощный океанский флот, испарятся в огне ядерных взрывов. Ситуацию усугубляло и то, что изначально между Советским Союзом и США была значительная асимметрия в плане средств массового уничтожения и их доставки. Поэтому грядущая ядерная война имела все шансы завершиться советской победой на европейском фронте, на фоне массового уничтожения гражданского населения в тылу. Америка же могла спокойно отделаться «всего лишь» гибелью нескольких крупных городов и продолжить свое существование как независимое и боеспособное государство.
Очевидно, что такая ситуация не могла удовлетворить Кремль, потому «неизбежная» война постоянно откладывалась. До тех пор, пока в 70-е годы ситуация с ядерным оружием не пришла к некоему паритету. Проблема состояла в том, что теперь речь шла не о «маленькой победоносной войне», а о полноценном апокалипсисе, в котором выживших не будет. Но господство над Европой никоим образом этого не стоило. Финал истории нам известен: СССР пал, не выдержав экономической гонки, так и не решившись бросить в бой свои полки.
После чего два десятилетия никакой «геополитики» не было в принципе. Поскольку единственной глобальной силой, способной проводить свою политику, были США, которым никто противостоять не мог и не хотел. Такое положение вещей позволило некоторым недальновидным интеллектуалам говорить о «конце истории», но, как мы все знаем, «мгновения мирской славы мимолетны». Сегодня ты мировой гегемон, а завтра у тебя долг в 21 триллион долларов, вчерашние союзники тявкают в спину что-то невнятное, а Тегеран, Москва и Пекин только и ждут момента, чтобы с криком: «Акелла промахнулся!» приступить к переделу мира.
Таким образом, вторую декаду XXI столетия можно охарактеризовать, как период возвращения великодержавного соперничества на международную арену, а значит, и возвращения геополитики.
Другое дело, что современная геополитика — это геополитика Спикмэна, а не Маккиндера. Поскольку основное предположение британского исследователя состоит в том, что незападные народы выступают не субъектами, а объектами истории по отношению к Российской и Британской империям. В лучшем случае аборигены являются активными помощниками «белого человека», а в худшем — просто статистами, бестолково мечущимися под ногами цивилизованных народов. Но что было абсолютно верно, как для XIX, так и XX века, то явно не соответствует реалиям дня сегодняшнего.
Времена изменились, и народы Римленда обрели свой голос, начав стремиться к политическому могуществу. Потому будущее планеты ныне определяется не в Кремле, а в Пекине, Тегеране и, внезапно, в Берлине. Фактически мы видим, что, как и во время Второй мировой войны, в Европе и Азии происходят процессы консолидации новых политических субъектов, способных бросить вызов американскому владычеству. Таким образом, для США основной задачей является контролируемая дестабилизация ЕС и сдерживание амбиций Китая в Юго-Восточной Азии и мире.
И потому кипит вода в Южно-Китайском море, а Корейский полуостров, впервые с 50-х годов прошлого века, находится на грани открытого конфликта, США начинают торговую войну с ЕС и заигрывают с Польшей и другими государствами Восточной Европы, чтобы подорвать власть Германии над сопредельными народами, а ближневосточная часть Римленда залита кровью, поскольку Иран и Саудовская Аравия не могут решить, кто именно будет править регионом в дальнейшем.
Очевидно, что в такой ситуации Россия — это очень третьестепенная проблема, которую если и пытаются решать, то по глубоко остаточному принципу. Конечно, было бы идеально, если бы удалось натравить РФ на Германию или Китай, но очевидно, что нынешняя РФ далеко не в том состоянии, чтобы ввязываться в противостояние с многократно превосходящими ее соперниками в обмен на призрачные обещания помощи от заморских союзников, как это было в обе мировые войны. Москва сейчас занята намного более насущным делом, а именно, восстановлением целостности Хартленда. Она будет прирастать Средней Азией и Украиной с Белоруссией. В сверхидеальном случае, если карта в руку пойдет, они могут захватить Прибалтику и кусок Польши, а также завести несколько православно-славянских сателлитов на Балканах, вот, собственно говоря, и все. Потому все эти телодвижения в Сирии являются не частью какого-то глобального противостояния со США, а всего лишь попыткой напомнить о себе в стратегически важном регионе и обзавестись пешками, которыми можно пожертвовать для реализации действительно важных задач.
Времена, когда в Кремле могли планировать бросок к Ла-Маншу, остались в далеком прошлом и их не вернуть назад. Поэтому, когда разного рода политические шарлатаны и прочие торговцы кофе, вроде Олега Пономаря, рассказывают в контексте нынешних американо-российских отношений про стратегию Анаконда, изначально нацеленную на то, чтобы не допустить прорыва СССР к океанам, знайте, вам нагло лгут.
Если мы хотим найти ключи к нынешней американской стратегии для Восточной Европы, нам следует обратиться к малоизвестной в наших широтах книге Маккиндера «Демократические идеалы и реальность», написанной им в 1919 году. Тогда Российская империя, раздираемая Гражданской войной, временно сошла с исторической арены, а пространство между Германией и Россией было заполнено многочисленными новорожденными государствами. В этой ситуации Маккиндер полагал необходимым создание санитарного кордона между Россией и Германией из новых государств, всецело зависимых от западноевропейских союзников. Тем самым загнав Германию в такое стратегическое окружение, которое заставит ее воевать на два фронта, если она решит вспомнить, что когда-то была великой державой с мировыми амбициями. А союз восточноевропейских государств сможет противостоять «красной угрозе», если большевики или другой российский режим осмелятся угрожать Европе.
К сожалению, рецепты, изложенные в этой книге оказались рецептами катастрофы, поскольку базировались на двух ошибочных предположениях.
Первым из них было то, что, в случае обострения ситуации в Европе, ведущие державы не мешкая выступят единым фронтом против Германии (как мы знаем, Франция и Британия пожертвовали своим основным восточноевропейским союзником в лице Чехословакии и глазом не моргнув, купив себе тем самым несколько месяцев мира); а второе — что Россия будет пребывать в ничтожестве еще очень долго. Проблема состояла в том, что Сталин был другого мнения, и в отличие от российских царей не собирался жертвовать своей страной ради Западных государств, что вылилось в четвертый раздел Польши.
В принципе, сейчас мы видим, как США наступает на те же грабли, что и Британия с Францией в межвоенный период. Очевидно, что американцы морально не готовы начать войну в Европе, Россия не находится в ничтожестве, а восточноевропейские государства не будут жертвовать собой ради американских интересов. Что неизбежно заставит их пресмыкаться перед Берлином и/или Москвой.
В такой ситуации лишь вопрос времени, когда США окончательно увязнут в делах Римленда, оставив Украину наедине с Россией.