Можно ли давать эфир шовинисту? Где границы дискуссии? Всякая ли точка зрения имеет право на эфирное существование?
Страна начинает спорить об этом всякий раз, когда у микрофона появляются люди из украинского прошлого. Того самого, в котором страна оставалась на положении российской колонии. Эта дискуссия делит Украину на тех, для кого приоритет — «легальность», и тех, для кого приоритет — «легитимность».
С точки зрения «легальности» разрешено все, что не запрещено. Каждый имеет право на трибуну — вне зависимости от бэкграунда, компетентности и рецептов. В рамках такого подхода Петр Симоненко может рассуждать о том, какой должна быть Украина. Экс-«регионалы» — критиковать коррупцию. Адепты «русского мира» — спорить о декоммунизации.
С точки зрения «легитимности» право на трибуну нужно заслужить. Юридическое равноправие не уравнивает доступ к микрофону. Моральное право играет не меньшую роль, чем профессиональная компетенция. Такой подход отсекает от эфира тех, кто считает, что земля плоская. И объявляет маргинальной любую площадку, которая дает одинаковое время онкологам и экстрасенсам-целителям.
Первый подход объявляет СМИ пространством тотальной свободы и безответственности. Свободы — потому что готов слушать всех, вне зависимости от репутации. Безответственности — потому что перекладывает ответственность на аудиторию: «наши зрители послушают всех и сами сделают выбор».
Второй подход накладывает на СМИ ценностные обязательства. Ставит редакцию перед необходимостью иметь позицию и нести за нее ответственность. Исходит из того, что Поплавский и Гузар могут быть равны юридически, но удельный вес «легитимности» каждого — разный. А потому мнение Любомира Гузара весит и значит больше, чем мнение поющего ректора.
Одна из ключевых проблем Украины — почти полное отсутствие института экспертизы. Это касается всего — от кинорецензий до политических комментариев. Любая ересь, сказанная в эфире, не несет для автора никаких последствий. Она не скажется на его репутации, потому что в стране нет института репутации. Аудитория не помнит чужих ошибок — и потому каждый считает себя вправе совершать новые.
У нас нет профессиональных цехов, которые лишают членства за некомпетентность. Для того чтобы получить статус «политолога», достаточно этого захотеть. Коммерческие СМИ, как пылесосы — сажают перед камерой любого, кто готов не опаздывать к началу эфира. Все комментируют все.
В такой ситуации каждая редакция оказывается перед выбором. Она может либо согласиться на роль экспертного сита и самостоятельно решать, кому предоставлять трибуну. Либо занять отстраненную позицию, прикрываясь буквой закона. В котором о профессиональной — и этической — компетенции нет ни слова.
В итоге в Украине программы о политике начинают напоминать разговор с таксистом. В вопросах обустройства страны разбираются все — примерно так же, как и в футболе. Хотя здравый смысл подсказывает, что экономику должны комментировать экономисты, а для разговора о Зимбабве недостаточно перед эфиром прочесть статью из Википедии.
Но профессиональная экспертиза не отменяет этическую. Компетенция не отменяет репутацию. Добро и зло порой могут иметь вполне конкретные измерители.
Четверть века в парламенте страны были целые фракции, считавшие столицей страны Москву, а не Киев. Четверть века у микрофона «тусили» люди, которые отрицали право Украины не быть Малороссией. Нас убеждали, что все точки зрения имеют право на существование. В 2014-м оказалось, что нет.
Это не отменяет свободу слова. Редакция вольна приглашать любого, кто не лишен этого права решением суда. Но при этом она берет на себя все репутационные риски. Безответственность не перестает быть безответственностью, вне зависимости от мотивов.
Когда телеканал посвящает эфир обсуждению изнасилованной двенадцатилетней мамы — он ведь тоже оправдывается «общественным интересом». И мы начинаем говорить, что синдром официанта — «чего изволите?» — неприемлем для медиа. А потому запрос аудитории — весьма условный аргумент для наполнения эфирной сетки. Иначе всем будет проще транслировать порно.
«Стандарты журналистики» — это не про безответственность. Напротив, они — про ответственность. Про готовность принимать решения. Про способность чувствовать контекст. Про умение видеть последствия — не только для самих себя, но и для полиса и его граждан.
Земля круглая. Планета вращается вокруг Солнца. Прививки спасают от болезней. ЛГБТ имеют права. Расисты не имеют права на трибуну. Украина — жертва российской агрессии. Два плюс два равно четыре.
Ответственность — это называть вещи своими именами.