13 августа в Одессе состоялся «Марш равенства», организованный украинским ЛГБТ-сообществом. А впрочем, событие 13 августа весьма условно можно назвать «маршем», потому что участники «прайда», как предпочитают называть свой «парад» приверженцы ЛГБТ-сообщества, смогли пройти только от Воронцовского дворца до памятника Дюку Ришелье, а это каких-то жалких пятьсот метров. Путь им преградили настоящие пацаны из «Правого сектора» — защитники «семейных ценностей».
Одесская полиция сказала: ша, уже никто никуда не идёт. Упрятала участников «прайда» в автобусы и развезла в разные концы Одессы. Если прибегнуть к психологической терминологии, то ощущения «борцов за семейные ценности» можно выразить одним словом — депривация, то есть переживание утраты желаемого. Согласно психологической теории, депривация вызывает либо апатию, либо агрессию. В данном случае сработал второй тип реакции. Пацаны ворвались на соседнюю стройку и сбросили с верхнего этажа бетономешалку. Этот эпизод с бетономешалкой меня особенно умиляет. Нет бетономешалкам! Одесса — город семейных ценностей!
То что «Правый сектор» сработал на камеру — несомненно. Нужна была картинка — сюжет о беспорядках в Одессе и притеснениях ЛГБТ-меньшинств.
Поскольку с мордобоем не сложилось, пришлось довольствоваться малым — бетономешалкой. Кто и зачем натравил одесский «Правый сектор» на участников «Марша равенства» — это отдельная тема. И тема весьма интересная. Тема перспективная, с точки зрения понимания того, как создается в Украине атмосфера непримиримости и вражды.
Но вернёмся к «Маршу равенства». Вся украинская проблематика статуса ЛГБТ-сообщества отражается в одном слове — «прайд». Это слово, не имеющее никакого отношения ни к украинскому, ни к русскому языкам, вобрало всю фальшь и надуманность ситуации, всё позёрство и напыщенность борцов за равенство меньшинств. Языковые заимствования всегда отражают «импортированные» реалии. И слово «прайд», которое так полюбилось ЛГБТ-сообществу и журналистам, как нельзя лучше отражает ситуацию. В нём вся искусственность и игровой характер реальности.
Вспомним предыдущий «прайд». Крещатик, то же количество участников (около сотни), тот же ленивый интерес репортеров, то же количество «борцов за семейные ценности». Но была и своя изюминка — присутствие политиков-еврооптимистов, Мустафы Найема, Сергея Лещенко и других.
Наши еврооптимисты материализовались на Крещатике, сфотографировались с радужными флагами и так же моментально испарились. Положение обязывает. Фотоотчет перед спонсорами еврооптимизма состоялся, можно и удочки сматывать, чтобы позора поменьше. Таково отношение европтимистов к проблеме статуса ЛГБТ-сообщества и, в общем, таково же отношение и других участников акции.
Украина на шпагате. Мы провозгласили курс, говоря казенным языком, на имплементацию европейских норм и стандартов. Но европейские нормы и стандарты — это не меню в ресторане. Выбирать не получится. Это, продолжая метафору, бизнес-ланч, который придётся сожрать весь. И о вкусовых предпочтениях никто никого спрашивать не будет.
Борьба за «семейные ценности», в свою очередь, импортирована с России, где это — одна из духовных «скреп» (ещё одно мерзкое слово!). В России весь этот консервативный дискурс — Православие, духовность, семейные ценности — раздут абсолютно искусственно. Эти ценности уже давно подохли в России. Их вытащили с помойки исключительно с пропагандисткой целью — во имя конфронтации с «загнивающим» Западом.
Такова ситуация. Дискурс борьбы за равенство меньшинств импортирован с Запада, дискурс консервативных ценностей — с Востока. Вот как хочешь, Украина, так и живи в этой ситуации. Пока что в этой борьбе влетело только бетономешалке. Но борьба продолжается.
Мы не создаем ценности. И это — наша главная проблема. Мы живем чужими идеями, чужими мыслями. Мы проживаем чужую жизнь. Мы не создаем, мы отражаем. Обезьянничаем, проще говоря.
Мы валяем дурака, устраивая «прайды». И точно так же, валяем дурака, грозя избить «поганых гомиков». Всё понарошку. Всё вполоборота. Всё, не вдаваясь в детали и не углубляясь в проблему. Наше потешное ЛГБТ-сообщество так же горит желанием защищать свои права, как «Правый сектор» их нарушать. Всё это так — тусовка и способ убить время. И это ещё одна особенность нашей реальности — безразличное отношение к идеям и принципам.
Проблема прав меньшинств подавляет своей сложностью. Это проблема, уходящая корнями во всю европейскую культуру, соприкасающаяся с пониманием сущности человека — извечной философской проблемой. А вы говорите «прайд» и «семейные ценности».
Если в Украине и ведется разговор про гендерную идентичность, то исключительно на уровне обыденного сознания. Тема сводится к тому, кто кого любит и как после этого лечиться. Не более.
Но тема идентичности — это не про любовь. Или точнее, не только про любовь. Или, если уж совсем точно, про совсем другую любовь — про любовь человека к своей личности, к образу своей личности, к своему телу; это также история о бунте человека против своего тела и о страшной депрессии, проистекающей из факта нашего телесного существования. Вот о чём эта тема.
Уильям Берроуз был конченым наркоманом, гомосексуалом, психом и великим писателем. Он влюбился в парня по имени Джек Андерсон, и отрезал себе палец, желая выразить всю скорбь своего неразделённого чувства. Мне неизвестно, оценил ли холодный скандинав всю искренность поступка Берроуза, но сам этот поступок, как мне кажется, говорит о многом — о страсти человека к саморазрушению, о ненависти человека к себе и к своему телу, об ужасе человека, осознающего своё заточение в собственном теле.
В романе Берроуза «Наркота» есть нестерпимо сентиментальный эпизод. Главный персонаж решил вмазаться, но что-то не заладилось — он никак не мог попасть в вену. Он вошел в ванную комнату и там, в ярком освещении, увидел своё испачканное кровью тело. «И мне стало жаль своё тело», пишет Берроуз.
Человек может отрезать себе палец, а может и пожалеть себя — своё тело. Человек многое может. Но не всё. Даже великий Уильям Берроуз не смог заставить прекрасного юношу Джека Андерсона полюбить себя. Человек не всесилен. Человек ограничен. Человек отстранён от другого человека. И уж тут не понять, это история про любовь, или история не про любовь.
Философия трансгуманизма, отражением которой является движение ЛГБТ, утверждает, что человек способен преодолеть свою ограниченность. Он способен преступить пределы собственного тела и пределы изначальной идентичности, накладываемой половозрастными и социально-ролевыми категориями.
ЛГБТ-движение — это продолжение перманентной борьбы европейского человека за свободу. Это извечное движение вслепую — к познанию человеком самого себя. Европейский человек неустанно дерзает срывать яблоки познания добра и зла, даже не подозревая, куда заведёт его это познание.
Это и есть Европа, в которую мы стремимся. Это и есть продолжение библейского проекта, который многие философы уже провозгласили мёртвым. Но библейский проект жив. Он живёт в бунтующем человеке, жаждущем преступить свои пределы и познать свою свободу.
Но, как мне кажется, есть один предел, который человеку не суждено преодолеть, — предел, соприкоснувшись с которым, возникает желание отрезать себе палец. А вы говорите «бетономешалка».