История Иловайской трагедии до сих пор содержит массу загадок и тайн. Так, практически все вышедшие после разгрома россиянами двух колонн, выходивших по «зеленому кордиору», считают, что их вывозили представители Красного Креста. Однако фактически дело обстояло совсем не так: их спасением занимались бойцы 8-й полтавской отдельной медицинской роты, однако их подвиг остался «за кадром». Теперь пришло время рассказать об этих скромных людях.
Формирование нового подразделения началось 31 июля 2014 года в Вакуленцах под Полтавой, где собрали мобилизованных, которые имели хоть какое-то медицинское образование, и в течение трех недель они проходили боевое слаживание. Из техники от Полтавской облгосадминистрации передали несколько машин, однако часть из них была неисправной, и некоторые бойцы роты все три недели занимались их ремонтом. Вечером 26 августа роту отправили на передовую в распоряжение 61-го военного госпиталя (ныне базируется в Покровске). Первоначально местом назначения было небольшое село Новомлыновка в Запорожской области.
Бойцы 8-й отдельной автороты в районе Старобешево, конец августа 2014 г.
Игорь Бернадский (позывной «Паравозик») вспоминал: «28-го вечером приехали в Розовку [sic!], но нам никто не говорил об Иловайске.
Госпиталь поставил нас в посадку — так называемую „зеленку“. Сказали: окапывайтесь, будете тут жить. Но уже на следующий день планы изменились. Теперь был приказ ехать, чтобы вывозить людей. Около трех часов ночи нас построили и командир госпиталя приказал: „Едете до последнего нашего блокпоста и под прикрытием брони будете грузиться ранеными“. О трупах, как и о том, куда мы едем, речи не было».
Его слова дополняет боец Александр Таран («Казак»): «Вместе с нами старшим поехал лейтенант или старший лейтенант. Он спросил, боится ли кто-то — если да, то может выйти из шеренги и вернуться назад. Вскоре нам дали команду сделать из простыней белые флаги, мы не знали, зачем».
Попутно отметим, что на месте медикам в дополнение к «скорым» передали и пару КамАЗов.
Стоит отметить, что, по словам командира медроты, командование категорически запретило отправлять на задание офицеров, и поэтому фактически в группе были только мобилизованные солдаты и сержанты. Так, группу медиков возглавил врач Юрий из Очакова.
По дороге к ним присоединились два БТРа с разведчиками. Один из них — полковник с позывным «Гюрза» (по всей видимости, имел отношение к Главному управлению разведки МО Украины) фактически и возглавил колонну.
Дальше была дорога в Старобешево, причем никто не знал, что там их ждет (наши части по всему фронту отступали, и какой именно населенный пункт и под чьим контролем он находится, было решительно непонятно).
При этом еще в Розовке им был отдан приказ сдать свои документы, что впоследствии породило легенду о гражданском Красном Кресте.
Печальная работа полтавчан...
В Старобешево переговоры с боевиками (а поселок к тому времени уже контролировали незаконные вооруженные формирования) вели разведчики.
На первом же блокпосту боевики одним из условий дальнейшего движения поставили разоружение медиков. Как вспоминал «Паравозик», им приказали сложить оружие и предупредили: если найдут хоть один патрон, то расстреляют. Одновременно они пытались провоцировать и играть на нервах. По словам медиков, когда они стояли колонной в ожидании решения один из боевиков с рыжей бородой постоянно то целился из автомата, то достал «Муху» и, разложив ее, стал имитировать, что вот-вот выстрелит в ближайшую машину. Потом они опознали этого боевика — им оказался «герой ДНР» россиянин Павлов по прозвищу Моторолла.
После долгих переговоров боевики пустили медиков собирать убитых и раненых бойцов ВСУ, однако поставили одно условие: для начала собрать тела убитых сепаратистов в округе. Пока искали штаб НВФ (здание районного отдела милиции), произошел крайне неприятный инцидент: наши нарвались на группу «диких сепаров» (мало того, они были в неадекватном состоянии — по всей видимости, под воздействием наркотиков). Они сразу же стали бить, укладывая лицом в землю (так, Александру Тарану выбили пару зубов). Пока сопровождавшие группу разведчики дозвонились до координаторов, прошло минут двадцать.
После того, как по поселку были собраны многочисленные тела убитых боевиков, им разрешили ехать дальше.
При этом группу разделили на две части — на 10 и 15 машин, которые направились по маршруту выхода колонн: одна -- в сторону Новоекатериновки, другая — в направлении Красносельского.
Очень скоро первая колонна выехала в направлении хутора Горбатенко, где их "взяли в оборот" российские военные. Тут им приказали снять каски и бронежилеты. Тут по всем правилам военного искусства россияне стали формировать полноценную колонну. Как вспоминал «Паравозик», формировали по такой схеме: БМП, потом три «санитарки», потом снова БМП и снова три «санитарки». При этом на броне сидели по 10 солдат (для контроля).
«Мы подъезжали туда, где стояла подбитая техника. Подъехали, те говорят: „Забирайте!“ — мы и собираем. Бабушка рядом на велосипеде проезжает и говорит: „А там за кукурузой их тьма, не тут собираете“. А мы собирали там, где нам сказали. Погибшие к тому времени уже распухли».
Медики под прицелом россиян. Фотографии сделаны с российского БМП.
При этом одной из задач медиков стал сбор раненых и бойцов, которые выходили самостоятельно. Сопровождающие же разведчики имели конкретную цель: им надо было забрать с захваченной территории сбитого 29 августа в районе Старобешево летчика-штурмовика Владислава Волошина. По воспоминаниям «Деда», «Казака» и «Танкиста», российские военные, а особенно боевики устроили настоящую охоту на выходящих бойцов. Очень часто медики находили тела раздетых бойцов, на которых были видны следы пыток и контрольных выстрелов. Очень часто прямо на дорогу с кукурузного поля выбегали бойцы, которые по три-четыре дня прятались в полях и посадках. Так как договоренность касалась только вывоза раненых, то для того, чтобы спасти всех, кого можно, медики шли на различные уловки, придавая им вид раненых (дошло до того, что даже некоторым ножом наносили неглубокие порезы, чтобы "ранение" казалось правдоподобным. Таким образом, был, кстати, вывезен и ставший известным на Майдане Владимир Парасюк.
Автопарк роты. Фото сделано позже под Авдеевкой, но именно эти машины «вытянули» Иловайск.
Зайдя в район Старобешево в ночь на 29 августа, медики полтавской роты пробыли там до 2 сентября. Основной базой, куда они возвращались на ночевку, был сам поселок. При этом их жизнь постоянно находилась на грани. Так, например, в одну из ночей группа осталась в чистом поле без сопровождающего.
«Наступила ночь, и мы остановились метрах в 20 от лесополосы, — вспоминает этот эпизод, который мог закончиться плачевно, Александр Таран. — Наш сопровождающий сел в российскую БМП и уехал „с концами“. А в лесополосе, как оказалось, окопались российские военные. Кто-то из наших зашел туда, чтобы справить нужду, и напоролся на них.
В это время по лесополосе открыл прицельный огонь украинский танк. И вот одним ухом слышим разговор россиян: если, мол, еще раз их танк „грохнет“ — мы всех этих „положим“ и спишем на него.
У меня в голове промелькнула мысль: бежать! Но куда, если везде враг? На этом месте нас хотя бы искать будут, ведь здесь бросили. Между тем на горизонте появилась российская БМП (я еще подумал, что сейчас нас будут „утюжить“). Из нее вышел российский офицер, спросил, что здесь делаем. Я ответил, что мы на территории своей страны, однако его такой ответ не удовлетворил.
Тогда я объяснил, что нас покинули сопровождающие, поэтому, что делать, не знаем. <...> Потом добавил: ориентируйтесь, мол, за фонарями моей машины, успеете за мной — ваше счастье. В результате он вывел нас через поля, лесополосы на трассу, затем показал рукой, куда идти дальше, а сам скрылся в обратном направлении. Так мы „вынырнули“ неподалеку от села Горбатенко — там уже было оживленное движение: сюда подвозили раненых, пленных, здесь встретили и нашего сопровождающего».
Колонна полтавской роты в объективах российских и зарубежных СМИ.
С местным населением сталкивались постоянно, причем отношение было от «бандеровцы» до случаев, когда жители на свой страх и риск прятали в подвалах наших бойцов и сами отдавали медикам.
Русские военные активно использовали полтавчан, чтобы забрать своих погибших. «Однажды российский военный показал рукой на лесополосу: там, мол, еще одного вашего погибшего видели. Смотрим, а то убитый российский солдат. Вернулись и говорим: да нет, то ваш. Тогда он попросил довезти тело до блокпоста. Мы поинтересовались, как здесь оказался их солдат. Русский ответил: да то, мол, корректировщик, мы же колонну ваших военных трое суток ждали — вся эта территория по квадратам была пристреляна».
Причем русские были разные: медики встречали чеченцев и "лиц восточной внешности", молодых бойцов (младше 25 лет). «Как-то искали тело одного погибшего — русские показали: там, мол, лежит. Мы облазили все вокруг — нигде нет. Видим: в окопе у пулемета сидит тунгус. Обращаемся к нему, и он даже русский плохо понимает. В конце концов оказалось, что он обложил тело погибшего глыбами сухой земли, на них поставил пулемет и спокойно ест тушенку».
Бойцы вспоминают минувшие дни, лето 2017 г.
Особенно тяжело было собирать погибших. «В первый день тела еще можно было сосчитать. Потом стали попадаться преимущественно части, кисти, пальцы — мы собирали все. Череп, грудная клетка, обгорелая кость... Горы тел. Было два больших рейса».
Считается, что под Иловайском 8-я рота отыскала и вывезла 159 тел, эвакуировала 212 раненых и оказала медицинскую помощь четырем сотням пленных.
Впереди у полтавчан были еще два года войны и все горячие точки фронта — от Авдеевки до Мариуполя, но это уже совсем другая история.